Бабушкины рассказы

Но нас с братом пустили все же к ним. Кажется, тётя похлопотала – добрая она.

Мы часто ходили к ним в гости. Дача рядом. Семья большая была, но детей, с кем поиграть, только двое мальчиков, Боря и Ика. (Вообще-то его звали Игорь, но когда он был совсем маленьким, не мог правильно произнести своё имя и говорил «Ика». Так его с тех пор и называли.)

Мальчики, конечно, понимали, что плохо поступили, но признаться нам, что жалеют о соделанном («раскаиваются», как говорят взрослые), не хотели. Вот младший Ика и говорит:

– А зачем собаке хвост? Я так понимаю: глаза – чтоб видеть, уши – чтоб слышать, рот – чтоб есть, ну, и укусить, если вор заберётся, нос – чтобы нюхать, особенно охотничьей собаке. А хвост зачем?

А мой брат ему говорит:

– А ты решил, чтобы ведра на хвост вешать.

Все рассмеялись.

Нет, а по-серьёзному, правда, хвост собаке совсем не нужен, – защищает брата Боря.

Вот тут я решила выступить и говорю:

Я знаю, зачем чтобы вилять.

Все опять рассмеялись. Боря согласился:

– Правильно, когда нашей Лайке хочется вкусное выпросить, она виляет хвостом, или когда гулять хочет, лает и хвостом виляет.

– Ну ладно, чтобы вообще что-нибудь просить, согласились все.

Помолчали. А Ика не унимался:

– А кошке для чего хвост? Она же им не виляет, когда просит молока, а просто мяучит.

Все задумались.

– Да, – говорит брат, – даже ведро ей на хвост не привяжешь, так исцарапает тебя, что сам удерёшь.

И опять все засмеялись:

– Да, кошке хвост не нужен.

– А лошади зачем? – спросила я.

– Ну, лошади известно зачем: мух кусачих отгонять, – объяснил Боря. – А обезьянке хвост ещё больше нужен: она на нём даже повиснуть может, и вообще он ей помогает по деревьям лазать.

Все согласились.

– А вот я заметил вчера, – сказал брат, – когда мы на лодке катались, что одна большая рыба испугалась нас, вильнула хвостом и уплыла, а хвост помогал ей поворачивать то вправо, то влево, как руль на лодке.

– Значит, и рыбам, и собаке, и обезьянке, и лошади хвост нужен, а кошке всё-таки нет, – настаивал Ика.

В это время на балкон вошёл Мурр. Это был громадный рыжий кот. Красавец! Хвост пушистый, с белой кисточкой на конце. Я залюбовалась им, и тут меня осенило:

– A-а! Я знаю, зачем кошкам хвост: для красоты!

Все рассмеялись, но не стали возражать. Вообще-то мальчикам стало скучно сидеть на балконе, захотелось побегать, поиграть.

– Скорей бы нас отпустили! Сидим тут, как узники, часа три, наверное. День такой хороший! – пожаловался Ика.

Вошёл отец мальчиков, звать нас всех обедать. Он, оказывается, сидел рядом в комнате и читал. То, что он слышал весь наш разговор, мы догадались, когда Ика стал просить пустить их купаться, а отец сказал: Не виляй хвостом вы наказаны.

Мы все рассмеялись, а Боря и Ика поняли, что они свободные – их простили. Весело мы все побежали в столовую, где уже был накрыт стол.

Деревенская дача

Часть первая

Катя, живя на деревенской даче, очень полюбила свою новую подругу Глашу. А знаете, сколько у Глаши сестёр и братьев было? Начну с маленьких: Аркаша, Вася, Лёша, Липа, Юра, Лиза, Валя, Маруся и совсем большой студент Саша. Вот сколько детей в одной семье, да ещё сама Глаша! Не мудрено, что девочкам приходилось много маме помогать. Сосчитайте, сколько мисок (у них вместо тарелок) надо было мыть после обеда! Не забудьте, когда будете считать, маму, папу, а по воскресеньям – тётю. Мыть посуду назначала мама девочек постарше, уже школьниц. И комнаты убирать тоже, каждый день. Комнатушки, правда, маленькие (по два человека в каждой спали). А каждую подмести надо, да большую общую столовую, коридор длиннющий, кухню и прихожую. Вот сколько работы! Ещё хорошо, что их много было.

Но зато как все дети веселиться умели! Высыпят все дети на улицу к вечеру – целая компания! Вот им вдогонку распахивается окно и высовывается бородатая красивая голова их отца:

– Лиза, ты старшая, за всех отвечаешь. Дети, слушайтесь все Лизу!

Да так строго скажет! Тут уж всё – приказ!

А его-то слушались все дети не только как папу, но и как батюшку – он был священником в церкви, возле которой они жили и куда ходили каждое воскресенье.

К их весёлой компании прилипали Катя с братом, и все бегом на большую лесную поляну, играть во всякие «бегучие» игры: лапту, «палочку-выручалочку», «флажок» (что надо, незаметно подкравшись, стащить у «противника»), «день и ночь»… Да не перечесть…

А вечером их папа-батюшка садится за фисгармонию (такой музыкальный инструмент, похож на пианино), начинается хоровое пение. Хор – все свои дети. Никаких певцов приглашать не надо.

Если окна их дома открыты, то люди часто перед домом собираются и слушают. Хор хорошо пел.

Вот однажды старшая девочка Валя отпустила Глашу с Катей на ближайший деревенский пруд посмотреть утят, говорят, вылупились. Пришли. На пруду полоскала бельё молоденькая девушка. Поздоровались. И утята тут плавают, ещё маленькие, а плещутся, ныряют, то расходятся по воде, то опять вместе толкутся. А где же их мама-утка? Нет её, только курица по берегу топчется, какая-то растрёпанная, взволнованная, кричит «кудах-тах, кудах-тах», да не так, как когда яйцо снесёт, радостно, а сердито, будто зовёт кого-то. Дети спрашивают девушку:

– А где же их мама-утка?

Девушка улыбнулась:

– Утят-то высидела не утка, а курица, вон эта. Плавать она не умеет, кричит и зовёт их, думает, наверно, что они утонут. А им-то что – вода им родная, что курице земля, а ласточке воздух.

Нам стало жаль курочку.

– Ничего, – говорит девушка, – привыкнет.

Утята всё же послушались мать-курицу, вышли из воды и пошли за ней к огороду.

– Смотри, они всё же язык куриный понимают, – удивилась Катя.

– Ну, раз их мама только по-куриному говорит, им приходится понимать, – ответила Глаша, – ты же свою маму понимаешь, когда она по-французски с тобой говорит.

Обе рассмеялись. Но всё же они решили, что утятам плохо плавать без мамы. Не знают, что можно из пруда им есть, что нужно вылавливать, когда ныряют.