Невеста герцога

– Проводить вас в зал? – предложил он.

Она покачала головой и прочистила горло, прежде чем сказать:

– Разве вы не уходите?

– Не могу же я оставить вас здесь?

– Я могу вернуться сама.

Должно быть, на его лице отразилось сомнение, поскольку она добавила:

– Если хотите, можете пронаблюдать, как я войду внутрь.

– Вы не желаете, чтобы нас видели вместе? – поинтересовался он. – Почему? Скоро я стану вашим мужем.

– Правда?

Томас подивился, куда делось озадаченное создание с затуманенными страстью глазами, потому что теперь ее взгляд был ясным и проницательным.

– Вы сомневаетесь в моем слове? – осведомился он, стараясь, чтобы его голос звучал бесстрастно.

– Отнюдь. – Она отступила на шаг, но это не было попыткой бегства. Скорее это был знак того, что его чары больше на нее не действуют.

– В таком случае что вы хотели сказать?

Она улыбнулась.

– Разумеется, вы станете моим мужем. Мой вопрос относился к слову «скоро».

Он устремил на нее долгий взгляд.

– Мы с вами никогда не разговаривали искренне.

– Пожалуй.

Она оказалась умнее, чем он привык думать. Тем лучше, решил Томас. Порой утомительно, но, в общем и целом, это очевидное достоинство.

– Сколько вам лет? – спросил он.

Ее глаза удивленно расширились.

– Вы не знаете?

Вот черт! Женщинам свойственно придавать возрасту слишком большое значение.

– Нет, – сказал он. – Не знаю.

– Двадцать один. – Она присела в реверансе, явно издеваясь. – Практически старая дева.

– О, ради Бога.

– Моя мать в отчаянии.

Он наградил ее строгим взглядом.

– Дерзкая девчонка.

Она не выглядела оскорбленной, скорее довольной его замечанием.

– Да.

– Придется вас снова поцеловать, – сказал Томас, приподняв бровь с ироничным видом.

Она была не настолько искушенной, чтобы иметь готовый ответ. Это обстоятельство доставило ему удовольствие. Он самодовольно ухмыльнулся, склонившись вперед.

– Когда я целую вас, вы молчите.

Амелия возмущенно ахнула.

– И когда я вас оскорбляю, – продолжил он, размышляя вслух. – Но странно: я не нахожу это таким же захватывающим.

– Вы невыносимы, – прошипела она.

– Наконец-то, – вздохнул он. – Вы заговорили.

– Я ухожу, – заявила Амелия. Она повернулась, собираясь вернуться в бальный зал, но Томас оказался достаточно проворным, чтобы взять ее под руку, прежде чем она успела воспротивиться. Со стороны это могло показаться галантным жестом, но его рука не просто легла на ее руку.

Она приковала ее к месту.

– Я провожу вас, – сказал он с улыбкой.

Амелия одарила его непокорным взглядом, но не стала спорить. Томас похлопал по ее руке, предоставив ей самой решать, успокаивающий это жест или снисходительный.

– Пойдем? – промолвил он, и они двинулись в зал, рука об руку.

Вечер близился к концу. Томас отметил, что музыканты отложили свои инструменты и толпа поредела. Его бабушки и Грейс нигде не было видно.

Родители Амелии находились в дальнем углу, беседуя с местным сквайром. Он повел ее к ним, кивая встречным, но не останавливаясь, чтобы побеседовать с ними.

И тут его нареченная заговорила. Вполголоса, так чтобы никто, кроме него, не слышал. Тем не менее ее вопрос поразил его в самое сердце.

– Вас не утомляет, что мир перестает вращаться, когда вы входите в комнату?

Томас остановился и посмотрел на нее. Ее глаза, оказавшиеся зелеными, были широко распахнуты. Но он не заметил в их глубинах иронии. Она искренне хотела знать и спрашивала не из желания уязвить, а из любопытства.

Не в его правилах было откровенничать, но Томас вдруг ощутил невыносимую усталость, отчасти от себя самого. Поэтому он медленно покачал головой и ответил:

– Каждую минуту каждого Божьего дня.