Долгая долина

Долгая долина
Джон Эрнст Стейнбек

Эксклюзивная классика (АСТ)
«Долгая долина» – сборник рассказов, впервые опубликованный Стейнбеком в 1938 году и утвердивший славу писателя как одного из ведущих мастеров американской прозы. Многие рассказы из этой замечательной книги уже переводились и включались в различные антологии, но целиком «Долгая долина» издается на русском языке впервые.

Герои рассказов Стейнбека – фермеры и рабочие, скучающие домохозяйки и мирные обыватели маленьких городков. На первый взгляд в их тихой жизни мало что происходит, – так откуда над мирным, уютным существованием тень какой-то смутной, необъяснимой угрозы? Почему обычные, неприметные люди в любую минуту способны обратиться в толпу кровавых линчевателей, а скука домохозяек – стать драмой невозвратно погубленной жизни?..

Джон Стейнбек

Долгая долина

Серия «Эксклюзивная классика»

John Steinbeck

THE LONG VALLEY

Печатается с разрешения The Estate of Elain Steinbeck и литературных агентств McIntosh and Otis и Andrew Nurnberg.

© John Steinbeck, 1938, 1966

Школа перевода В. Баканова, 2018

© Издание на русском языке AST Publishers, 2018

* * *

Хризантемы

Густой и мягкий, как серая фланель, туман скрывал долину Салинас от неба и всего остального мира. Подобно крышке сидел он на опоясывающих долину горах, отчего сверху она напоминала огромную закрытую кастрюлю. На широком ровном дне долины сверкали стальным блеском ровные пластинки черной земли, взрезанной острыми лемехами плугов. Скошенные поля на фермах у подножия гор будто купались в бледном солнечном сиянии, хотя в декабре никакого солнца здесь не было и в помине. Листья густого ивняка на берегах реки пылали ярким, жизнерадостным желтым огнем.

То было время тишины и ожидания. Воздух был прохладен и нежен. С юго-запада дул легкий ветер, будя в фермерах робкую надежду на скорые дожди; только ведь туман и дождь – явления несовместимые.

На другом берегу реки Салинас, у подножия гор, расположилось ранчо Генри Аллена. Работы в эту пору почти не было: сено давно скосили и убрали в сараи, а вспаханные грядки терпеливо дожидались дождя. Скот на горных пастбищах обрастал жесткой лохматой шерстью.

Элиза Аллен копалась в цветочных клумбах. Бросив случайный взгляд через двор, она заметила, что ее муж Генри беседует с двумя незнакомыми господами в деловых костюмах. Все трое стояли под навесом у трактора, маленького «фордзона», опираясь на него одной ногой: рассматривали машину, курили и о чем-то разговаривали.

Понаблюдав за ними с минуту, Элиза вернулась к работе. Ей было тридцать пять лет. На худом волевом лице блестели прозрачные, как вода, глаза. В садовой одежде она выглядела грузной и крепкой: на ногах тяжелые ботинки, черная мужская шляпа надвинута чуть не на самые брови, цветастое ситцевое платье почти полностью скрыто длинным вельветовым фартуком с четырьмя большими карманами для секатора, лопатки, скребка, ножа и семян. Грубые кожаные перчатки защищали руки от грязи и порезов.

Мощным секатором Элиза срезала сухие стебли отцветших хризантем, то и дело поглядывая на людей под навесом. Ее живое красивое лицо лучилось внутренней силой, и даже ножницами она работала чересчур усердно, чересчур напористо. Нежные хризантемы под таким напором сразу сдавались.

Элиза смахнула со лба выбившийся из шляпы локон и ненароком запачкала землей щеку. За ее спиной стоял аккуратный белый домик, по самые окна заросший красной геранью. По всему было видно, как усердно его подметали и драили: окна ярко сверкали на солнце, у дверей лежал чистый коврик.

Элиза бросила еще один взгляд на навес: незнакомцы уже садились в свой «фордзон». Она сняла перчатку и погрузила сильные пальцы в молодую зеленую поросль хризантем, выросшую из старых корней. Разведя в стороны листья, она внимательно пригляделась к частым стебелькам, но никакой живности не заметила: ни тли, ни мокриц, ни улиток. Ее пытливые пальцы сразу уничтожали любых вредителей, стоило им завестись.

Элиза вздрогнула, услышав голос мужа: Генри подошел незаметно и прислонился к проволочной ограде, защищавшей ее цветник от скота, кур и собак.

– А, ты опять за свое! – сказал он. – Смотрю, хризантемы в этом году снова вымахают.

Элиза выпрямилась и надела снятую перчатку.

– Ну да, скорее всего. Поросль крепкая.

В ее голосе и выражении лица чувствовалось легкое самодовольство.

– У тебя прямо дар, – заметил Генри. – Желтые хризантемы в этом году чуть не десять дюймов в диаметре были! Работай ты в саду, может, и яблоки бы такие же уродились.

Элиза сверкнула глазами.

– Глядишь, и уродились бы! У меня дар, это ты верно заметил. От матери достался. Она хоть сухую палку могла в землю воткнуть – та на следующий день листочки выпускала. Говорила, что у нее зеленые руки – такие знают подход к растениям.

– Ну, к цветам твои руки точно нашли подход.

– Генри, а с кем это ты сейчас разговаривал?

– Тьфу, да я ж затем и пришел, чтоб рассказать. Они из Западного мясного комбината. Я им тридцать трехгодовалых бычков продал! По хорошей цене.

– Молодец, – похвалила мужа Элиза. – Очень рада.

– И вот что я подумал: сегодня же суббота. Мы могли бы съездить в Салинас и поужинать в ресторане, а потом в кино сходить – ну, отпраздновать такое дело.

– С удовольствием, – повторила Элиза. – Повеселимся!

Генри сменил тон на шуточно-издевательский:

– Вечером будут бои. Не хочешь посмотреть?

– Вот уж нет! – выпалила Элиза. – Еще чего выдумал, бои!

– Да я же дурачусь, Элиза. Сходим в ресторан и в кино. Так, сейчас два часа. Я возьму Скотти и приведу с холма бычков. Это займет у нас пару часов, не больше. А в пять поедем в город и отужинаем в гостинице «Коминос». Как тебе такой план?

– Прекрасный план! Хоть от стряпни отдохну.

– Вот и славно. Пойду за лошадьми.

– А я как раз успею рассадить эту молодежь, – сказала Элиза.

Она услышала, как муж подзывает Скотти к сараю, а чуть позже увидела обоих мужчин на бледно-желтом склоне: они поехали за бычками.

Для молодой поросли Элиза приготовила небольшую квадратную клумбу с песком. Разрыхлив почву садовой лопаткой, она проделала в ней десять параллельных канавок для саженцев, потом вернулась к старой клумбе и стала выкапывать хрустящие зеленые стебельки, обрезать с них листья и складывать будущую рассаду в аккуратную кучку.

Тут издалека донесся скрип колес и топот копыт. Элиза подняла голову. Сквозь густой ивняк и тополя на речном берегу вилась проселочная дорога, и по ней сейчас медленно катила диковинная повозка, запряженная старой гнедой клячей и маленьким бело-серым осликом. То был древний рессорный фургон с круглым крытым верхом, на каких в стародавние времена ездили переселенцы. На облучке сидел небритый здоровяк, а сзади, между колесами, степенно вышагивала поджарая дворняга. По брезенту шла надпись корявыми буквами: «Каструли, сковоротки, ножи, ножнецы, гозонокосилки. Чиню!» Длинный список наименований, а под ним – гордое и решительное: «ЧИНЮ!» Под каждой буквой Элиза заметила потеки черной краски.

Она сидела на корточках и дивилась на проезжающий мимо расхлябанный фургон. Вот только мимо он не проехал, а со скрипом и скрежетом свернул на дорожку, ведущую к их дому. Поджарый пес выскочил из-под колес и бросился вперед. Две фермерские овчарки тут же вылетели ему навстречу. Все трое резко остановились, выпрямив лапы, и стали медленно кружить на месте, вышагивая с царским достоинством и настороженно принюхиваясь. Повозка подъехала к проволочной ограде цветника и остановилась. Беспородный пес, почувствовав численное преимущество врага, поджал хвост и с оскаленной пастью вернулся под телегу.

Возчик крикнул:

– Вы не подумайте, стоит этому псу раззадориться – в бою ему не будет равных!