Игра на пределе чувств

Наши взгляды пересекаются, и по коже пробегают мурашки.

Не хочу быть принятой за сталкера, особенно после нелепого исчезновения в стиле Золушки. Не нахожу ничего лучше, как поднять руку и помахать в знак приветствия. Уже ведь новый день?

Любой другой покрутит пальцем у виска, а Уилл устало падает на спинку стула и поднимает уголок губ, поприветствовав в ответ. И это в три часа ночи. Понятия не имею, что сказать. Доброй ночи? Доброе утро? Прости, что тайно подглядываю за тобой? Я полная дура?

Прежде чем подтянуть шторы друг к другу, чего не делала раньше, наслаждаясь лунным светом, замечаю, как он начинает грызть карандаш. Клянусь, это самая что ни на есть уважительная причина, чтобы остаться у окна, но заставляю себя одуматься и всё же не входить в роль сталкера. Только Уилл снова поднимает глаза.

У меня кружится голова и потеют ладони. Я не могу оправдать медлительность любованием ночного неба, а он никуда не исчезнет, если не передвинет рабочий стол от окна.

Подождите…

Я ведь не прогуливалась мимо окна в нижнем белье или того хуже голой? Умоляю, пусть ответ будет отрицательным. Пусть я делала это, но не тогда, когда он сидел за компьютером. Это был бы самый позорный момент моей жизни.

Вздохнув, я поднимаю указательный палец, чтобы он подождал минуту. Уилл кивает.

Бросаюсь к ящику и достаю чистый лист, на котором пишу чёрным маркером и большими буквами: Всё в порядке?

Это же нормально, что подобный вопрос звучит в три часа ночи? К тому же от малознакомой меня. Но вопрос крутится на языке с момента встречи в их доме, он казался чем-то обеспокоенным.

Уилл с улыбкой кивает, когда читает написанное на листе.

Ладно, я сделала всё, что могла.

Но тут же получаю аналогичный жест. Он просит меня подождать, склоняется над столом и поднимает бумагу.

Я читаю: Почему не спишь?

Поворачиваю лист нетронутой стороной и пишу: А ты?

Он смеётся и даёт объяснение: Проект:(

Да, точно, он упоминал ранее. Отвечаю взаимным признанием и, взяв новый лист, вырисовываю: Бессонница:(

Он поджимает губы, тем самым высказав сочувствие, и снова что-то пишет. Перед глазами предстаёт: Посчитай барашков.

Я глупо хихикаю и качаю головой. Уже пройдено. Не помогло.

Уилл снова склоняется над столом и вскоре появляется: Помечтай.

Не скрываю, удивлена предложением. Я никогда не мечтала, не разыгрывала сказочные сюжеты в голове, вроде тех, где живу другой жизнью. Разве что одну: о маме. Каждый раз я представляю, что она вернулась самыми различными способами. И каждый раз это заканчивается тем, что закрываюсь в себе от внешнего мира.

Мне приходит идея позаимствовать мечту Уилла, и я спешу узнать: О чём мечтаешь ты?

Его глаза пробегаются по вопросу. Он прищуривается, подняв взгляд к моему лицу, и постукивает пальцами по нижней губе, загадочно улыбаясь, отчего переминаюсь с пятки на пятку. Сложно понять, он на что-то намекает или перебирает идеи.

Наконец-то получаю ответ: Помечтай обо мне;)

Я тихо смеюсь, полагаясь, что он шутит, но по телу пробегает волна дрожи. Уилл хорошая мечта, возможно, несбыточная, только этот факт вовсе не останавливает.

Но это ещё не всё.

Он добавляет к написанному: Возможно, я буду заниматься тем же.

Я тут же берусь за лист и подшучиваю: Будешь мечтать о себе?

Подмигнув, Уилл даёт ответ. Я наверняка краснею, потому что лицо пылает. Огромное счастье, что в темноте не слишком видно предательские эмоции.

Чтобы остудить пыл и перевести беседу на безобидный уровень, пишу: Ты флиртуешь со мной по переписке?

И в ответ получаю: Может быть;)

Отлично. Сегодня всё отлично.

Теперь не усну вовсе, Уилл усугубил бессонницу и единственное, о чём буду думать до утра: о том, что он мечтает обо мне или как я мечтаю о том, чтобы он мечтал обо мне. Каша в моей голове закипает. В конце концов, завершаю ночные разговоры первой. Очередной раз желаю доброй ночи и получаю взаимность.

Глава 5. Уилл

– Эй, Каллоувей!

Я не успеваю обернуться, тяжёлая рука Грейсона повисает на плече. Он тормошит нас в движении и выпаливает новости на одном дыхании.

– Слышал? Профессор поставил тебе высший балл, когда такое было за… последнюю сотню лет? Один Бог знает сколько лет старику.

Я смеюсь и поворачиваю голову, торопясь убедиться, что он не шутит.

В миндалевидных серо-голубых глазах искрится торжество. Он проводит пятерней по коротким золотистым волосам и улыбается во все тридцать два белоснежных. Не удивительно, с увесистым родительским кошельком, Грей сияет подобно звёздочке на ночном небе. Гладковыбритые острые скулы с едва заметной россыпью веснушек на переносице, которые ближе к зиме потускнели и сейчас заметны, если приблизить нос к носу. Я мог бы сказать, что он избалованный сыночек с золотой ложкой в заднице и тот ещё высокомерный мудак, но промахнусь. Грей славный парень: лёгок на подъем и прост, как цент в кармане. Только не его стиль одежды. Тут можно заметить, что парень не брезгует брендами. Серая футболка от Томми Хильфигера с горизонтально протянутой на груди тонкой полосой белого и красного, подчёркивает имя дизайнера и обтягивает каменную мускулатуру. На плечах тёмно-синяя толстовка, рукава которой завязаны на шее, и того же бренда штаны. От него за милю несёт ярким и насыщенным ароматом парфюма с древесными нотами в сочетании с бергамотом. Прямо-таки будущая модель для рекламных таблоидов, но я не привык судить людей по толщине кошелька. Мне попросту некогда. Стипендия покрывает сто процентов расходов, но это не означает, что могу расслабиться и плыть по течению. За неё нужно изрядно потеть.

Мы познакомились на отборе в команду и твёрдо заверяю, что футбол – не единственное, что связывает. Мы общаемся вне поля. Почти каждые выходные проходят в его доме и, наверное, не только выходные. Да, засранец обладатель роскошного домишки в стиле хай-тек со всеми возможными примочками, вроде тех, когда чихаешь – и следом звучит «будь здоров», разве что задницу не подтирают. И живёт он там совершенно один. Пару раз звучало предложение переселиться в одну из свободных спален. Вот такой короткий путь от знакомства до дружбы. Пока Грей единственный, кого могу назвать другом среди всех новоиспеченных знакомых. А их слишком много. Вокруг всегда была тьма людей. На одиночество не жалуюсь, наоборот, переполнен заинтересованными потрепаться. Как говорится: лучше быть в избытке, чем терпеть недостаток.

– Да ну?

– Клянусь, он поставил отлично с тремя плюсами, – заверяет Грей. – Собственными глазами видел. Что ты сделал? Познакомил старика с парочкой первоклассных студенток или вы родственники?

– Не то и не другое, – я поднимаю уголок губ, избежав столкновения с женской компанией, которая, по всей видимости, не против разбавить ряды мужской. Я вскидываю руки, попутно извинившись за нечаянный налёт, и нас провожают разочарованными взглядами. – Рвал задницу днями и ночами.

– Поэтому ты выглядел как мешок с дерьмом?

– Два-три часа сна, изнурительная тренировка с утра и пара десятков чистого эспрессо, скоро перейду на ристретто[6 - Ристретто – самый крепкий и насыщенный кофе.]. В таком ритме неделю. Как, по-твоему, я должен выглядеть?

– Дерьмово, приятель. Сколько ты готовился перед презентацией?

– Убил весь вечер и половину ночи, а ты?

Грей ненадолго задумывается и весело выдаёт:

– Два часа до начала. Похоже, твой метод работает лучше моего.

– Получается так, – я размахиваю ладонью перед лицом. – Надеюсь, не подхвачу бактерии слабоумия воздушно-капельным путём.