Акафист Аферизму-2

Был бы Творец уверен, что вылепил меня по своему образу и подобию, давно бы и пристроил около себя.

Всевышний питает слабость к сентенциям, Нечистый к воровским наставлениям.

Каждый день смерть заглядывает ко мне, удостоверившись, что я все еще не достоин ее внимания, оставляет меня помучаться страхом перед ней еще на денек.

Самопознание – подглядывание в замочную скважину за интимной жизнью Юпитеров.

Господи, сколько же ты изводишь в бане мыла на нас, грешных, ради покаяния.

Нужно потратить всю голодную законопослушную жизнь, чтобы получить приглашение в рай на достойный человека бесплатный обед, чтобы соскочить в Ад, достаточно убить первого встречного, не обязательно полицейского.

Мысли как мыши в кладовке, плодятся, когда есть чем поживиться.

Не зря Дьявол браконьерствует в заводях Юпитера, вот где сети его не бывают пустыми.

Всевышний проповедует грешникам в вотчине Дьявола, нужно понимать, почему не доходят его руки до нас, Юпитеробоязненных.

Как долго пишу свою жизнь. Всевышний пока еще переворачивает страницы, чтобы по привычке исправить ошибки, но страницы все чаще чистые.

В темноте нет мышей, они появляются только на свету.

Автомобиль сокращает расстояние до кладбища.

Чем опаснее скорость автомобиля, тем азартнее состязание со скоростью смерти.

Юпитер – лазейка через забор из Ада в Рай.

Если очень захотеть, если очень попросить, господь даст, понятно, даст… Смахнув слезу отчаяния от неразборчивости своего милосердия.

Человек – первый блин Всевышнего, и вышел блин комом.

Всевышний ведает будущее, для чего бы иначе мы его изобрели. Но молчит Отче, потрясенный невежеством нашего изобретательства.

Нет и нет! Человек не может быть потомком обезьяны, куда макаке выходить придурка по своему образу и подобию. Юпитер штампует нас, по своему образу и обезьяньему подобию.

Вести о наших безумствах – непреходящая скорбь Отца Небесного.

Своим молчанием Всевышний совершает добра куда больше чем, проповеди о добре с амвона под колокольный гром.

И наше воображение, породившее Создателя, – не без греха.

Если бы Всевышний не дорожил грехами своей паствы, не любили бы так страстно грехи людей.

Блохи и грехи неразлучны с божьим созданием. Ну, грехи, понятно, от Лукавого, а блохи?

И щедрость бывает, не приведи Господь! Да та же щедрость Нечистой Силы на соблазны неуверенным в Добре православным.

И скупости в ноги поклонится наследник торгаша.

Даже замышляя кражу, молятся Всевышнему, надеются на Дьявола.

Если все в руках Всевышнего, то не пойманный вор его протеже.

Всевышний – жалобная книга моей судьбы.

Заклиная грядущее о благосклонности, мы попираем исключительные права Создателя на справедливость.

Творец так и не решился признать, что Вера существеннее выклянченных у него прерогатив.

Извилины мозга показывают каково было Всевышнему вспахать каменистую глупость Адама.

Наш век – век дьявола разбрасывать камни, вот ждем век Всевышнего, когда он начнет собирать камни.

Создатель шпаргалка на экзаменах судьбы.

Природа-то на Счастье торовата, беда в том, как Господь распределяет между нами дары природы.

Молитва приближает к нам ухо Господа, но милосердие его тщится раздавать церковь.

Творец – бесконечность бытия Мироздания, измышленное нашим воображением в ограниченном пространстве черепушки.

Костяной череп твердо уверен – разум не должен быть таким мягким как беспринципные мозги.

Господь смотрит на мое отражение в своем зеркале и не узнает себя.

Юпитер не ведает, что сейчас мне в голову взбредет, ему известно, чем это кончится для него.

Дьявол рядом, мельтешит между нами, где же Юпитеру разглядеть меня.

В Раю мы все на одно лицо – благопристойное рыло тунеядства.

Изобретенный человеком Всевышний оказался настолько хорош, что человек стыдится узнать себя в его лице, и не решается признать свое авторство.