Молчание золото

Санни громко рассмеялся.

– Что ты себе напридумывали? С тобой? Наверное только в твоих мечтах!

Кэйт села за свою парту отвернувшись от всех никого не видя и слышав. Ей стало больно и очень очень одиноко. Лучше бы она никогда не открывала рот и не рассказывала Джулии о своих чувствах.

– Джилл моя новая соседка, ты где? Ты сделала домашку? – обратился Санни к Джилл.

Кэйт со спины поняла, что их посадили вместе. Моя лучшая подруга которая меня предала и парень моей мечты сидит вместе. Ей стало так больно что захотелось провалиться сквозь землю чтоб не чувствовать этой боли. Вот она какая первая влюбленность. Лучше никогда и никого не любить, подумала Кэйт, сжимая все своё тело, чтоб только не покатились слезы.

После уроков она осталась с мисс Вудд, готовясь к контрольной работе на следующей недели. В это время в класс зашёл Дэн.

– Заходи Дэн, садись рядом с Кэйт.

Кэйт не знала, что она будет заниматься с Дэном вместе.

– Гризли есть ручка?

– Нет, – огрызнулась Кэйт.

– И Ладно. Мисс Вудд, не одолжите мне ручку?

– У тебя вечно то тетради то ручке нет, – сердито сказала та.

Занятие закончилось. Кэйт собрала быстро вещи и думала уходить, как её остановил Дэн. На мгновение они остались совершенно одни в классе, мисс Вудд куда-то вышла.

– Кэйт, слушай. Я друг Санни и он мне говорил, что ты ему не нужна. Он просто мил с тобой, потому что ты ему носишь шоколадки и помогаешь с домашними заданиями. Санни запал на Джанин и они вроде даже как бы сегодня идут гулить. Уже сейчас, после школы,

– Зачем ты мне это рассказываешь?в очередной раз издеваешься?

– Кэйт ты мне небезразлична и даже очень.

– Дэн, когда ты уже оставишь меня в покое? Я тебе небезразлична? Странная у тебя симпатия с постоянными оскорблениями. Лучше отойди с дороги, мне надо домой.

Дэн сделал вид, что ничего не услышал и на прощание ущипнул её за попу.

Дэн жил в двух шагах от школы. Удивительно, что он каждый раз умудрялся опоздать. Его мать Шэрон Рэндолл была набожной женщиной, сама в одиночку воспитывает самостоятельного его и его младшего брата.

– Привет мам, – сказал Дэн, закрывая на ключ входную дверь.

– Привет сынок . Садись, я приготовила блинчики, будешь кушать?

– Пару штук. Собираемся с пацанами на улицу сейчас.

– Сначала уроки сделай, потом можешь идти, – грозно сказала Шэрон.

Дэн любил свою мать и брата больше чему себя. Он видел, как матери тяжело постить двух мальчишек, работая при этом воспитательницей в детском садике. Отец Дэн умер, когда тому еще даже года не исполнилось. Младший брат был от второго брака, который тоже закончился утратой. Отец Дэна погиб в тюрьме, будучи заключённым на десять лет из-за убийства человека. Дэн никогда и никому не рассказывал о нём и всё, что он знал, получил конечно же из уст матери. Шэрон тогда было тяжело рассказать подрастающему юноше, кто был его кровный отец и почему его не стало. Дэн знал о том, как сильно мать любила его и знал, что она до сих пор хранит эти чувства в своём сердце, попрежнему оплакивая. Второй брак был лишь для того, чтоб у Дэна было понятие, кто такое отец, которого он так и не познал. Он мечтал тоже о такой любви: безграничной и бесконечной. Они жили в маленькой однокомнатной квартирке. Шэрон делила раскладной диван с Даниэлем, а Дэн единственную соседнюю комнату.

У Дэна были харизматический черты лица: карие-грозные глаза, которые пленяли мужеством и строгостью, и темные волосы. Четко-выраженные скулы то и дело придавали его чертам еще больше мужества и шарма. Он был худощавым, но спортивным: под униформой скрывался подтянутый живот, широкие мужские плечи, крепкие руки…Дэну удавалось всё, за что он брался; он мог сделать это лучше, чем кто бы то ни было в классе, не затрачивая особых усилий. Он осознавал это и в его манерах иногда поблескивали тени хвастовства, думая о каком-то сравнении. Его позиция была не «я могу это сделать», а «я могу это сделать лучше тебя», под этим он подразумевал: сделать наилучшим образом. В школу его называли Соколом.

Глава 5

Первый семестр подходил к концу. Наступала пора зимних каникул, но прежде – школьная вечеринка. Школьные вечеринки обычно проходили в холле школы, возле основных дверей. Место было немного, но вмещало в себя всех желающих. Все было незначительно: не было ни клубного освещения, цветов или дискотечной цветовой гаммы – стояла парта, на которой открывался компьютер и задавалась музыка и не забыть бы две колонки по сторонам. Всё это было в своём роде прекрасным и имело свою прелесть. Кэйт сперва не хотело идти, по понятным причинам: с Джилл она перестала общаться, Санни как-то странно себя вел и конечно же Дэн, которые все больше переступает границы. И всё же Кэйт отпросилась у Галлори старшего.

– В восемь вечера я тебя заберу, – грозно сказал тот.

Максимилиан Галлори не любил отпускать Кэйт гулять или, возможно, Кэйт так казалось. Каждый раз когда ей приходилось у него отпрашиваться, она могла часами стоять перед зеркалом, репетируя что сказать. Элле она говорила без труда ибо она всегда отпускала её, давая ту детскую свободу, которую двенадцатилетний подросток порой нуждается, а вот с отцом дела обстояли куда хуже.

Каждый раз, репетируя перед зеркалом, Кэйт спрашивала себя: почему она так боится отца? Ведь он никогда на неё не кричал и не ругал её. Она спрашивала себя это до своего сознательного взросления, но никак не могла дать ответ на свой вопрос. Максимилиан Галлори очень сильно её любил и Кэйт это чувствовала. Порой она задыхалась от его любви; он так сильно сжимал её своей заботой и опекой, тем самым взращивая в Кэйт отчуждение к нему самому. Благодаря ему, она никогда не принимала решение самостоятельно, что отразилось на её способности принимать решения. Все за неё решал отец. В возрасте двенадцати лет, ребёнок еще физиологически и психологически не созрел. Именно в этот период важно не лепить ребенка согласно своему мировоззрению, а всё же давать ему возможность слепить себя самому, что никак не мог понять Максимилиан Галлори. Все своей любовью он подавил возможность Кэйт самовыражаться и жить согласно её чувствам и инстинктам, и пониманию. Она никогда не знала, чего хочет и о чем мечтает. Это и сформировала в ней страх перед принятием решений. Ей казалось, что она должна сидеть дома мышкой, слушаться отца и так прожить свою жизнь. Когда просыпалась всё же личность Кэйт, тот ребёнок который хотел немного свободы, он боялся поддать голос зная, что надо подать голос на отца, что надо сесть перед отцом и озвучить чего он всё же хочет, а это всегда казалось для Кэйт невозможным.

В холле горели лиловые лампы, смешиваясь с красными и желтыми, создавая всё же немного диско цвет. Кэйт распустила свои длинный волосы; одела джинсовую юбку с блестящей кофтой. Она была обута в высокие резиновые сапоги. На дворе был мороз и вся округа в ожидании первого снега. Кэйт встретилась на порогу с Джилл и они вместе зашли внутрь. Школьников было еще мало.

– Скука смертная. Одни учителя и никого, – сказала Джилл. Кэйт особо не обращала на неё внимание, да и её компания была ей не по душе. Джилл явно грызла совесть после того, как она проговорилась всем. Кэйт было уже всё равно. Она простила, забыла и отпустила – ещё одна её черта.

Через пару минут, в холл зашла компания из десяти человек, а может и больше. Санни, в месте с Джанин, Алекс и девчонки из гимназии и всех их замыкал Дэн. Ребята выглядели весёлыми, будто успели уже выпить что-то покрепче апельсинового сока. Все громко разговаривали и смеялись. Санни прошёл мимо Кэйт и встал за партой с компьютером, включая диско трек и делая музыку по громче. За ними следом зашло еще пару человек, потом еще и еще… Холл постепенно заполнился. Гимназистки нарядились: глаза подведены чёрной тушью, губы яркой помадой и короткая юбка. Кэйт не могла оторвать взгляда от Санни, наблюдая за ним в качестве диджея, но неожиданно она потеряла его из виду. Осматривая всех вокруг, она заметила его. Он направлялась как раз навстречу к ней.

– Потанцуем ? – спросил Санни.

– Давай – краснея и протягивая ему руку, ответила Кэйт.

Санни положил руку на талию и прижался к ней довольно плотно, что при одном повороте головы, их носы бы столкнулись. Кэйт робко положила руку ему на плечо. Она умудрилась неловко пару раз наступить ему на ноги. Неловко, но что она могла поделать, когда парень из её мечт вдруг пригласил её на танец.

Мечты сбываются, подумала Кэйт. Сколько боли и детских страдания, стояли Кэйт, этот самый момент. Был ли он искренен или нет? В эти годы все играют: никто не серьёзен в своих намерениях, но Кэйт верила и надеялась. Кэйт поняла, что школа – это серьезное испытание, что то, как ребёнок его пройдёт, сформируют его как индивидуума, как личность и определят его жизненной путь.

– Я скоро вернусь, – закружив Кэйт, Санни вдруг остановился.

– Хорошо. Я посижу немного.

Кэйт немного вспотела. В холле было очень жарко. Окна запотели. Учителя стояли в стороне наблюдая за учениками. Джилл танцевала с Дэном. Кэйт – это очень удивило и на секунду она почувствовала очень странное чувство – ревность к Дэнну? Не может быть, подумала она.

Дэн флиртовал с ней и то и дело опускал руки ниже талии, что-то шепча на ухо. Кэйт смотрела на них до тех пор пока Дэн, не поднял глаза на неё. Кэйт, покрасневши, резко отвела глаза в другую сторону.

– Хочешь пойти на свежий воздух? – спросил Санни, появившись ни откуда.

– Идём, здесь немного жаркова-то.

Он помог ей надеть пальто и они вышли на крыльцо; спустились по ступенькам школы вниз. Санни был на удивление очень мил и заботлив; он рассказывал веселые истории. Кэйт тихо смеялась. Они сделали круг вокруг школы.

– Может еще один? В школе в холле, так жарко? Ты еще не замёрзла?

– Нет все хорошо, мне тоже здесь нравится больше.

– Как твоя гимнастика? – прерывая неловкое молчание, спросил Санни.

– Хорошо. Я буду выступать завтра. Наш тренер проводить предновогодний турнир для гимнасток из пригородных школ.

– Можно я прийду?

– Ты серьезно? Хочешь прийти? Ты будешь меня смущать, – улыбаясь сказала Кэйт.