Три желания Мэйв

Том! Что он здесь делал? Как попал сюда?

Несомненно, задумал добраться до Мермера.

В панике я развернулась и поползла по грязному полу к жестянке. Что-то блеснуло в мерцании свечи Тома: это была она, моя банка, точно! Вот только сжимала ее ужасная когтистая лапа совы. Птица сочла банку своей добычей.

Я не раз видела чучела сов в чужих гостиных, но живого хищника – никогда. Огромные глаза уставились на меня, а я вытаращилась на смертоносный изогнутый клюв.

Отпрянув в сторону, я схватила перекладину и встала.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно вопросила я Тома.

Его брови удивленно приподнялись.

– А ты что тут забыла? – Он указал на койку и мои разоренные пожитки. – Это твоя новая спальня?

Я промолчала: слишком злилась на него и слишком волновалась о жестянке. Он ведь явился за ней! Сначала мое сокровище стащила одна крыса, а теперь зарится другая! Не сегодня, благодарю покорно.

Я так ничего и не ответила, а Том присел на корточки и заухал, обращаясь к сове.

– Вижу, ты познакомилась с Моррисом.

Большая птица повернула голову к Тому, а потом неуклюже поскакала к нему. Одним крылом сова помогала себе, другое, шаркая, волочилось по земле. На нем не хватало нескольких длинных перьев.

Жестянку сова оставила. Как только птица удалилась на безопасное расстояние, я бросилась к своему сокровищу и крепко его схватила.

– Моррис? – переспросила я.

– В честь забавного танца, который он исполняет, когда передвигается, – объяснил Том.

Ни за что бы этого ему не сказала, но имя сове подходило. Дома, в Лутоне, на майской ярмарке часто плясали «моррис» – народный танец. Мне нравилось любоваться танцорами в белом, которые дружно прыгали и скакали, размахивая платками.

Правда, Моррис размахивал только крысиным хвостом, зажатым в клюве.

Фу!

– Как ты сюда попал? – спросила я Тома.

Казалось, отвечать ему не хочется, и все же мальчишка указал в глубину подвала:

– Через заднюю дверь. Прошлым летом, когда мы нашли Морриса, я догадался, как вскрыть замок.

– «Мы»? – прищурилась в темноте я.

– С Джеком, моим другом из приюта. Мы наткнулись на Морриса в парке. Он был еще молодой, а крыло сломано. Он бы умер.

Я снова посмотрела на сову.

Птица заглотила крысиный хвост, посмотрела на меня и моргнула.

– Как это мисс Саламанка еще не пронюхала, что здесь живет сова?

– Сюда редко кто-нибудь спускается, – ухмыльнулся Том. – А Моррис в основном ведет себя тихо.

– Значит, вы с Джеком приходите сюда, чтоб ухаживать за совой?

Том покачал головой.

– Джек уехал. Его услали на север, на ткацкую фабрику.

– Наконец получил свободу?

Том помрачнел.

– Туда всех отсылают, кому пятнадцать стукнуло. Каждые три месяца они приезжают за новой партией сирот.

Партия. Будто скот. Я вспомнила, как отец рассказывал об условиях на тех фабриках. Ткачи круглый год, больные или здоровые, трудились с раннего утра до поздней ночи. Выходной полагался только один – воскресенье. Фабрики часто нанимали детей, ведь платить им можно было мало – лишь бы хватало на еду и жалкий кров. В воздухе в цехах было столько шерсти, что многие рабочие начинали страдать легочными заболеваниями в самом юном возрасте.

Из открытой двери повеяло холодным воздухом.

– Сколько тебе лет, Том?

Из-за отблесков свечи у него залегли глубокие тени под носом и бровями.

– Четырнадцать.

Всего на год старше меня, но времени осталось совсем немного. Я не знала, что сказать.

– Так тебя наказали? – спросил Том. – Ты поэтому тут торчишь?

Я кивнула. К чему отрицать очевидное?

– Наказали за то…

– Да меня все время наказывают. – Мне не хотелось объяснять, как сильно я рисковала, чтобы ему помочь. Чего доброго, решит, будто мы друзья. Никакой дружбы! Мы конкуренты, которые соперничают за право обладать Мермером. Слава богу, джинн опять у меня, благодаря совенку Моррису.

Я вернулась к койке, расправила постель и уселась на нее, стараясь не думать о том, как здесь дрались крысы. Том опустился на колени, достал фляжку и налил воды в плоскую посудину, которую я прежде не замечала. Пока он отвлекся, мне удалось быстро накрыть банку сардин юбками.

– Моррис пьет из чашки? – спросила я.

Том покачал головой.

– Поплескаться иногда любит. А жажду совы утоляют кровью своей добычи. Когда мы выбирали, где его спрятать, не знали, сможет ли он одолеть местных крыс.

– Неплохо бы ему охотиться шустрее. На мой взгляд, грызунов здесь все еще слишком много.

Том закрутил крышку на фляге и поднялся.

– Забавно, что мы тут встретились. После кормежки Морриса я как раз собирался идти к вам в сад и дожидаться тебя.