Наследие

Пока мой язык скользит по ее языку, я нежно вклиниваюсь ногой меж ее мягких бедер. Даю ей почувствовать, как я напряжен.

– О, боже, – бормочет она. Прерывает поцелуй, ее глаза сверкают чистым желанием. – Давай уйдем отсюда и уединимся?

– Нет, я хочу тебя сейчас. – Мой голос хрипит.

Она смаргивает.

– Сейчас?

– А-а-а-га. – Я опускаю одну руку на ее тонкую талию, двигая ладонью в дразнящей ласке. – Я слышал, в дамской комнате есть большие отдельные кабинки…

Она кладет ладонь на середину моей груди. Не для того, чтобы оттолкнуть меня. Она тоже дразнит меня, тогда как ее горячий взгляд блуждает по всему моему телу. Затем она склоняет голову и спрашивает:

– Что скажет об этом твоя девушка?

Я грязно улыбаюсь ей.

– Она скажет… «Скорее, Джон, я хочу кончить». – Грейс снова стонет.

– Так я и думал, – дразню я, но моя девочка не выглядит расстроенной.

Иногда сложно поверить, что когда-то она была нервной, болтливой первокурсницей, с которой я однажды познакомился в ее общежитии. Милая Грейс Айверс, в которую я влюбился, эта девушка передо мной – сексуальная мегера, которая позволит мне трахнуть ее в уборной.

Конечно, Грейс выбрала этот бар и изучила, насколько чисто в уборной, прежде чем согласиться на сегодняшнюю ролевую игру. Так что она все еще та странная девушка, с которой я познакомился много лет назад. Просто так совпало, что еще она – моя горячая, изголодавшаяся по сексу девушка.

Я беру ее руку и стягиваю со стула. У меня все еще каменный стояк, и мне нужна разрядка. Судя по ее прерывистому дыханию, она так же возбуждена, как и я.

– Так что ты скажешь? – спрашиваю я, потирая ее ладонь большим пальцем.

Грейс стоит на цыпочках в своих ботильонах на высоком каблуке, и прижимается губами к моему уху.

– Скорее, Джон, я хочу кончить.

Я подавляю отчаянный смешок, когда следую за ней в коридор. Прежде чем мы проходим мимо двери, я бросаю через плечо последний взгляд. Биржевые брокеры смотрят на меня раскрыв рот, будто я – пришелец с другой планеты. Я указываю на деньги и щедро киваю, как бы говоря: «Оставьте себе».

Мне не нужна победа в каком-то идиотском пари. Я уже самый счастливый человек в баре.

Глава два

Логан

– Тебе действительно не нужно было этого делать, – настаивает отец Грейс, когда я опускаю на место капот его внедорожника. – Не то чтобы я не ценил это, но я чувствую себя настоящим идиотом, заставляя тебя заниматься физическим трудом в канун Рождества.

Я провожу чистой тряпкой по подбородку, чтобы стереть полоску машинного масла, и изо всех сил стараюсь не рассмеяться. Мне чертовски нравится Тим Айверс, но есть что-то очень смущающее во взрослом мужчине, который говорит «идиот».

За четыре года, что я встречаюсь с его дочерью, я по пальцам одной руки могу перечислить случаи, когда этот человек ругался, и это резко контрастирует с моим собственным воспитанием. Я вырос с отцом-алкоголиком, каждое второе слово которого было ругательством. Моей бедной маме однажды пришлось пойти на встречу с детсадовским воспитателем, потому что я назвал другого ребенка «гребаным уродом». О, что это были за деньки… Очень плохие, несчастливые дни.

К счастью с тех пор все изменилось. Мой отец трезв уже почти четыре года, и хотя мы еще не помирились, я, по крайней мере, уже не ненавижу его.

Если быть честным, в последнее время я воспринимаю отца Грейс, как своего собственного. Он достойный человек, если игнорировать тот факт, что предпочитает футбол хоккею. Но никто не идеален.

– Тим. Чувак. Я не позволю своему близкому человеку платить деньги за замену масла, когда я могу сделать это бесплатно, – сообщаю я ему. – Я вырос, работая в нашем гараже. Я могу заменить масло с закрытыми глазами.

– Уверен? – настаивает он, поправляя на переносице свои очки в тонкой оправе. – Ты же знаешь, я не стал бы пользоваться положением, сынок.

Сынок. Проклятье. Каждый раз это так меня трогает. Нет никаких оснований для того, чтобы Тим звал меня так. Мы с Грейс не женаты. Когда мы только начали встречаться, я считал, что он из тех людей, которые называют «сынком» всякого юнца. Но нет. Только меня. И не могу отрицать, что мне это нравится.

– Знаю, что не стал бы, почему и предложил, – уверяю его я. – И как я сказал ранее, даже не думай больше идти к этим своим жадным механикам. Мой брат позаботится о твоей машине. Бесплатно.

– Как там твой брат? – Отец Грейс запирает машину, прежде чем направиться к двери гаража.

Я выхожу вслед за ним на подъездную дорожку, где мое лицо тут же охлаждает морозный воздух. Хотя снега в Гастингсе этой зимой еще не было, Грейс говорит, что прогноз обещает его завтра. Идеально. Люблю снег на Рождество.

– Джефф в порядке, – отвечаю я. – Велел мне пожелать тебе счастливых праздников. Они сожалеют, что не смогли выбраться на ужин сегодня.

Мой брат и его жена, Кайли, в этом году проводят праздники в Мексике с ее семьей. Это сороковая годовщина ее родителей, поэтому они решили устроить грандиозный праздник в солнечном месте. Моя мама и отчим, Дэвид, присоединятся к нам сегодня вечером, поэтому будет, наверное, весело. Мы с Грейс всегда наслаждаемся, наблюдая за ее строгим отцом, молекулярным биологом, когда он разговаривает с моим невероятно мягким отчимом-бухгалтером. В прошлом году мы поспорили, сколько скучных тем они смогут обсудить за один вечер. Грейс выиграла, поставив на двенадцать. Я угадал десять, но недооценил новое увлечение Тима старыми бутылками из-под молока и новую коллекцию фарфоровых слонов Дэвида.

– Жози тоже сожалеет, что не смогла приехать, – говорит Тим, имея в виду мать Грейс, живущую в Париже. Несмотря на то что Тим и Жози развелись много лет назад, они все еще близки.

В отличие от моих предков, которые не могут находиться в одной комнате даже сейчас, когда мой отец больше не пьет. Мы с Грейс столько раз обсуждали, что будем делать, когда решим пожениться: «когда», не «если», потому что ну в самом деле! Мы созданы друг для друга, и оба это знаем. Но мы стрессуем по этому поводу, поскольку не знаем, как быть со свадебными приглашениями. В конце концов мы решили, что, вероятно, сбежим, чтобы избежать всей этой драмы, поскольку мама ни за что не придет на свадьбу, если там будет отец.

Не то чтобы я стал ее осуждать. Во время замужества отец превратил ее жизнь в настоящий ад. Она годами имела дело с пьяными истериками, горячками и реабилитационными периодами, в промежутках самостоятельно пытаясь вырастить двух сыновей. Удивительно, что нам с Джеффом удалось простить его.

– Ты еще не знаешь, позволит ли твое расписание поехать с Грейс в Париж этим летом? – спрашивает он, когда мы огибаем угол дома, направляясь к широкому крыльцу.

– Все зависит от того, как команда покажет себя в плей-оффах. Было бы заманчиво провести два месяца в Париже. Но это значит, что я не буду играть в послесезонный период, а это отстой.

Тим смеется.

– Вот видишь, если бы ты играл в футбол, сезон закончился бы в феврале, и ты бы смог поехать…

– В один прекрасный день, сэр, я привяжу вас к стулу и заставлю смотреть хоккейные матчи, пока у вас не останется выбора, кроме как полюбить этот вид спорта.

– Все равно не сработает, – весело отвечает он.

Я ухмыляюсь.

– Вы должны больше верить в мои способности к пыткам.

В тот момент, когда мы подходим к ступеням крыльца, у обочины перед домом останавливается большой коричневый фургон. На секунду я чувствую замешательство, думая, что это мама и Дэвид, пока не замечаю логотип сервиса доставки.

– Они все еще занимаются доставкой? – удивляется Тим. – В шесть часов вечера накануне Рождества? Вот бедолаги.

И правда. Курьер выглядит измотанным и замученным, когда бежит по тропинке к нам. В одной руке у него картонная коробка, в другой – массивный телефон.

– Привет, народ, – говорит он, когда добегает до нас. – Счастливых праздников, извиняюсь, что беспокою. Вы – моя последняя доставка на сегодня… это для Грейс Айверс?

– С праздником, – говорит Тим. – Это моя дочь. Она внутри, но я могу позвать, если нужна ее роспись.