Виноградные грезы. Обрести и сохранить

– Разве я не твоя шлюха, Стивен Рэтбоун? – спокойно отреагировала Соф. – Приходишь когда удобно… исчезаешь, не звонишь, оставляешь странные сообщения на автоответчике… Я думала, все кончено.

– Почему впустила меня?

Миловидные черты исказила печаль. Мы оба знали: если бы не впустила, я бы устроил скандал в отеле. Но мои мысли сейчас занимала Ари. Она не принимает наркотики, она не…

– Надеялась, ты дашь нам второй шанс. – Плечи поникли, ресницы влажные. Но Соф все равно говорила с достоинством. – Это правда все?

– Правда. – Я надел пальто, пропахшее алкоголем и дорогими духами. А вчера пальто хранило аромат Ари… – Хватит! Я устал врать ей, тебе, всем! Прошу простить за беспокойство, мисс!

– Ей? Ты о той девочке, да? Ты променял меня на нее? Серьезно?

Я покинул номер, ничего не ответив.

Больше не хотелось уладить конфликт и соврать о любви, только бы было куда прийти, если Ари бросит меня. Бросит. Я содрогнулся. Когда я потерял ее и понятия не имел, где она находится, надежда казалась сильнее, чем сейчас. Тогда я не знал, какой сильной Ари стала.

В Эл-Эй я прилетел в обед. Принял душ и дважды почистил зубы, выдворяя запах перегара. Пропустить бы стаканчик, для храбрости… Я мотнул головой и включил кофеварку.

Хм, не поздно сбежать из города, пропасть на неделю-две… Но сбегать – по части Ари. Я пнул столешницу. И почему не поехал домой? Сдался мне этот Нью-Йорк и эта Софи Штерн!

Телефон я так и не включил. А вскоре топтался у квартиры Ари. Страх парализовал. Боялся девчонку, которую обидел! Так сильно я боялся маму, когда она сердилась на мои шалости. Мама не воспитывала меня в строгости, она «добрый полицейский». И от стыда за проказы всегда горели уши. Для своей мамы я хотел быть лучшим. Для Ари – тоже.

Постучал в дверь – ничего. Пару секунд постоял и повернул ручку: оказалось, не заперто. В квартире тихо. Пахнет выпечкой. Куртка на вешалке. Ари дома, но в каком состоянии…

– Милая? – Я выругался – что за клише. Голос получился сдавленным и полностью выдал мое волнение. – Ты дома?

Она сидела на диване и пила какао. Из-за макияжа и строгого наряда – песочного цвета кофты и юбки-карандаш – казалась взрослее; образ дополнила прическа – легкие волны в стиле пятидесятых.

Куда-то собиралась, но в последний момент передумала? Ари смотрела в стену и никак не отреагировала на мое присутствие. Я подошел ближе и, наклонившись, поцеловал Ари в щеку. Не возразила.

Следовало извиниться, сказать, что я не должен был грубить и не верить, что во всем виноваты триггеры, Аарон, моя вспыльчивость… Но язык не подчинялся. Сглотнув горькую слюну, я выдавил:

– Привет.

Ари поставила чашку на стеклянный столик и взяла пачку сигарет. Когда я представлял Аристель во время трехлетней разлуки, она выглядела именно так: гордая, самодостаточная, неприступная.

– Ты изменил мне.

Я поперхнулся воздухом:

– Что? Нет!

Ледяное спокойствие пугало сильнее истерик. Ари вытащила одну сигарету, щелкнула зажигалкой, закурила. Я открыл рот, но сразу закрыл. Да, милая, не имею никакого права указывать тебе, что делать.

– Стивен. – Она выпустила кольцо белого ды-ма. – Мне казалось, я слабая личность. Наркотики и прочее… А ты повзрослел. Спонтанные поступки – не про тебя.

– Ничего не было, клянусь! – Я повысил тон, сцепил руки в замок. – Понимаю, как это выглядит, но я приехал и вырубился. Клянусь тебе!

Черт побери, вот так ирония! Копирую ее вчерашнее поведение. Не знаю, как доказать свою невиновность. У меня есть свидетель – Софи. Но вряд ли обиженная модель выступит в мою защиту.

– Когда ты узнала эту информацию?

Сука Штерн! Решила нагадить напоследок!

– Несколько часов назад, – уклончиво ответила Ари.

– Кто тебе сказал?

Пальцы чесались заказать билет в Нью-Йорк и придушить Софи.

– Забыл, кто ты такой?

Я не решился посмотреть Ари в глаза.

Она хлестко бросила:

– Ты звезда, Рэтбоун. – Моя фамилия прозвучала ругательством. – Газеты узнают все раньше тебя самого. И единственное, что тебя волнует, – кто мне сказал?

– Ари, я…

– Мало того что ты не поверил мне… Ты клялся, что с той моделью все кончено. – Аристель помахала сигаретой: – Ложь, ложь, ложь.

Затушив окурок о край стола, Ари достала из-за спины кипу снимков, вероятно, напечатанных на домашнем принтере, и кинула мне в лицо. Снимки цветастым веером разлетелись по гостиной.

Я взглянул на фотографии, и легкие будто высохли. Пытался вдохнуть, но не мог. Моя жизнь – карточный домик. Ветер – и бам. Я поднял одну фотографию. Снимки нечеткие, но на них можно распознать Софи… и меня. Мы стоим на балконе. И Софи тянется, чтобы меня поцеловать. Фотографировали из соседнего номера. «Жаль, не успел позвонить Шону и выкупить снимки», – пронеслось в голове. Но я одернул себя – не смог бы долго врать Ари. Рассказал бы ей, что ездил к Софи. И ничего не было.

– После этого, – я провел ладонью по взмокшему лбу, – я ушел блевать и отрубился. Утром уехал. К тебе.

Ари молчала. Ее темные глаза ничего не выражали. Вот что она чувствовала, когда я уходил вчера, – конец, и ничего нельзя исправить. Ну же, Ари, кричи. Ори на меня! Ударь! Сделай что-нибудь, и я буду знать: не все потеряно… Она оставалась отчужденной. Сидела и глядела в одну точку.

Вдруг Ари улыбнулась. Она встала, подбежала и обняла так, как обнимают на перроне – часто в последний раз. В последний раз. Я крепко обнял мой солнечный свет, утопая в родном цветочном аромате. Не отпущу. Не отдам никому.

Но Ари выпуталась из моих рук, и сил ее держать не осталось. Я сел на край дивана и пнул ближайшие фото. Челюсть заболела – сильно стиснул зубы. Почему Ари не верит мне? Да, на вилле Джерада я изменил, но все было не по-настоящему. А она верит, что я способен… Меня опять замутило.

Ари тем временем подняла один из снимков, села на другой край дивана и принялась разглядывать изображение. Наверняка она занималась этим все утро. Разбивала свое сердце снова и снова.

– Если ты не общался с Софией, почему поехал к ней?

– Со?фи, – автоматически поправил я.

– Со?фи, – повторила Ари. – Верно.

Она коротко, невесело рассмеялась.

И было в этом смехе столько слез, пролитых из-за меня. Хватит на целый океан. Вскочив, я вырвал из ее рук фотографию и кинул к стене. Ари вздрогнула. Секунду мы непрерывно смотрели друг на друга. Она сдалась первой – отвернулась.

– Вспомни, что я говорил тебе. – Ари попыталась встать, но я наклонился и обнял ее. – Тот вечер, свидание, – шептал ей в волосы. – Я назвал тебя самой дорогой мне, самой нужной… – Я помолчал, слушая ее сбитое дыхание. – И я до сих пор так считаю, Ари. Я люблю тебя, а вчера… Я напился. Мне захотелось сбежать, уехать… Утром я понял, какую ошибку совершил, какую боль причинил тебе. Мной руководил алкоголь. Обида на прошлое, на Аарона. Я знаю, ты не употребляла, я верю тебе.

Ари молчала, и я подумал, она поняла. Она всегда была сильнее меня. И готова дать нам шанс. Разобраться… поверить друг другу. Но когда разжал пальцы, Аристель забралась подальше на диван.