База для убийства

База для убийства
Е. Ермак

В жаркий летний день на берегу моря происходит убийство. Атмосфера летнего отдыха разрушена. Среди людей, окружавших жертву, нарастает паника. Убить мог каждый. Подозреваются все. Дизайнер обложки: Л.Ревенко

Дизайнер обложки – Л.Ревенко

Все события и герои являются вымышленными. Разве что только база, действительно, существует…

1.

Не знаю, почему это место мы всегда называли “базой”? Может, здесь раньше был дом отдыха или санаторий? Название, конечно, не слишком важно для истории, которая там произошла. Но определенно, имеет значение то, где находилась эта база. В какой части России? Что за люди населяют этот горный, непокорный, дикий и взрывной край? Какое кипящее море омывает эту вечно горячую часть суши? Что это за море такое жестокое, в волнах которого иной раз целая семья может сгинуть?

Семьи тут большие: пять-шесть детей не такая уж огромная редкость! Еще племянников с собой возьмем, друзей их прихватим – почему нет? Хороший солнечный денёк, выходной, чистая вода… Ну, как не окунуться? Кто знал, что именно сегодня, в этот самый час волна захотела жертвоприношение: массовое, обильное, со слезами, рыданиями и долгим болезненным послевкусием?

Пройдет какое-то время. И…

– А вы что не слышали? Так на этом месте в прошлом месяце столько народу затонуло! Это родственники Магомедовых, ну тех, с нашего села!

Когда все обменяются новостями и нагрызутся семечек, тогда можно уже нырять в том же месте, на ту же глубину. Зачем? – Ну, а почему нет?!

В этом краю ценится смелость безрассудная, ненужная, показушная. Ее уважают и восхваляют. Поэтому смертей здесь полно. Несчастных случаев не сосчитать.

Я не местная жительница, и могу ошибаться, но мне кажется, что отношение тут к смерти проще, легче. Мать лишается ребенка, но потом рожает еще и утешается. Отец теряет сына, а вокруг все по спине похлопывают: “Молодец, джигита воспитал!” И мужчина гордится. Вытирает мокрое от слёз лицо и пытается улыбаться.

Здесь хорошие красивые места, только сюда никто не ездит. Боятся. А мы с Ниной – студентки, москвички, мы ничего не боимся. Мы и поехали…

Нина – не обычная москвичка, кожа ее смугловатая, волосы густые, иссине-черные жестковатые кудри. Глаза темно-карие. И неуловимый тонкий восточный налет в образе. Нина – москвичка в первом поколении. Ее родители приехали совсем молодыми в столицу. Родом они из той части российских земель, где большинство коренных жителей исповедуют ислам. В советские времена религия не так мощно туманила людям мозг, население республики охотно покидало свои дома и оседало в городах центральной части России. Родители Нины осели в Москве. И если у них ещё проскальзывали в разговоре гортанные словечки малой родины, то дочка с рождения изъяснялась на безупречном русском. Ну, может быть, некоторые слова и звуки Нине хотелось произнести резче, чем принято. Такой чуть глуховатый глубокий голос тоже привносил монеты в копилку ее непохожести на других коренных москвичей.

Во мне, наверное, до сих пор говорит зависть к ней, к Нине. Я признавалась ей в этом неприятном для меня чувстве, а она пыталась развеять, разбить мою зависть четкими фактами и аргументами. Но думаю, ей было лестно иметь в подругах ту, что завидует. Зависть приятно щекотала львиное самолюбие Нины.

На базе никто постоянно не жил. Туда совершали наезды: хозяин, его родственники, гости, просто нужные люди. Там гостили чаще летом, когда море и ветер тёплые.

База – это вовремя выкупленный участок суши прямо на берегу Каспийского моря. До его вод не надо идти “всего каких-то 5 минут”. База действительно омывалась морем. Два длиннющих пирса, начинавшиеся на территории базы, уходили вглубь далеко от берега. А с других сторон базу окружали высокие бетонные стены, толстые, серые, неприступные.

Однажды стену, что соседствовала с общим между базой и маленьким элитным поселочком, пляжем покрыли белой краской. В стене была пробита металлическая серая дверь, всегда чуть ржавая от долетавших морских брызг.

Вид – фантастический! Синее небо, ниже – белая длинная стена, а в ней – узкая дверь. Дверь открываешь, в прорубленном прямоугольнике плещется море. Когда ветер был сильный, а на базе он любил показать себя во всю мощь, мы с трудом открывали эту дверь. “Дверь в никуда”.

За нею находилась тропинка, каменистая, покрытая лёгким слоем жёлтого песка. Ее окружали колючие растения, что царапали наши ноги, когда мы возвращались с моря на базу. Тропинка переходила в черные, крупные камни, словно ступени, вымощенные силой природы. По ним было удивительно удобно ходить, такие они чуть пористые, словно старая пемза, приятные наощупь.

Пока один умник с базы нам не сказал, что в дырках этих камней живут змеи, мы наслаждались, ступая по камням. Позже я осознала, что этот умник скорее всего соврал. Может, и встречалась кому змея в этих камнях, но только это было единожды за последние сто лет. Своей байкой он подорвал наше слепое доверие к берегу, наше преклонение перед этим уединенным чудесным местом. До сих пор простить ему не могу.

Но первое время мы с Ниной чувствовали себя детьми стихии, морскими русалками. Пляжик часто бывал безлюдным. Казалось, он принадлежал нам двоим. Воздух и вода имели почти сходную температуру. Мы шли по желтому песку, с проклюнувшимися на поверхность черными валунами, а море мягко хлестало нас по ногам, заигрывало с нами. Волны в азарте подпрыгивали, окатывая иной раз с головой. Мы прогуливались и изучали пляж, пустующие дома местных богатеев.

Когда жара слишком донимала нас, мы, не снимая футболки и шорты, забегали в воду. Тут же клубящиеся охлаждающие потоки обнимали нас словно сильными и нежными руками. Через пару минут в облепившей тело одежде мы выходили из воды и продолжали путь. Футболки мигом высыхали от ветра и солнца. Волосы у меня стали за каких-то два-три дня почти белыми, у Нины – из жёстких кудрей превратились в пушистые, волнистые.

Каспийское море чудесно. Я его тогда полюбила именно на базе. В городе оно другое, но все равно любимое.

Почему мы редко ходили на пляж, который был на самой базе? Ну, во-первых, вместо песка здесь в некоторых местах были бетонные ступени, уходящие в море. Тем, кто плоховато держится на воде, удобнее ощущать под ногами песочное дно, а не ступени. А, во-вторых, мы были всегда под прицелом камер видеонаблюдения, которые находились по периметру базы.

Конечно, мы знали на 99 процентов, что охранники на базе все или женатые, или слишком верующие, чтобы подглядывать за нами. Но… Оставался один процент. И так, главный по базе, Абдул недобро косился на наши футболки с шортами. Не принято в этой части России взрослым девушкам одеваться так. Здесь, даже в самую жару, на женщине увидишь длинную юбку, а на голове у многих весьма искусно завязанные платки. Это целая наука – повязать платок. Чтобы конструкция из ткани хорошо держалась на волосах, в ход идут шпильки, булавки. А для того, чтобы под платком волосы казались гуще, здесь придумали невинную хитрость. Делается пучок и укрепляется объемной резинкой. Волосы под платком кажутся пышнее раза в два.

Хотя у местных девушек локоны сами по себе густые, сильные, великолепные. Коротко стриженные тут – это небывалая редкость. Стрижка дозволяется детям или женщинам, молодость которых пришлась на годы существования СССР.

Нина иногда гостила у своих бабушек и дедушек, которые также проживают в горных районах нашей огромной страны. Поэтому ей не была в диковинку страсть местных женщин себя украшать. Но для меня их обычаи стали откровением настолько, что я иногда сомневалась, а мы – в России?

Но вернёмся к базе. И ее главному зданию. Это – башня, в ней останавливался только сам владелец базы. Снаружи она была покрыта плитами желтоватого цвета, из какого-то специального металла, поговаривали, что пуленепробиваемого. Башня не слишком высокая, однако почему-то так получалось, что мы с Ниной видели ее всегда, где бы за пределами базы не находились.

Внутри башни мы не бывали, но полагали, что там роскошно. Если уж все остальные здания на территории выглядят как картинки из модных журналов, то башня точно удалась как снаружи, так и внутри.

Спросите: а что это мы с Ниной забыли там, у Каспийского моря? Мы приехали подзаработать за лето уборкой пустующих зданий на территории базы. Хозяйский племянник весьма близко знаком с Ниной. Он нас туда и позвал. Я ехала за длинным рублем, а Нина – за совмещением приятного и полезного. Приятным был, понятно, хозяйский племянник.

Только лето обернулось для многих участников этой истории совершенно неожиданно. Я бы сказала убийственно непредсказуемо.

Хозяин был жёстким человеком, сумевшим самостоятельно выбить своё личное место под солнцем, причем не только для себя, но и для своих многочисленных родственников. Личностью он был обаятельной, обладал красноречием, находчивостью и трудолюбием. Он заслужил своё право на базу. А она была лишь крупинкой среди его имущественных достижений.

Хозяйского племянника звали Карим. Он обладал всеми достоинствами своего уважаемого дяди и плюс к этому был красив, не смазлив, а именно по-мужски притягателен. Но минусом в его характеристиках была лень, ни о каком дядином трудолюбии в случае с Каримом речи не шло. Нина любила его сильно, гораздо сильнее, чем он ее. Моя подруга, несмотря на свои кавказские корни, москвичка. Как бы Нина не покорялась Кариму – все недостаточно, все не так, как настоящая горянка.

В Москве Карим и Нина познакомились. Там началась их любовь. А расцвела она и приобрела мрачные краски на базе, в то самое лето.

В наши обязанности с Ниной входила чистовая уборка после ремонта трёх домов на территории базы. Каждый из этих трёх домов предназначался для родственников хозяина. Эти здания пустовали, в них никто не жил, но они должны были быть убраны и готовы к возможному приезду родственников.

Абдул – смотритель базы, велел нам начать с самого маленького домика. И мы в первый же день приезда на базу зашли взглянуть и оценить тот объем работ, который нам предстоит проделать.

Домик двухэтажный, покрыт светло-зеленой краской, с витой металлической лестницей снаружи и романтическим балкончиком. Балкончик выходит на море.

– Когда мы освободим этот дом от мусора, приедет Карим и мы проведем здесь ночь, – безапелляционно заявила Нина.

– А он приедет? – спросила я, подразумевая “а он приедет один?”

– Естественно.

Сзади раздалось кряхтение и позвякиванье перебираемой связки ключей. Абдул, мужчина лет 60 с благородной сединой в бороде, наконец догнал нас. Он вставил ключ в замок на боковой двери домика, и мы вошли.

– С центрального входа не шлепайте, – с характерным восточным акцентом произнес Абдул, – и, вообще, поменьше гуляйте по базе, когда хозяин приезжает.

– А когда он приедет? – спросила я, глядя в его, казалось бы, добродушное лицо, но непроницаемые глаза с хитринкой.

Я позже поняла, что народ тут гораздо сложнее, чем хочет казаться.

– Мне хозяин не докладывается, дочка, – проворчал Абдул. Несмотря на то, что он был доверенным лицом владельца базы, многое ему, действительно, не сообщалось. Стиль общения хозяина со своими подчинёнными был непередаваем, необычен для непосвященного человека.

Вот пример. У одной из стен располагались клетки для собак, большие такие просторные, с будками внутри, но всё же клетками. В первой клетке обитал очень породистый, крупный и сильный пёс. Я не разбираюсь в породах, но скажу я вам, в эту клетку я ни за какие коврижки бы не сунулась.

Пёс был чрезвычайно мохнатый и, возможно, даже была бы белоснежной его шерсть, если бы за ним ухаживали, как положено. Мощь лап внушала людям опасения, не смотря на то, что псина заперта в клетке. Но самым ужасным был взгляд этого пса. Да-да, именно взгляд его черных маленьких глазок.

Он смотрел на вас будто существо из преисподней, и при свете дня, уже молчу о ночи, лишний раз мимо его клетки никто не хаживал. Звали пса почему-то Степан. Как я уже сказала, за собакой плохо следили, не прививали, витамины не давали, хотя стоил Степан немало.

Дело в том, что в этом крае собаку считают не слишком чистым животным. Собак в квартирах держать не принято, ухаживать за ними тоже. Так вот однажды Степан издох, и, как на беду, случилось это в день приезда хозяина.