Рубеж Стихий. Книга 2. Иные знания

Рубеж Стихий. Книга 2. Иные знания
Екатерина В. Коробова

Рубеж Стихий #2Тайная дверь
Стоило только немного смириться с тем, что прежний мир рухнул навсегда, как за поворотом уже ждут непростые перемены.

В обещанной помощи будет отказано в самый нужный момент, потерявшая память далла почти не может творить, среди тех, кому приходится верить, теперь – бывший враг, а значит, возможно, зреет новая опасность. Все ближе очередная война, а в Элементе опять вспыхивают кровавые мятежи. Мик понимает, что только Знание может вернуть в империю утраченную истину и восстановить порядок. Он не отступит в этой борьбе.

Попытка довериться оборачивается страшным предательством, желанная победа в последний момент ускользает из рук, узнанная правда становится неподъемным грузом. Впереди – темные и страшные дни непростого пути, с которого так легко сбиться.

Но остановиться или сойти – значит проиграть и позволить лжи взять верх.

Дороги Дарины с Каем и Мика с Рут вновь расходятся, уводя все дальше, но идущих по ним объединяет общая цель и – вопреки всему – абсолютное нежелание сдаваться.

Екатерина Коробова

Рубеж Стихий. Книга вторая. Иные знания

vk.com/apricotbooks

t. me/apricotbooks

© Е. В. Коробова, 2020

© Ю. С. Биленко, 2022

© ООО «Издательство «Абрикос», 2023

…К любому исследованию, пожалуй, стоит приступать, начиная с истоков изучаемых событий. Сейчас, зная, к каким последствиям это привело, невозможно поверить, что завязкой всей немыслимой истории стало появление Рут в Дубах. Точнее, если быть въедливее, – решение генерала Рыся, которое он принял за несколько месяцев до заветного дня воссоединения Мика и Рут. Но все же то был пока лишь замысел, один только сделанный выбор – предать Аврума Тысячелетника, своего императора, и восстановить правильный ход вещей в Элементе. Искрой же, из которой разгорелся пожар, мне все-таки видится именно та секунда: Рут, совсем еще юная, растерянная и напуганная, переступает порог Дубов и знакомится со своим настоящим даллом.

Искра становится робко тлеющим огоньком – и вот уже Дворы озаряются светом истинного творения, случайно возникшего во время учебного сражения в руках Рут.

Холодный ветер грядущих перемен усиливается, но пламя от него не гаснет, а лишь разгорается. Рысь и Элеонора, родители Мика, схвачены. Главный цензор Куница арестовывает все новых и новых мятежников. Мик и Рут вынуждены бежать в Себерию, но прежде они встречают Тима, бывшего когда-то одним из пары истинных даллов, и узнают о многовековом обмане Тысячелетников.

К ветрам, раздувающим костер, примешивается новый Воздух – предвестник предстоящих пепелищ. Дарина оказывается в Водных тюрьмах. Ей уже известна тайна о себе и Кае, ставшем ее надзирателем. Узнав правду от Дарины, он окажется на страшном перепутье, выберет ослушаться своего отца Баста и спасти жизни – не только своей истинной далле, но и Лите, девочке-заключенной, для которой должен был стать палачом. Императорский советник Бартен тем временем ведет свою игру, до поры тайную – но в итоге его роль в происходящем невозможно переоценить.

Огонь, в котором суждено сгореть старому миру, распаляется все больше и больше. В земле снегов и леса Мик и Рут решаются вести за собой войско в битве за Знание – ключ к воссоединению истинных даллов, но прежде Мику придется вырвать Рут из страшных лап медвежьей тройки.

Приближается кровопролитная война Элементы с Себерией, империю все больше охватывают мятежи, Стихия неумолимо ускользает, небо окрашено кроваво-красным заревом…

И вскоре под сводами древних ристалищ суждено загореться новому Пламени.

Из черновых записей Таины, сделанных во время работы в книгохранилище

…В сущности, ристалища давно изжили себя. Миновав зарождение, при котором они представляли собой жестокие побоища, и расцвет, когда участники ристалищ достигали небывалого мастерства, они наконец превратились в то, что мы видим теперь. Опустевшие, забытые залы, в которых нет и отголоска былого величия. Любой творец по-прежнему может выбрать себе противника и вызвать на состязание, но многие ли в действительности сегодня так поступают? Наши битвы перекочевали в гостиные и танцевальные комнаты, где сражаться приходится исключительно на словах. После обучения во Дворах большинство творцов уже никогда в жизни не применят боевых творений, в то время как кровь за их жизни будет проливать кто-то другой. Мы ослабли и изнежились, невозможность отказаться от участия в поединке страшит нас куда сильнее, чем бесславное, скучное существование. Ты, конечно, можешь назвать подобные настроения просто секундой уныния, и тогда я лишь попрошу тебя быть снисходительным ко мне.

И все же зачем-то Стихия хранит для нас арены ристалищ, сколь жалок бы ни был их вид сегодня. Мне удалось из любопытства побывать в одном из них недавно: хоть это звучит удивительно, там по-прежнему сохранились все Четыре. Пусть и очень слабое, их дыхание явственно ощущалось в обветшалых стенах, которые не пощадило время. Как знать, может, однажды ристалища вновь вернут себе былые величие и славу, озаренные ослепительным светом творений?

Из писем Тесея Ориону

1005 год от сотворения Свода

Пролог

1007 год от сотворения Свода,

1-й день первого летнего отрезка Элемента, Главный двор

Эрест

…Казалось, где-то под черепом настойчиво била крыльями маленькая бабочка, словно некрепко зажатая внутри горсти. С тех пор как Эрест принял в свои мысли Знание, это ощущение упорно преследовало его, стоило только очутиться среди творцов. Мгновение – и настойчивый зов в глубине сознания пробуждался, напоминая о себе вновь и вновь.

Вновь и вновь безрезультатно.

Вот и сейчас Знание внутри разума затмевало собой и громко игравшую музыку, и пляшущий свет огней, и тяжелый дымный запах, смешанный с приторным ароматом угощений на подносах. Лето в этом году было очень ранним, и праздник Огня в такую жару больше походил на медленную пытку, чем на торжество. Форменная рубашка чтящего насквозь промокла от пота, слуги-берущие разносили одни только сладкие хмельные напитки, усиливающие жажду и путавшие мысли. Эрест не прикасался к бокалам, хоть и чувствовал, что пересохший язык прилип к нёбу. Сейчас нужна была свежая голова.

Знание опять настойчиво напомнило о себе. Ведомый им, Эрест прикрыл глаза. Темноту прорезали десятки нитей – синих, зеленых, красных и белых, – взмывающих ввысь, оборванных, тянущихся в пустоту, как будто отчаянно ищущих чего-то. Всякий раз две находившихся рядом, одного цвета, сближались почти вплотную, но так и не соприкасались по-настоящему – унылый компромисс, на который идешь из неизбежности. И только там, в глубине зала, выделялась одна-единственная сияющая арка сплетенных жемчужного и алого, на фоне которой остальные меркли и терялись. В этом зрелище чувствовалось неожиданно много всего – тоски о правильном ходе вещей, ощущения несправедливости, потерянности и непреодолимого разрыва между теми, кто един и кто никогда не будет. Выдержать это долго было решительно невозможно.

Насколько проще все оказалось бы, обладай они Знанием целиком! Несбыточная мечта – иметь доступ к источнику, а не владеть всего-то одной чашей, в которой и осталось на дне… Эрест каждый день молился, чтобы этих крох оказалось достаточно: растраченные единожды, они будут утеряны навсегда. Поначалу он отчаянно искал – хорошо, пусть не младенцев: их Стихия настолько нестабильна, что на это имеющихся крупиц драгоценного Знания уж точно не хватит. Слишком много его когда-то ушло на Тима и Лину. Но сохранялась ведь надежда отыскать детей или подростков. Не могло же быть так, чтобы остатки Знания ни разу не указали им хотя бы еще одну пару? Хотя бы еще одну!..

Не могло же все быть зря.

Эрест сдержал разочарованный вздох и приготовился открыть глаза, когда вдруг где-то на периферии ви?дения заметил сквозь мельтешение нечто непривычное. Тоненькая зеленая нить – удивительно яркая по сравнению с остальными – тянулась вверх, подобно прочим, но не обрывалась, а все росла и росла, дальше и дальше, пока не встречалась, казалось, далеко в небе над дворцом с еще одной, темно-красной.

Эрест раскрыл глаза и привалился спиной к колонне. Ноги почти не держали.

– Все в порядке? – голос Ориона прошелестел где-то сбоку.

– Пока не понял, – в горле пересохло так, что говорить было больно. Эрест, едва осознавая, что делает, опустил руки в маленький декоративный фонтан, стоявший тут же, неподалеку, и плеснул водой на лицо. Стало чуть легче.

Орион молча наблюдал за ним.

– Надо убедиться, – скорее себе, чем ему, объяснил Эрест и вновь прикрыл глаза. – Похоже, Стихия наконец смилостивилась над нами и Четыре благосклонны этим вечером.

Нет, никакой ошибки. Они были тут: еще не спаянные в единое целое по-настоящему, как Аврум с Марией, но все же нашедшие друг друга.

Понадобилось время, чтобы соотнести указания Знания с празднующей толпой творцов. Эрест то закрывал глаза, сверяясь с внутренним ви?дением, то судорожно разглядывал окружающих, вертя головой. Счастье, что угол, где они стояли, скрывала тень и никому не было до них с Орионом особенного дела.

Первым он различил в толпе нужного творца Огня. Эрест напряг память: неприметное лицо казалось смутно знакомым. Совсем молодой парень, наверняка еще учится во Дворах, может, там они и встречались? Эрест, не таясь, рассматривал его из своего убежища: широкоплечий, среднего роста, внешность совершенно неброская, а насколько сильный творец, в таком скоплении Стихий, конечно, не разберешь. Одет, кажется, дорого – но разве это показатель на празднике?

– Ты, может, знаешь, кто вон тот юный творец Огня? – Эрест обратился к Ориону, указывая в нужном направлении. – Никак не могу вспомнить…

– Который? – Орион повернул голову.

– Вон тот, только что рассмеялся.

– Рядом с даллой в желтом платье? – спросил Орион и, увидев кивок Эреста, продолжил: – Знаю, конечно. Это Мик, сын генерала Рыся.

– Ох… – Эрест потер вспотевший лоб.