Босиком через кактусовое поле

– Кхе-кхе… Как скажете. Тогда поговорим позже. А сейчас отдыхайте, – щелкнув замком, доктор тихо вышел из палаты, оставив Полли одну.

Пристегнутая тремя широкими кожаными ремнями к белой металлической кровати, Полли лежала, размышляла о своем нынешнем положении и проклинала судьбу. Она проклинала своих родителей, которые произвели ее на свет, но не удосужились окружить заботой и домашним теплом, не смогли воспитать в ней благородные чувства и любовь к жизни, подарив яркое детство и юность, не захотели привить ей сострадание к ближнему. Сколько Полли себя помнила, ничего хорошего в ее жизни не было. Она проклинала брата, который однажды на одной пивной вечеринке познакомил ее с Винсентом, а тот познакомил ее с Ренди. Она проклинала этого хромого старика, который однажды предложил легкий способ заработка – распространять наркотики в школе, а позже втянул их с Винсом в переправку товара за границы штата. Полли проклинала полицейского, который допрашивал ее и который стал причиной этих кардинальных изменений в ее жизни. Проклинала доктора, который ничего ей не сделал, но он был такой милый и заботливый, как будто они были старыми добрыми друзьями. Но сколько бы она сейчас ни злилась, сегодня свою судьбу изменить Полли не могла. Она окончательно смирилась с нынешним положением.

«Я вынуждена пройти и принять этот опыт. Но, черт возьми, для чего мне все это? Что я должна понять еще в этой гребаной жизни? Чего я еще не знаю? Неужели я так мало испытала?» – вопрошала она.

Осматривая палату, в которую ее поместили, Полли отметила, что она довольно просторная и светлая. Помимо черного кожаного кресла, в котором недавно сидел доктор, в палате стояли белый стол, стул и стеклянный шкаф, которые, как и кровать, были прикручены к полу. Вся скудная тюремная мебель располагалась посреди комнаты, а не, как принято, у стены, что тоже было удивительно, по мнению девушки. И тут мысли Полли привлек один предмет. Окно. Единственное связующее звено с внешним миром. Небольшое окно, расположенное практически под потолком, впускало скудные полоски света из-за слишком широких полосок решетки, но и этого было достаточно, чтобы на глаза снова навернулись слезы. Маленькие квадратики, пропускающие дневной свет, давали возможность видеть мир, но не оставляли надежды на то, что отсюда есть хоть какая-то возможность сбежать. Всматриваясь в эти квадратики, Полли как будто цеплялась за последнюю ниточку, связывающую ее со свободой. На слегка покачивающейся голой коричневой ветке уже набухли почки. Прищурив глаза, она решила во что бы то ни стало пересчитать их, но слезы, застилавшие глаза, не позволили это сделать. Отчетливое понимание того, что она задержится здесь надолго, привело ее в такое отчаяние, что дикий стон, вырвавшийся изнутри, заполнил всю комнату. Стон отчаяния и пронизывающей безысходности был настолько сильным, что колбочки и баночки, стоявшие в стеклянном шкафу, задрожали, а некоторые даже попадали, но вырвавшийся звук не помог вырвать душевную боль.