Все в его поцелуе

– Нет! – вырвалось у Гарета. – Нет! Я не могу!

Барон прищурился.

– Ты будешь там, даже если мне придется тебя связать.

– Нет! – Гарету казалось, что у него в горле застрял комок. – Отец, Мэри… она же ребенок. Она никогда не станет взрослой. И ты об этом прекрасно знаешь. Я не могу на ней жениться – это большой грех!

Барон тихо засмеялся:

– Пытаешься убедить меня, что ты, именно ты, неожиданно обрел веру?

– Нет, но…

– Никаких обсуждений, ты меня понял? Роутен выделяет дочери щедрое приданое. А что ему еще остается делать, чтобы сбыть с рук идиотку?

– Не говорите так о ней, – прошептал Гарет. Возможно, он и не хотел жениться на Мэри, но он знал ее всю жизнь, и она не заслуживала того, чтобы ее обзывали идиоткой.

– Это будет самый благородный поступок в твоей жизни. Роутен дает за дочерью такие деньги, что я смогу выделить тебе содержание, на которое ты сможешь жить, как тебе захочется.

– Содержание, – глухо откликнулся Гарет.

– Не думаешь же ты, что я доверю тебе все деньги. Тебе?

– А как же учеба в колледже? – осмелился поинтересоваться Гарет.

– Можешь посещать занятия. Благодари за это свою невесту. Она на это согласилась, как только был подписан брачный контракт.

Гарет стоял, пытаясь привести в порядок дыхание и мысли. Отец знал, как много значил для него Кембридж. Это был единственный пункт, в котором их мнения совпадали: джентльмен должен получить образование, достойное джентльмена. Не важно, что Гарету действительно нравилось учиться, а для лорда Сент-Клера посещение Кембриджа было всего лишь данью светскому обществу. Но уже давно было решено – Гарет будет учиться в Кембридже и получит ученую степень.

А теперь оказалось, что лорд Сент-Клер понял, что не сможет платить за обучение младшего сына! И когда же он собирался сообщить ему об этом? Когда он начнет паковать вещи, собираясь в Кембридж?

– Все обговорено, Гарет. И жениться должен ты. Джордж – наследник, и я не могу допустить, чтобы на нашей родословной было пятно. Кроме того, – барон поджал губы, – я бы не стал подвергать твоего брата такому…

– А меня, значит, можете? – Неужели отец так его ненавидит? И совсем о нем не думает? Гарет ни разу не слышал от барона ободряющего слова. – Почему? – Гарет не узнал своего голоса, это был жалобный стон раненого зверя. – Почему?

Отец молчал, он стоял и так крепко держался за край стола, что у него побелели костяшки пальцев. А Гарет почему-то не мог оторвать взгляда от рук отца!

– Я ваш сын, – прошептал он, все еще глядя на руки отца и страшась посмотреть ему в лицо. – Ваш сын. Как вы могли так поступить с собственным сыном?

И тут отец, который всегда славился своими резкими ответами, гнев которого всегда был холодным, как лед, а не обжигающим, как пламя, взорвался. Он оторвал руки от стола, и комната огласилась громоподобным ревом:

– Господи, неужели ты до сих пор ничего не понял? Ты не мой сын! Ты никогда им не был! Ты внебрачный ребенок, паршивый щенок, которого твоя мать прижила с кем-то, когда я уезжал.

Долго сдерживаемая и подавляемая злость ураганом вырвалась из груди Гарета и сжала так, что он не мог дышать.

– Нет! – Он в отчаянии мотал головой. Этого не могло быть! Ему даже в голову ничего подобного не приходило. Он был копией отца. Тот же нос, те же…

– Я кормил тебя, одевал и представил миру как своего сына. Я содержал тебя, тогда как другой человек вышвырнул бы тебя на улицу. А теперь настало время вернуть должок!

– Нет, этого не может быть. Я так похож на тебя. Я…

С минуту лорд Сент-Клер молчал, а потом заметил:

– Злополучное совпадение, уверяю тебя.

– Но…

– Я мог бы отказаться от тебя, когда ты родился. Мог бы выгнать вас с матерью на улицу, но я этого не сделал. – Он обошел стол и приблизился к Гарету. – Я тебя признал, и ты мой сын по закону. И ты мой должник, – тихо, с горечью добавил он.

– Нет. – Голос Гарета наконец обрел ту убежденность, которая ему потребуется, чтобы жить дальше. – Я этого не сделаю.

– Я откажусь от тебя, – предупредил барон. – Я не дам тебе ни единого пенни. И можешь забыть свои мечты о Кембридже…

– Нет, – повторил Гарет, но его голос звучал иначе. Он понял, что это конец. Конец детства, наивности, и начало…

Одному богу известно, началом чего это было!

– Я от тебя отказываюсь, – прошипел его отец… нет, не его отец. – Между нами все кончено.

– Да будет так, – ответил Гарет.

И ушел.

Глава 1

Прошло десять лет. И вот мы встречаемся с нашей героиней, которую, надо сказать, никто не назовет скромным и застенчивым цветочком. Действие происходит на ежегодном музыкальном вечере у Смайт-Смитов примерно за десять минут до того, как господин Моцарт начал ворочаться в своей могиле.

– Зачем мы это делаем? – громко спросила Гиацинта Бриджертон.

– Затем, что мы хорошие, добрые люди, – ответила ее невестка, расположившаяся – да поможет им бог – в первом ряду.

– Неужели результаты прошлых лет тебя ничему не научили… – настаивала Гиацинта, глядя на пустое кресло рядом с Пенелопой.

– Гиацинта?

Гиацинта нетерпеливо обернулась к Пенелопе.

– Сиди спокойно.

Гиацинта тяжело вздохнула, но перестала вертеться.

Музыкальный вечер. К счастью, его устраивали один раз в году, потому что Гиацинта не сомневалась, что ее ушам понадобится не меньше года, чтобы прийти в нормальное состояние.

Она снова вздохнула, на этот раз намного громче.

– Я не уверена, что я такая уж хорошая и добрая.

– Я тоже в этом не уверена, – отозвалась Пенелопа, – но я тем не менее решила в тебя поверить.