Спасти Кэрол

Падаю…

Падаю…

Падаю…

Кэрол старалась прислушаться, но вой ветра, сопровождавшего ее падение, заглушал звуки, долетавшие снаружи.

Во время приступов Хэтти пыталась каким-то образом помочь Кэрол различать звуки – приблизив к ее ушам сложенные в несколько раз газетные листы, она шуршала ими, призывая напрячься и попытаться услышать то, что происходит в других комнатах дома. Поначалу восьмилетняя девочка не понимала, чего хочет от нее мать, но однажды сквозь шуршание бумаги она отчетливо услышала голос соседа, который звал свою собаку, и поняла, что нужно делать.

Прошло тридцать лет, и Кэрол убедилась, что во время падения даже предельная концентрация внимания не всегда помогает ей проникнуть сквозь вой ветра к звукам обычной человеческой жизни. Но иногда это получалось.

Джон Боуи был восхищен и немало взволнован тем, что Кэрол во время комы была способна слышать. Как только она поделилась с ним своей тайной, Джон уже не отходил от ее постели – разговаривал, читал ей, шутил. Дуайту это совсем не нравилось – он говорил, что Кэрол, когда она проваливалась в это состояние транса, похожего на смерть, нужен покой и только покой. Но Кэрол нравился певучий голос Джона, когда тот прорывался через темноту болезни к ее сознанию. Джон даже показывал фокусы, которые Кэрол, естественно, видеть не могла.

Как же ей сейчас не хватало этого голоса! Как не хватало слов этого чудесного человека!

Джона не было. Зато был Дуайт.

– Нужно перенести ее наверх, – сказал он.

Кэрол представила, как он встал на колени перед ее телом, лежащим на пороге.

– Может быть, позвать врача? – спросила Фарра, и в голосе ее зазвучало отчаяние.

– Нет, – ответил Дуайт.

Кэрол ждала: вот сейчас он расскажет горничной о ее проблеме. Все объяснит. Но то, что услышала Кэрол из уст Дуайта, превратило ветер, воющий вокруг нее, в толстый панцирь льда.

– Она умерла, Фарра.

Эти слова показались Кэрол такими неправильными, такими неуместными, что она подумала, что не так расслышала. В конце концов, все ли слова она различала верно, когда мать шуршала возле ее уха газетами?

– Умерла? – переспросила Фарра, и это слово громом взорвалось в сознании Кэрол.

– А есть ли какая разница, – размышлял как-то Джон, устроившись на крыльце в кресле-качалке, – между Воющим городом и смертью? А если есть, как мы о ней узнаем?

Кэрол постаралась сохранить спокойствие. Должно быть, она не расслышала, что сказал Дуайт. Наверняка не расслышала!

– Возможно, это именно то место, куда мы все стремимся, – говорил Джон. – Каждый из нас хочет куда-нибудь сбежать. Ты получила свой шанс.

Вот теперь говорит Дуайт:

– Ужасно, но это так.

– Она собиралась мне что-то сказать, – произнесла Фарра дрожащим голосом.

Оба – и Дуайт, и Фарра – тяжело дышали, из чего Кэрол поняла, что ее несут. Вот они уже на середине лестницы. Поднимаются вверх. Кэрол же продолжала падение – все ниже и ниже.

– Что она тебе сказала? – спросил Дуайт горничную, и в голосе его зазвенела сталь.

– Приходилось ли тебе читать о телекинезе? – как-то раз, давно, спросил ее Джон, и голос его пронзил темноту, воцарившуюся в сознании Кэрол. Старый вопрос. – В твоем состоянии обычные законы не работают. Не знакомому с тобою человеку ты кажешься умершей, хотя ты жива. И, может быть, там, внутри, ты способна делать то, что тебе недоступно здесь? Ну, например, усилием воли двигать предметы?

В отчаянии, все еще не веря в то, что правильно расслышала слова Дуайта, Кэрол захотела проверить гипотезу, которую высказал Джон. Если бы она смогла подвинуть какой-нибудь предмет! Любой! И доказать Дуайту, что она жива.

– Она почти ничего не успела мне сказать, – пролепетала Фарра, и Кэрол поняла, что они с Дуайтом стоят по разные стороны кровати, на которую они ее положили. Голоса звучали так, что по их тону можно было определить размеры спальни, к тому же одеяла и подушки приглушали звуки эха, распространявшиеся по всему пространству Воющего города.

Падаю…

Падаю…

Падаю…

– И все-таки, что она успела сказать?

Интонация Дуайта несла в себе больше смысла, чем произнесенные им слова. Он явно боялся, что Фарра знает больше, чем ей положено знать.

Если бы Кэрол могла двигаться и говорить, она замотала бы головой и закричала: Скажи ей, Дуайт! СКАЖИ ЕЙ, ЧТО Я ЖИВА!

Но увы, она ни губ не могла разомкнуть, ни на помощь позвать.

– Она сказала…

Ну же, Дуайт!

Внезапная ледяная волна дала Кэрол почувствовать, что она попала в места, куда еще никогда не попадала во время прошлых приступов.

Страх не раз посещал ее в Воющем городе, но то, что она ощутила теперь, нельзя было назвать иначе, кроме как ужасом.

– Она сказала, что чувствует себя странно, – наконец вымолвила Фарра.

Страх, звучащий в голосе Фарры, многократно усиленный комой, оглушал Кэрол.

– Кроме того, мистер Эверс, она что-то говорила про рябь. Она…

– Она так это назвала?

– Назвала что?

– Рябь, Фарра! Она произнесла это слово?

Кэрол изо всех сил, сквозь вой ветра и шуршание газет, прислушивалась к разговору.

– Да, произнесла. И сказала, что хочет со мной поговорить. Мистер Эверс… Она что, действительно умерла?

Хриплый вдох.

– Да. Она умерла.

Хриплый выдох.