Сила страха

Сила страха
Джулия Эйлер

Аквафобия до смерти замучила Германа, и он отправился на море, решив что умрет, но от фобии избавится. Герман – художник, который с детства боится воды. Однако этот страх очень сильно мешает ему жить, ведь на психологическом уровне парень может писать только картины с большой водой. Герман решает что так жить больше нельзя, и едет на море.

Джулия Эйлер

Сила страха

Море волнуется, раз. Море волнуется, два. Море волнуется, три. Морская фигура на месте замри!

– Да что со мной не так? – мысленно кричит Герман.

Снова хватается за кисть. Аккуратными мазками выводит синие, голубые, зеленые волны на белом холсте. Он пишет море. Опять. Герман и рад бы написать что-то другое, да не может. Только вода из под его кистей выходит как живая. Все остальное и пытаться не стоит.

– Почему, ну почему не получается?

За эти месяцы он мог бы написать множество ярких, красочных и незабываемых картин… Мог бы. Но не сумел. Море пьянило его, будоражило воображение, но все же связывало руки. Он так и не смог побороть себя. Какой глупейший парадокс: Герман боится воды, но не может писать ничего, кроме нее.

И он снова вспоминает. Эти воспоминания давно просочились в его душу, пустили отравляющие корни… Не перерезать, не порвать.

« – Гера, сынок, не заплывай далеко! Еще немного, и пора будет выходить из воды! У тебя уже губы синие! – кричала мама, не поднимая, впрочем, головы от шезлонга.

– Ну, мааам, еще пять минуточек поплаваю! – ответил шестилетний Гера за секунду до того, как его накрыла двухметровая волна. Она швырнула мальчика на дно и протянула до самого берега…»

Что было дальше Герман не помнил. Но именно в тот день он получил сомнительный приз – аквафобию, проще говоря – боязнь водоемов. Лишь приближаясь к морю, он начинал чувствовать, что вот-вот упадет в обморок. При всем этом, его постоянно тянуло к воде.

Будучи уже совершеннолетним, парень понял – от этого пора избавляться… и начались походы к психологам. Первый, второй, третий… Никто не мог помочь. Даже при одном взгляде на картинку большого водоема, его начинало трясти. Нет, разумеется, он не боялся собственных картин. Кроме, разве что… законченных?

Однажды Герман шел к метро и увидел бомжа. Что-то или кто-то… Какая-то невидимая сила заставила парня подойти к нему. Гера никогда не отличался особенным человеколюбием, но в этот день все шло не так!

Достав бумажник, парень отдал грязному, уставшему человеку все до копейки. И получил благодарность.

– Ты добрый парень. Спасибо тебе! – на глазах бомжа выступили слезы. – Сегодня, завтра и еще неделю я смогу есть хлеб, и все благодаря тебе! У тебя обязательно получится все, о чем ты мечтаешь.

– На здоровье. Да, обязательно… – эхом отозвался Герман, и отправился в пасть подземного транспорта. Зазвонил телефон: это была Алина, его девушка.

– Приве, дорогой! Слуш, у меня тут подружки на море собирают… Ты не будешь против, если я поеду с ними? – сказала она настолько быстро, что окончания нескольких слов смазались. – Я ведь знаю, что ты со мной не поедешь…

– Езжай, конечно, – ответил Гера, сжав зубы. Добавил с мрачной решимостью. – Но в следующий раз ты поедешь со мной, обещаю.

Алина не слышала последней реплики, звонок сбросился после заветного: “Езжай”. Так что обещание Герман принес самому себе.

Когда парень вошел в вагон скоростного поезда, его накрыла паника. Везде, куда падал взгляд, висели объявления с лозунгом: “Хочешь на море? Мы устроим! Горящие путевки…”

Парень быстро развернулся и вышел обратно на платформу. К эскалатору, выше, по ступенькам, подальше от диких намеков, назад к картинам.

А ночью понял, что надоело. Надоело жить кое-как, быть кое-как, и писать только свои страхи. Хочется на полную катушку, до самых небес, и в огонь и в воду. Всего хочется. И нужно для этого самую малость: себя перебороть.

И вот теперь Герман на море. Но как же ему побороть фобию, если он море даже нарисовать спокойно не может? Трясясь, нервно, желательно с бутылкой спиртного. Только так. С нескольких десятков холстов на парня смотрели синие, зеленые и голубоватые воды чудовища, с которым Гера так и не смог подружиться.

Последними взмахами кисти художник перечеркнул написанное. Смахнул краски с мольберта, схватил холст и пошел к своему самому страшному кошмару – к морю.

Ветер срывался, будто в такт мрачно-решительному настроению парня. До воды оставалось буквально пять метров, когда Герман остановился. Холодный пот тек по лбу, переносице, шее. Во рту пересохло так, будто он был в пустыне. Он даже выронил холст, – так сильно тряслись руки.

В ушах набатом звучал голос бомжа, смешанный с обвиняющими нотками в голоске Алины: “У тебя получится! Ты не поедешь… Получится! Не поедешь…

Герман схватился за голову и упал на колени.

– Черт! Черт! Черт! Я что вам, сопля бестелесная, чтобы обыкновенной воды бояться?! – крикнул он морю. Резко поднялся, и как был, в одежде, с холстом в руках, пошел в воду.

Волны бесновались у щиколоток парня, потом у колен, дошли до пояса, а он все не останавливался.

“У тебя получится все, о чем ты мечтаешь!” – говорил голос бомжа. “Получится!”

Герман остановился, вдох-выдох. Закрыл глаза. Снова вдох-выдох. Открыл – и увидел огромную волну в сантиметрах от лица. Ничего нельзя было сделать: бойся, не бойся, а ее не остановишь… И тогда Герман смирился с неизбежностью. С великой силой стихии… Закрыл глаза и сделал шаг вперед.

Открыл глаза и, отплевываясь от соленой воды, Герман рассмеялся:

– У меня все-таки получилось!