Сентябрь

Сентябрь
Джон Раттлер

Мирную жизнь безработного инженера Павла прерывает сумасшедшая женщина, сбежавшая со съемок супер-реалити-шоу "Беспокойные". От нее он узнает, что шоу – никакое вовсе не шоу, а подавление протестов, что беспокойные не психопаты, а последние люди, имеющие собственное мнение и волю, что человечество увядает. Что рождаемость упала почти до нуля, производство сокращается в геометрической прогрессии, люди покидают города, оставляя их буйству природы, заводы и фабрики стоят опустевшие, и миллионы безработных, живущих на пособие, которое берется неизвестно откуда, влачат жалкое существование, целыми сутками напролет просиживая у телеэкранов, удовлетворяя свои естественные потребности с помощью машин наслаждения. Теперь у него нет дороги назад – только вперед, к истине, которую надежно укрывает правительство. Но в конце его ждет совсем не то, о чем, возможно, вы подумали…

Джон Раттлер

Сентябрь

Красный лист ребром ударился о грязное оконное стекло и скользнул вниз, застряв в раме. Павел оторвал взгляд от экрана.

Он понял, что сидит перед телевизором уже пару часов – желудок призывно бурчал, требуя пищи. Старый диван заскрипел, и в этом скрипе слышалось облегчение, когда тучное тело поднялось на ноги. Издав жалобный вздох, хозяин выпрямился и побрел на кухню.

Бургер-машина у Павла была самая дешевая – она делала всего два вида бутербродов – с сыром и мясом или просто с мясом. Картриджи с соусами уже опустели на три четверти, значит, и брикеты с замороженными котлетами были на исходе. Павел открыл дверцу морозильного отсека – действительно, осталось всего восемь штук.

Он снова печально вздохнул, закрыл морозилку и нажал на затертую до блеска кнопку, рядом с которой был нарисован чизбургер. Машина начала выполнять программу, издавая громкие и разнообразные звуки. Заработала вытяжка – мясо поступило в камеру температурной обработки. Хозяин устало опустился на стул и включил кофеварку, которая стояла на засаленном столе.

Через три минуты приятно запахло кофе и бутербродами – «Фаст-Бургер 2000» выкатил в лоток три завернутых в бумагу чизбургера, загудел, прочищая форсунки и сливая масло в фильтр, а затем отключился в целях экономии электроэнергии. Павел с аппетитом вонзил зубы в булку. “Величайшие наслаждения жизни нужно восхвалять и ценить!” – повторил он про себя фразу из рекламы машин физического наслаждения и блаженно закатил глаза.

Он бродил по дому, вспоминая, где что лежит. Ему был нужен пакет, сумка с документами, обувь и телефон. Еще не выйдя на улицу, он уже устал – лоб его покрылся капельками пота, сердце стучало, отдаваясь в висках. Наконец, Павел собрался и вышел за дверь.

На лестничной клетке никого не было. Отодвинув ногой пакеты с мусором, мужчина подошел к двери лифта и нажал на кнопку. Когда створки разошлись, из шахты потянуло сырым воздухом, порыв ветра поднял пыль и зашелестел старыми рекламными объявлениями, густо устилающими пол подъезда. Запахло промокшими сигаретами.

Павел уже давно не выходил на улицу – с тех пор, как стала работать служба по доставке пищевых компонентов, у него не было причин спускаться вниз. Но позавчера, когда загорелась лампочка на контейнере с замороженными брикетами, и Павел позвонил курьеру, автоответчик сообщил, что в этот район доставка временно приостановлена. Восьми котлет ему надолго не хватит. Он вошел в лифт и поехал вниз, разглядывая свое отражение в разбитом зеркале на стене.

На улице было неожиданно шумно. У них был спокойный район, и днем обычно тут никого не было, если не считать чернорабочих, которые следили за территорией. Толпа людей собралась на улице и что-то скандировала. Павел подошел поближе, движимый любопытством.

Люди были какие-то странные, они немного отличались от обитателей квартала, и он даже не сразу понял, чем именно. А потом до него дошло.

Снимали Супер Реалити Шоу “Беспокойные”.

Обычно съемки проходили где-нибудь на окраинах или вовсе не в центре, а за периметром, среди полуразрушенных заводов, определенных под снос как морально устаревшие. И вот тебе, пожалуйста – настоящие “Беспокойные” прямо у него под носом!

Мужчина подошел еще ближе и прислушался. Беспокойные кричали, размахивая тряпками с разными надписями. Он прищурился и прочитал: “Мы не хотим быть растениями!”

Тряпку с этим изречением держала в руках молодая девушка, которая весила не более пятидесяти килограммов. Взгляды их на секунду пересеклись, в ее глазах был вызов и что-то еще, что-то, всколыхнувшее в нем странные и непривычные чувства. Он подумал, что беспокойные – самые непостижимые люди в мире. Первый развлекательный канал наверняка прикладывает множество усилий, чтобы отыскивать этих безумцев и собирать вместе.

Павел усмехнулся, покачал головой и пошел в сторону супермаркета, где продавалось все необходимое для автоматических машин «Фаст-Бургер». В магазине ничего не изменилось. Все те же прилавки с полуфабрикатами, вешалки с модной одеждой для любителей покрасоваться, устройства телекоммуникации на любой вкус по бросовым ценам. Но Павла интересовали только картриджи для бургер-машины. Он прошел мимо рядов ярких, кричащих “Купи меня!” предметов интерьера, прошел сквозь отдел машин физического наслаждения и попал в большой зал, где продавались аппараты полного цикла для автоматизированного изготовления бургеров. Он с легкой завистью пробежался взглядом по полкам. “Фаст-Бургер пять тысяч” мог изготовить за минуту и тридцать секунд роял-чизбургер, за две минуты десять секунд даблбургер с зеленью, а за две минуты и тридцать секунд даблбургер с зеленью и большую картошку фри. Да еще и кофе сварить.

Но это удовольствие стоило ужасно дорого. Павел не работал уже почти четыре года, после того, как его фирму “Роботикс Инженералс Групп Чайна” китайское руководство решило расформировать из-за ввода государственных пошлин на продукцию для автоматизации производственных процессов. Как ему объяснили сотрудники биржи труда, выпускать высокоточных роботов-манипуляторов в текущем объеме нецелесообразно, поскольку роботизация сокращает рабочие места в стране. Павел не понял, как так получилось – его уволили, чтобы снизить безработицу.

Он имел опыт работы в очень узкой области и все никак не мог найти подходящую вакансию – все фирмы производители похожего оборудования закрывали филиалы, на рынке труда была высокая конкуренция подобных ему специалистов. Потом он совсем перестал искать и жил на государственное пособие. Поэтому «Фаст-бургер пять тысяч» был для него только мечтой. Но Павел не расстраивался из-за подобных мелочей – его аппарат делал превосходные чизбургеры, по телевизору всегда шли отличные шоу, «Беспокойных» показывали регулярно. Первый развлекательный и хороший гамбургер – что еще нужно, чтобы жить с удовольствием?

Он положил в тележку котлеты, картриджи с соусами и прессованной зеленью, контейнер с готовой смесью для выпекания хлеба. Почти полная тележка ехала с трудом и, дойдя до кассы, мужчина снова сильно вспотел. Он нашел свое удостоверение безработного, дающее восьмидесяти процентную скидку в категории жизненно необходимых товаров, заплатил и направился на улицу.

У дороги снимали заключительную часть шоу “Беспокойные” – ее пускали всегда после продолжительной рекламы. В этом блоке непременно появлялись служители правопорядка. Они должны были урезонить беспокойных, которые в конце съемки шумели так сильно, что было страшно смотреть на них даже в телевизоре.

Павел решил обойти место съемок по широкой дуге – он слышал в передаче “Откровения”, как режиссер “Беспокойных” говорил, что для большего реализма служители правопорядка используют настоящий слезоточивый газ. Только он об этом подумал, как в толпу разгоряченных беспокойных полетели из бронемашины дымовые шашки. Цепочка закованных в броню служителей теснила кричащих людей, сталкивая их в сизое облако. Задние ряды уже начали кашлять и разбегаться. Служители, стоящие в оцеплении сзади, хватали их по одному и уводили в большую серую машину с решетками на окнах. Режиссер говорил, что если беспокойный сбежит с шоу, он может натворить кучу глупостей.

Павел предусмотрительно увеличил дистанцию. С тревогой поглядывая на место съемок, он открыл дверь, прислонив к замку свое удостоверение, и подпер ее тележкой. В подъезд он войти с ней не мог, торговый инвентарь должен был уехать назад самостоятельно и, когда терял сигнал геолокации, начинал верещать и мигать лампочками. Мужчина взял часть покупок и направился к лифту.

Совершив четыре ходки и загрузив, наконец, лифт, он нажал на кнопку возврата тележки. Она покатилась в супермаркет прямо сквозь облако газа, которое к этому времени достигло приличных размеров. Последних беспокойных хватали служители, шум постепенно стихал. Павел закрыл дверь и вернулся в лифт.

В кабине кто-то стоял, повернувшись лицом к стене. Мужчина протиснулся и встал рядом. Места почти не оставалось – половину пространства занимали покупки. Он нажал на кнопку своего этажа, и кабина стала подниматься. Между третьим и четвертым этажами человек повернулся, и их взгляды встретились. Павел, и без того весь мокрый, вспотел еще сильнее.

Это оказалась та самая девушка из толпы беспокойных. Ее красные от газа глаза слезились, из носа текла прозрачная жидкость, но смотрела она по- прежнему с вызовом, с каким-то недовольством и яростью. Павел почувствовал, что у него подгибаются от страха колени. Двери лифта открылись, она зажала кнопку блокировки и прохрипела:

– Ты должен меня спрятать!

Голос ее сорвался, и незнакомка зашлась в кашле. Толстяк сделал несколько шагов назад, ноги его подкосились, и он плюхнулся задом на грязный пол, усыпанный рекламными листовками. Она посмотрела на него каким-то бессмысленным взглядом и принялась выкидывать из лифта пакеты. Закончив с этим, беспокойная вышла и отправила кабину в холл.

– Что уселся? Открывай, я помогу занести вещи.

***

Павел стоял посреди своей квартиры, не зная, что делать. Девушка умыла лицо, зарядила аппарат едой, приготовила четыре бутерброда и теперь смотрела в окно на то, как людей грузят в машины служителей. Мужчина устал топтаться на одном месте, сел на диван, который при этом жалобно скрипнул, и машинально включил телевизор. Показывали повтор “Беспокойных” от двенадцатого сентября. Люди кричали, трясли плакатами, на которых небрежно были намалеваны надписи – их невозможно было прочитать, буквы расплылись, слова покрывали пятна краски. Можно было прочесть только некоторые слова – уничтожает, ненависть, беспредел, рабство… Павел поерзал на диване, вспомнив, что одна из беспокойных сейчас находится рядом с ним. Скосив в ее сторону глаза, он обнаружил, что девушка больше не смотрит в окно, а наблюдает за ним, презрительно ухмыляясь. Заметив его взгляд, она подошла ближе и спросила:

– Что, нравится?

Он виновато и испуганно пожал плечами. Беспокойная ткнула пальцем в телевизор.

– Зачем ты это смотришь?

Павел повторил эхом:

– Зачем?

– Да, зачем? Что ты чувствуешь, когда наблюдаешь за тем, как нас разгоняют служители?

Он ненадолго задумался. В самом деле, что он ощущает? Интерес – нет. Сочувствие одной из сторон – тоже нет. Волнение? Тревогу? Эти кричащие люди, эти безумцы, требующие у жизни неизвестно чего? Для чего он смотрит на них, часами просиживая у телевизора? Он посмотрел на беспокойную и ответил:

– Думаю, когда я за вами наблюдаю в телешоу, мне становится спокойнее.

– Спокойнее? Что это значит?

– Я здесь – безработный, толстеющий на бургерах парень без перспектив. А там – вы, безумцы, опасные и сумасшедшие. Вы кричите и бросаетесь на служителей, вас травят перцовым газом. Мне от этого спокойнее – от того, что у меня, по сравнению с вами, все в целом неплохо…

Мужчина снова повернулся к экрану, нащупал рукой пульт и выключил телевизор. Беспокойная смотрела теперь на него с жалостью – плечи хозяина приютившего ее дома осунулись, он сидел на своем старом диванчике ссутулившись, пустыми глазами глядя в темный экран. Она в каком-то безотчетном порыве села рядом и обняла его.

– Прости. Я ворвалась сюда. а теперь еще задаю дурацкие вопросы. Я не хотела.

Павел ответил, не повернув головы.

– Тебе не за что извиняться. Просто… я стараюсь не думать об этом, а шоу отлично помогает отвлечься.

Она отстранилась.

– Шоу? Почему ты говоришь, что это шоу?

– Шоу “Беспокойные”. А что? Выходит ежедневно по ПРК.