Хранители. Книга третья

– Ты так любезна, милая Антида… Я буду ждать ребят.

– Спасибо ещё раз, графиня, я передам.

Старая леди достала из ридикюля несколько золотых монет и расплатилась с Антидой. Заговорщицки подмигнув, она уселась в карету.

Леди Мерезион любила рано вставать и приучила сына начинать дела задолго до рассвета. Но Адамор, перенёсший потрясения последних дней, только что раскрыл глаза. Он лежал на диване, который придвинул к своей широкой кровати. На своё привычное место он уложил бессознательное тело новорождённого люта – своего единственного друга Нила Спинера. Глаза Адамора слипались. Он провёл вторую, почти бессонную ночь, просыпаясь от малейшего шороха или вскрикивания Нила.

Хананор сделал ему несколько инъекций для поддержания жизнедеятельности нового организма. Спинер спал ровно, временами переворачиваясь с боку на бок. Несколько раз Нил звал Адама, но его на вопросы не реагировал. В первую ночь Спинер сел в постели и просидел полчаса, уставившись в одну точку. Адамор не смог привлечь его внимания. Перед тем, как заснуть Нил громко сказал:

– Отстань от меня! Я не знаю где Скипетр!

Лют догадался, кто пытался с ним общаться. Он попросил Хананора поставить магические барьеры вокруг спальни, пока Нил не придёт в сознание…

Адамор выполз из-под одеяла и потянулся, широко зевнув. Он прислушался к спокойному дыханию друга, подвернув угол покрывала. Лют направился в душ, чтобы окончательно проснуться. Он постоял под живительными струями минут двадцать, одевшись, он спустился на кухню, где застал завтракающего дядю.

– Доброе утро, Хананор, – поздоровался он, наливая горячего туньяка.

– Привет, сынок. Как ночь? Больше твоего друга никто не беспокоил?

– Слава Вельсеву, он спал спокойнее. А где мама?

– Антида пошла проведать свои цветы в магазине.

Дверь, выходящая во внутренний дворик, открылась. Антида вошла на кухню. Она поцеловала кудри сына, погладив его плечо.

– Как тут мои мальчики? Нашли еду? Может ещё чего-нибудь? – спросила она.

– Я уже сыт, дорогая, спасибо, – ответил Хананор, вытирая салфеткой губы.

– Я не хочу есть, – мрачно ответил Адамор.

– Ты? – удивилась мать. – Ненасытный дракон не хочет есть?

Адамор улыбнулся маме.

– За эти слова я и полюбил Нила. Он меня называл драконом, грязнулей, совсем как ты.

– Он ещё будет тебя так называть, – заверил его дядя. – Как странно, Антида, как всё это странно.

– Действительно, лют полюбил человека, а человек люта. Неисповедимы пути Вельсева.

Услышав шорох, все трое обернулись к двери, выходящей в коридор. На пороге стоял обнажённый Нил. Широко раскрыв глаза, он рассматривал присутствующих.

– Кто вы? – спросил Спинер.

– Мы – твоя семья, – ответила Антида, подав сыну из комода чистую скатерть.

Адамор быстро обернул материю вокруг живота Нила, прикрыв неловкие места.

– Кто я? – непонимающе спросил новорождённый, осматривая себя и сравнивая с Адамором.

– Нил, ты меня совсем не узнаёшь? – с горечью в голосе спросил лют, обнимая друга.

– Ниленор ещё не проснулся, – ласково сказала Антида, окрестив его именем, подходящим для Мира Мрака.

– Кто ты? – спросил Нил Адамора, с интересом изучая его лицо.

– Ты не помнишь Адама, Нил?

Лют погладил хвостом шею и плечи друга. Приятная дрожь пробежала по телу Нила.

– Адам. Милый Адам, – проговорил Нил, всё ещё не узнавая друга.

– Да, дорогой, это я.

– Адам! – закричал Спинер, теряя сознание.

Адамор подхватил его и отнёс в спальню. Хананор пошёл за ним. Он приготовил ещё одну инъекцию снотворного, но племянник остановил его.

– Пусть спит своим сном, – покачал головой лют. – Введи ему только питание.

– Хорошо, сынок, – улыбнулся Хананор. – И доктор, и сиделка тут ты. Он прекрасно стоит на ногах.

– Удивительно, – поддержал его Адамор. – Он самостоятельно спустился вниз.

– Я думаю, он придёт в сознание намного раньше, чем предполагал Хранитель Оробас.

– Хвала Вельсеву и Трону, – Адамор поклонился картине с изображением Скалы.

– Сынок, прости меня за прямоту, но, – замялся Хананор, – при матери нельзя ласкать партнёра хвостом…

– Дядя! – разозлился лют. – Он ещё младенец! Мама поняла всё правильно.

– Прости, наверное, ты прав.

– Хананор, неужели ты считаешь меня древней старухой? – спросила Антида, неожиданно возникшая в комнате.

– Что ты, милая. Я… тревожусь за твои чувства… Ты даёшь Адамору слишком много свободы. Не хочу, чтобы он переступал какие-то границы…

Молодой лют позеленел от злости и, возмущённый его словами, хотел ответить дяде. Но мать остановила его.

– Адамор никогда не переступает границ приличия, – спокойно сказала люта. – Достоинства Мерезионов крепко сидят в нём.

– Спасибо мама, – поблагодарил он, возвращая обычный цвет кожи.

– Я вовсе не хотел обидеть мальчика, Антида, – насупился Хананор. – Ты ведь знаешь, как я его люблю…

– Ладно, Хананор, забыли, – отмахнулся Адамор, прислушиваясь к ровному дыханию спящего друга.