Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 19. Часть 24. (окончание). Родные

Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 19. Часть 24. (окончание). Родные
Евгений Петрович Бажанов

Многотомник «Миг и вечность» посвящен рассказу о жизни и творчестве Натальи Евгеньевны Бажановой – политолога, историка. экономиста, публициста, педагога, дипломата, внесшего выдающийся вклад в изучение международных отношений, мировой экономики, этносов, стран, цивилизаций. При этом, хотя Н.Е. Бажанова находится в центре повествования, акцент сделан также на описание и анализ нашего многообразного, противоречивого, сложного и очень интересного мира.

Девятнадцатый том завершает начатый в т. 18 рассказ о жизни родителей и других близких Натальи и Евгения Бажановых.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Евгений Бажанов

История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 19: Часть 24 (окончание). Родные

Вечная память Родным!

© Бажанов Е. П., 2022

© ООО «НТК «Дашков и К?», 2022

Часть 24 (окончание)

Родные

Глава 5

От счастья к горю

Итак, 8 августа 1979 года мы вернулись на Родину и воссоединились наконец с родителями, со всеми родными и близкими. Это было счастье. Но, увы, жизнь, как нам всем известно, так устроена, что счастье не вечно, рано или поздно оно обрывается трагедией. Для нас такая трагедия случилась 21 марта 1982 года – после мучительной болезни скончалась моя мама.

Вспомню все, что было в нашей совместной жизни с родителями в этот счастливо-трагический, бело-черный период.

Наташины родители

По возвращении в Москву нас ждала необустроенная, вся в щелях квартира. Сгрузили туда привезенные 23 коробки, позднее добавились 40 коробок, доставленных морским контейнером. Чего только в этих коробках не было! Помимо книг – одежда, обувь, канцпринадлежности, кухонная плитка, клей, шторы, гвозди, пустые пластиковые бутылки, стиральные порошки, салфетки, одеколоны, чистящие порошки, дезодоранты и т. д. и т. п. Как и другие советские граждане, мы привезли из-за рубежа все, что только могло пригодиться в жизни. Ведь в СССР при развитом социализме свирепствовал тотальный дефицит.

Советские магазины производили убийственное впечатление: грязные, дурнопахнущие, с убогими товарами на полупустых полках, злобными продавцами, толпами взвинченных покупателей. Приходилось приспосабливаться: толкаться в очередях, проникать в магазины с заднего хода, покупать вещи у спекулянтов.

В московской жизни нам очень помогали Натулины родители. Именно они получили контейнер с нашими вещами из Сан-Франциско, доставили его на Планетную улицу на 11-й этаж! Помогали распаковывать вещи, расставлять их, убирать квартиру. Именно они достали нам мебельные гарнитуры (в комнаты и на кухню), книжные полки, вывезли ненужное барахло на дачу. Организовав получение нами квартиры на Планетной, именно они затем способствовали ее обмену на гораздо более классную квартиру на Университетском проспекте. И именно они помогли нам переехать туда, активнейшим и эффективнейшим образом участвовали в ремонте и благоустройстве нового жилья.

Нина Антоновна всех нас, включая моих родных, лечила и обеспечивала дефицитными товарами (съестными и всеми прочими). Евгений Павлович не жалел усилий в уходе за нашей машиной, в проталкивании наших книг и статей в печать и т. д. и т. п.

Приведу пару примеров о том, какие мытарства приходилось преодолевать тестю и теще ради нас.

Самым, пожалуй, статусным товаром был тогда личный автотранспорт. Машина являлась объектом вожделений каждой советской семьи. В т. 18 уже рассказывалось, что в 1976 году Натулины родители на присланные нами из США сертификаты (валютные рубли) купили «Волгу». После окончательного возвращения из заокеанской командировки мы решили заменить свою старую машину «Волгой» следующей, усовершенствованной модели. Еще задолго до этого на всякий случай моя теща, Нина Антоновна, пробилась в очередь на «Волгу», которую можно было купить на советские рубли. Включили ее в число очередников в родной Боткинской больнице, причем как участника войны. Минуло, однако, 6 лет, а очередь все не подходила.

Я же тем временем готовил себя к роли московского водителя. Как уже отмечалось, я научился водить в США, но ездил там исключительно на автомобилях с автоматической коробкой передач. Когда во время отпуска в 1976 году попробовал проехаться на «Волге», то потерпел фиаско. Я не знал, как пользоваться педалью сцепления и менять передачи, поэтому не смог даже сдвинуть машину с места – ее трясло и мотор тут же глох. Причем, когда я проводил данный эксперимент во дворе дома родителей Натули, там появилась гаишная машина. Милиционеры сразу же обратили внимание на мои мытарства, и я с трудом избежал объяснений с ними. Больше за руль не садился. Ведь помимо всего прочего у меня тогда не было советских водительских прав.

Когда же я стал слушателем Дипломатической академии, то записался на курсы автомобилистов-любителей. Там освоил вождение «Волги», но при сдаче экзамена в ГАИ на получение водительских прав вновь вышла осечка. Меня посадили в машину со слушательницей Дипакадемии из Монголии. Ей первой предложили порулить. Она вела машину откровенно плохо, неуверенно, дрожащими руками. Но гаишник ее аттестовал. Затем настала моя очередь. У меня за плечами были тысячи и тысячи миль за рулем в США, в том числе на сложнейших горных трассах. Здесь я двигался по пустынной улочке. Подъехал к перекрестку. Он был свободен, лишь в отдалении маячил «Москвич». Я проехал перекресток, а гаишник тут же заявил: «Не пропустили встречный транспорт, имеющий преимущество! Придется пересдавать экзамен!» Смешно, но делать было нечего. Сдал на права со второго раза.

Ну а Нина Антоновна к тому времени, используя связи во властных структурах города, добилась своего, и мы наконец вынули из почтового ящика приглашение в автомагазин. Поехали. Там в тесном фойе влились в длиннющую очередь, чтобы зарегистрировать приглашение и оплатить покупку. Цена автомобиля была высокой, и деньги мы смогли скопить лишь за счет долгосрочной загранкомандировки. В результате соблюдения всех формальностей мы обзавелись талоном на получение машины в определенный день.

Знакомые наперебой советовали: «Лучше не ездить за «тачкой» самим, прихватите с собой специалиста, иначе обманут, подсунут брак». Мы так и поступили. Прибыли в автомагазин, а там уже море других счастливчиков. Всех выгоняют наружу, к забору, за которым на большой площадке ждут своих владельцев «Волги» разных цветов. Нам хочется белую, и мы вступаем в переговоры с одним из мастеров, распоряжающихся площадкой. Суем мзду, просим провести к белой «Волге». Обещает. Наконец ворота на площадку распахиваются, и орава покупателей и мастеров устремляется к машинам. Кто быстрее добежит до цели – тот ее и получит.

На белой «Волге», ликуя от восторга, выезжаем на дорогу. Но авто вдруг начинает чихать. В голову немедленно лезут предостережения знакомых: новые «Волги» почти все бракованные, обязательно что-то сломается! Но нет, наша обновка выдюжила. И мы вновь зафиксировали за собой высокий статус владельцев престижной в советском обществе машины. Даже гаишники в то время с опаской останавливали «Волги» – вдруг за рулем сидят большие начальники или их родственники!

Как-то раз я на собственном примере убедился в статусности своей «Волги». Мы встречали Новый год у родителей Натули, в их доме, где проживали также руководитель СССР Л.И. Брежнев и его друг, министр внутренних дел Н.А. Щелоков. «Волгу» оставили во дворе. За ночь столбик термометра опустился с -2° до -20 °C. Когда утром я решил завести машину, то обнаружил, что она не заводится. Пришлось оставить ее во дворе и передвигаться по Москве общественным транспортом. Пару дней спустя, дождавшись очередной оттепели, я отправился за «Волгой».

Вхожу во двор и вижу, что вокруг нашей любимицы толкутся милицейские офицеры и даже один генерал! Я решил, что это по мою душу. Но делать нечего – подхожу к милиционерам, а они бросаются мне навстречу и взволнованно вопрошают: «Это что, ваша «Волга»?» Отвечаю утвердительно. Милиционеры реагируют восторженными воплями: «Наконец, ура! Дождались!» И объясняют следующее. Министр Н.А. Щелоков категорически запрещает парковать машины во дворе под его окнами. Увидел нашу «Волгу» и осерчал. Сыщики кинулись выяснять, кому «Волга» принадлежит, но так и не смогли докопаться до истины – я ведь еще не успел поставить ее на учет. Убирать же загадочное авто стражи порядка не решились – а вдруг им владеет кто-то из родственников самого Леонида Ильича Брежнева!

Я сетую, что машина не заводится! «Ничего, – буквально кричат полковники и генерал, – мы ее отбуксуем в мгновение ока!» Но этого не понадобилось. «Волга» на сей раз завелась.

Кстати, случались у нас с гаишниками и другие курьезы. Однажды в гостях у сестры я выпил, но, несмотря на это, решил ехать домой за рулем «Волги». Выехал на перекресток. И тут меня останавливает гаишник. Надо же, впервые чуть ли не за год! Распахивает дверь «Волги» и возбужденно кричит:

– Слушай! Помоги догнать машину, там, кажется, пьяная баба рулит.

Я бормочу, что двигатель холодный, вряд ли удастся ее догнать. «Удастся!» – убеждает гаишник и плюхается рядом на переднее сиденье. Трогаюсь, еду медленно. «Давай быстрее», – командует милиционер. Отвечаю, что не хочу превышать установленный скоростной режим. «Да ты чего? – изумляется гаишник, – ты же с представителем власти!» Я прибавляю. Гаишник с прищуром смотрит на меня и интересуется, как дела. Ничего, говорю, а сам сжимаюсь от напряжения. Ведь от меня должно нести, как от винной бочки. «Вот они, – вопит милиционер, – красные «Жигули». Заходи слева!» Захожу, догоняю, иду вровень. Он свистит, я сигналю. «Жигули» осознают, в чем дело, тормозят. Я по приказу милиционера перекрываю им путь. Гаишник выскакивает, на ходу благодаря меня. Вот так не совсем трезвый водитель участвовал в поимке, возможно, менее выпившего «собрата». До сих пор испытываю угрызения совести.

В другой раз притормозивший меня страж правопорядка начал читать лекцию о недопустимости превышения скоростного режима. Я попытался оправдаться: «Не езжу я быстро, у меня теща на заднем сидении, если стану лихачить, она меня придушит!» Услышав такое признание, гаишник встрепенулся и кинулся к моей машине с криком: «Где теща? Давай ее сюда!» Еле успел его остановить. Объяснил, что выразился фигурально, пошутил. Гаишник, однако, продолжал кипятиться, растолковывая мне, несмышленому наивняку: «Ты не храбрись! Знаешь, сколько бывает случаев, когда пассажиры душат водителей до смерти!»

А вот еще один оригинальный сюжет. В ту эпоху, чтобы попасть даже в самый заштатный московский ресторан, нужно было как минимум отстоять пару часов в очереди. Иногда удавалось сократить томительное ожидание, всучив взятку швейцару. Но в ресторанах высшей категории – «Праге», «Метрополе», «Национале» – такие трюки не срабатывали.

Однажды, чтобы заказать столик в «Праге», я вынужден был провести целый ряд мероприятий. Прежде всего, с помощью тестя обратился за помощью к товарищу, который курировал в Москве общепит. Он сделал звонок самому директору ресторана. После этого потребовалось официальное письмо из Госкомитета по труду и заработной плате руководству «Праги» с изложением просьбы. С письмом я отправился на прием к директору, получил его резолюцию и передал документ администратору.

В кабинете администратора состоялись типичные переговоры по поводу меню. Действовали правила, в соответствии с которыми клиент должен был заказать определенный набор продуктов и обязательно несколько закусок, включая дорогостоящие. Также непременно горячие блюда, крепкое спиртное, прохладительные напитки, сладкое, фрукты. Ассортимент богатством не отличался, выбирать приходилось из двух-трех вариантов, к тому же, как правило, ресторанный работник навязывал свою волю. Например, на просьбу подать осетрину горячего копчения следовала строгая рекомендация:

– Лучше возьмите семгу.

– Хорошо, давайте семгу, – безропотно соглашался клиент и затем просил красного вина. Любой марки, лишь бы красного цвета.

– Красное к рыбе не идет, – укоризненно отчитывал «некультурного» посетителя эксперт. – Будете пить белое.

Какое белое, он не уточнял. Хотя иной раз по доброте душевной все-таки добавлял, что на столе будет импортное вино.

Разговор в любом случае вызывал у клиента позитивные эмоции, ведь его компанию в ресторан пустят, и с голоду гости не умрут! Без официального письма такого приема добиться не представлялось возможным. Более того, порой вход в ресторан для простых смертных был закрыт, даже если они мужественно отстояли в очереди.

…Отдавая нам кучу сил, нервов, затрачивая на нас много времени, поддерживая и помогая, Натулины папа и мама продолжали упорно, честно и благородно трудиться в своих учреждениях и, как и прежде, вели активную социальную жизнь: принимали бесчисленных гостей со всех концов необъятного Советского Союза, сами ходили в гости, посещали театры, кино, концерты, отдавали почести уходившим из жизни коллегам и друзьям, помогали близким людям всем, чем могли. Ну и к тому же, увы, частенько болели, а еще испытывали финансовые затруднения. Привожу выписки из лаконичного дневника Евгения Павловича, дающие представление о жизни Корсаковых в 1979–1982 годах с акцентом на их общение с нами.

Из дневника Е. П. Корсакова

1979 год

11. VIII. С Наташей и Женей ездили в Троицкую.

13. VIII. Наташу и Женю проводили в Сочи.

29. VIII. С Ниной ужинали у Никитиных.

2. IX. В воскресенье перевозил вещи от Наташи на дачу. Грузовое такси (тахту, кровать, буфет, 6 стульев, 2 кресла, фанеру, торшер и др.).

14. IX. Помог Бажановым перенести вещи из контейнера на 11-й этаж. Уехал в Троицкую.