Белые яблоки

– Господи Иисусе!

Это было так странно и неожиданно. Этрих просто глазам своим не верил. Его словно окатили холодной водой.

Изабелла между тем взирала на предмет, извлеченный изо рта, с необыкновенной нежностью и так невозмутимо, словно во всем этом не было решительно ничего необычного. Изящным движением тряхнув колокольчик, она прислушалась к серебристому звону и взглянула на Этриха застенчиво-лукавым взором:

– Он здесь.

Этрих наклонился к ней и негромко спросил:

– Кто?

Она поставила колокольчик на стол и принялась подталкивать его указательным пальцем в сторону Этриха.

– Твой сын. Наш с тобой сын. Это его манера здороваться. – И снова толкнула колокольчик пальцем.

Винсент Этрих любил Изабеллу Нойкор, как ни одну другую женщину на свете. Она была создана для него, в этом он ни на секунду не сомневался. Ради нее он готов был пойти на любые мучения, даже на смерть, но, переводя взгляд с этого дурацкого колокольчика на ее лицо и обратно, он с ужасом понял, что она помешалась. И впервые за все время их знакомства почувствовал к ней что-то похожее на неприязнь.

И тут ему кое-что припомнилось: когда он был мальчишкой, у них в доме жила канарейка. Мать держала ее на кухне в клетке, внутри которой на одной из жердочек висел колокольчик, в точности такой же, как тот, что стоял сейчас перед ним на ресторанном столике. Стоило канарейке ударить по колокольчику клювом, как жизнерадостный звон заполнял все пространство дома. Винсент слышал его даже в самой дальней комнате. Протянув руку, он накрыл колокольчик ладонью с тайной надеждой, что этим положит конец приступу безумия, охватившего Изабеллу.

– Именно так я узнала о твоей смерти и воскресении, Винсент. Это он мне все рассказал. Он со мной говорит. – И она накрыла его ладонь своей. Этрих с трудом удержался от того, чтобы не отдернуть руку.

– Ты что же, всерьез хочешь меня уверить, что наш не рожденный ребенок разговаривает с тобой?

Ее лучезарная улыбка могла бы рассеять ночную мглу над небольшим городом.

– Вот именно, Винсент. – Она вздернула голову и подбородком указала на колокольчик. – А теперь он и с тобой беседует. Это его приветствие.

Этрих оцепенел. В голове у него не было ни одной мысли. Он просто не представлял себе, как следует реагировать на ее заявление.

А Изабелла с прежней улыбкой констатировала:

– Ты мне не веришь!

Он помотал головой.

– Хочешь, я тебе докажу, что ничего не выдумала?

Он кивнул.

– Канарейку твоей матери, ту, о которой ты только что подумал, звали Колумб. Она умерла жарким летним днем, когда тебе было шесть лет. И вы с матерью положили ее в спичечный коробок и похоронили на заднем дворе. А через два дня, когда твоя мать ушла в магазин, ты разрыл могилку, чтобы узнать, успел ли уже несчастный Колумб попасть на небеса. – Она подняла колокольчик и протянула ему. – Спрашивай что хочешь, Винсент. Ему необходимо, чтобы ты поверил, что все это правда.

– Что за татуировка у Коко Хэллис на шее под затылком?

Изабелла не могла знать о существовании Коко и уж тем более о том, какое место та занимала в его жизни. Если только не наняла детектива, чтобы он все эти три месяца глаз не спускал с Винсента Этриха. Но подобное было совершенно не в духе Изабеллы. Зажмурившись, она склонила голову набок и почти тотчас же открыла глаза.

– Мужское имя. Бруно Манн.

– Ну как, понравилось? Еще что-нибудь? – Голос официантки, словно лезвие клинка, прорезал воцарившуюся за их столиком тишину.

Выражение лица Этриха нисколько не переменилось. Подняв взгляд на официантку, он улыбнулся ей:

– Хотите, мы вам покажем один удивительный фокус?

Столь странное предложение застало женщину врасплох. Уж не разыгрывает ли он ее? Пожав плечами, она выдавила из себя:

– Фокус? Что ж, я не против. А он и правда удивительный? – Теперь она смогла даже улыбнуться.

Пусть видят, что их шутка оценена по достоинству.

– Это вам судить, мэм, – невозмутимо произнес Этрих. – Скажите-ка, у вас есть дети?

Официантка изогнула бровь.

– Есть. А что?

– Сейчас увидите. – И, обратившись к своей хорошенькой спутнице, он потребовал: – Назови их имена.

Изабелла взглянула на официантку и после паузы произнесла:

– Рон и Дебби. Рон – в честь Рональда Рейгана, а Дебби… – Она на миг задумалась и с уверенностью закончила: – В честь вашей сестры Деборы.

Лицо официантки окаменело. Она никогда прежде не встречалась с этой женщиной. Откуда ей знать, как зовут ее детей? Но прежде, чем она успела спросить об этом незнакомку, та заговорила снова:

– Теперь насчет вашего мужа Дина. Он ведь недавно сдавал анализы. Так вот, не тревожьтесь, все будет в порядке. Никакой у него не рак.

– Но как вы узнали об анализах?

Изабелла не нашлась с ответом. – Да и что она могла сказать? Взгляд ее обратился к Этриху. Ей требовалась помощь.

– Так что же? Откуда вы узнали столько всего о моей семье? – Нервно теребя фартук, официантка приблизилась к их столику вплотную.

– Да она ведь ясновидящая, – пояснил Этрих. – Желаете еще что-нибудь от нее услышать?

Женщина была потрясена и напугана. Она читала в газетах статьи о людях с паранормальными способностями и много раз видела передачи о них по телевизору, но никогда прежде не встречалась ни с одним из них лицом к лицу. Эта незнакомая женщина знала о Дине и о подозрительном затемнении в его легком. И сказала, что тревожиться не о чем. Но так ли это на самом деле? От волнения она утратила способность соображать трезво, мысли у нее в голове путались и обрывались. Все, на что она оказалась способна, – это выписать чек и, положив его на столик, молча уйти за стойку. Вместо того чтобы тотчас же рассказать обо всем кому-нибудь из своих товарок на кухне, чего ей очень хотелось, она неотрывно следила глазами за странной парой и не трогалась с места. Кто они? Да не все ли ей равно? Пусть бы только убрались отсюда поскорей.

– Теперь ты мне веришь, Винсент?

– Да, Физ, верю. Но что все-таки происходит?

Стоило ему произнести тайное имя, которым он окрестил ее в самом начале их знакомства, и сердце Изабеллы открылось ему навстречу. Как если бы он назвал верный пароль – Физ. Теперь она могла быть с ним вполне откровенна.

– Его зовут Энжи.

– Ребенка?

– Да.

Все еще находясь во власти сомнений, он кивком указал на ее живот.