Постпозиция

– А почему в темноте сидим?

– Аня свет не включала, я тоже. Экономия?

Миша взбрыкнул верхней частью тела, встал, щелкнул выключателем на стене у двери в подсобку.

Стало светло. Мы огляделись.

– Да, – сказал он. – Со светом слишком пусто.

Он перещелкнул выключатель обратно.

Запись 3 (из дневника сновидений)

Я стоял на тропинке в ночном лесу. Пальцы почему-то босых ног неприятно обволакивала мокрая почва. Как будто недавно прошел дождь.

С характерным чавканьем я сделал несколько шагов. Остановился. И передо мной, и позади дальше чем метра на два было ничего не разглядеть. В синем и зеленом мерцании каких-то невиданных цветов, редко растущих по краю тропы, была видна только сама тропа и толстые стволы деревьев на обочине. Через плотное переплетение веток над головой иногда можно было увидеть небо, усыпанное звездами.

Я пошел вперед. Вглядываясь в темноту, я не заметил, что тропинка плавно заворачивает, и ступил за ее край. В тот же момент все цветы рядом со мной закрылись, и стало совершенно темно. Я сделал шаг назад. Цветы раскрылись снова. Дальше я шел аккуратнее, не выходя с тропинки.

Сколько я шел, не знаю. Кажется – долго. Но наконец у моего пути появилась цель. Среди стволов деревьев мне показался свет. Пройдя еще немного, я уже уверенно мог сказать, что это светится окошко дома. Но тут я столкнулся с трудностью – тропинка резко поворачивала в другую сторону от далекого окошка, оставляя его слева от меня. Я пошел дальше, ожидая, что, может быть, тропа повернет обратно, как мне надо. Но этого не происходило. Я вернулся.

Мне показалось, что я устал, и что у меня замерзли ноги. Единственное решение, пришедшее мне в голову – идти через лес напрямик. Вздохнув, собравшись с силами, я ступил за край тропинки. Цветы моментально закрылись, стало совершенно темно.

Моим ориентиром было окошко, и я двинулся к нему. Под ногами хрустели веточки, покалывая ступни, сырая трава доставала до колен. Я шел, разведя в стороны руки, нащупывая стволы деревьев, старался повыше поднимать ноги, после того, как пару раз стукнулся о выступавшие корни.

Передвигался я медленно, но окошко становилось ближе. Через некоторое время я уже видел избушку. Она была маленькая. С одним только окном в стене. Вдоль этой стены, видимо, как и вокруг всего дома, росли все те же цветы, освещая пространство. Справа я разглядел крыльцо. На крыше, покрытой дранкой, торчала труба, из нее шла струйка дыма, различавшаяся на чистом звездном небе – дом стоял на поляне среди леса, ни одна ветка не протягивалась к его крыше.

Я вышел на поляну, посмотрел по сторонам – никого не было. Подойдя к избе, я заглянул в окно. Оно оказалось пыльным, и я различал только мутные образы. Тогда я пошел на крыльцо. Под козырьком висела масляная лампа, дававшая более яркий свет, чем цветы на земле, она рисовала небольшой полукруг перед дверью, к которой вели две низенькие ступеньки, утопавшие в земле.

Ступеньки скрипнули под ногами, когда я поднялся, чтобы постучать.

Никто не отвечал. Я подождал и постучал еще раз. Никто снова не ответил, и я потянул дверь за ручку на себя.

Внутри была одна комната. Сразу справа от входа стоял покосившийся шкаф, дальше пустая стена отделяла его от низкой печи. В противоположной входу стене было второе окно. Слева от меня в дальнем углу у окна, в которое я заглядывал с улицы, стоял пустой стол с лавками, в ближнем углу стена вся была увешана полочками. В полном, казалось, беспорядке на полочках стояли и лежали баночки, пучки травы, на нитках висели коричневые сушеные грибы. На печи стоял большой котел, подойдя ближе, я увидел, что в нем побулькивает какое-то фиолетовое варево.

Две лампы, подвешенные на длинных цепях, между шкафом и печью и над столом, освещали это убранство.

Пахло сырым деревом и сухим сеном.

Мне понравилось это место, примерно так я, должно быть, представлял жилища ведьм из сказок в детстве.

Не зная, куда себя деть, я присел на краешек лавки и стал смотреть на подрагивающие тени от лампы у шкафа.

Вдруг дверь распахнулась, и в избу вошла девушка со светлыми длинными волосами, в пышном зеленом платье. Я подскочил и отошел от лавки, она же, сделав несколько шагов, оказалась у котла.

Черные ее глаза как-то не сочетались с милым, без острых черт, чуть-чуть курносым лицом. Казалось, что это лицо привыкло улыбаться, а глаза говорили об обратном, они были слишком черные, слишком отрешенные.

На меня она смотрела несколько мгновений, потом равнодушно отвернулась, взяла с печи большую поварешку и принялась медленно помешивать варево.

Я так и остался стоять, смотреть на ее спину и плавно двигающиеся плечи, ничего не поняв.

– Знаешь, сегодня у меня какое-то странное настроение. Ностальгическое. И что ж тебе тогда нужно? – вдруг, не поворачиваясь, спросила она.

– А что ты готовишь? – ляпнул я первое, что пришло в голову.

Она усмехнулась.

– Ничего, так, для атмосферы только. Откуда вдруг вопросы, что за игра?

– Какая игра?

– Ты приходишь, и каждый раз тебе что-то надо. А тут что-то новенькое. Кто ты такой непонятно, и вопросы задаешь, как будто первый раз меня видишь.

– Так и есть. Впервые тебя вижу.

Она отпустила поварешку, и та, звякнув металлом, стукнулась о край котла.

Девушка вздохнула и повернулась ко мне.

– Что надо? Предлагай что-нибудь интересное, или у меня другие были планы.

– Так я правда не знаю, кто ты. Я очнулся в лесу, пошел по тропинке, увидел свет в окне, и вот я здесь.

– Естественно, ты пришел из леса, откуда еще? Кажется, я начинаю понимать, что за игра. Будешь притворяться, что не знаешь меня. Ну хорошо. Тогда идем, прогуляемся. Какая тебе разница, где притворяться?

– В общем, никакой, особенно, если я не притворяюсь.

Девушка пренебрежительно фыркнула и направилась к двери.

Я заметил, как внизу из-под платья белым мелькнула голая пятка.

– Ты босая? – спросил я.

– Как и ты. Так уж у меня заведено, раз ты спрашиваешь. И так все время в туфлях.

– Но там же грязно!

Она лишь посмеялась.

– Зовут-то тебя как? – воскликнул я, уже негодуя, что она на меня даже не смотрит.

Девушка замедлила шаг в двери и, опять не поворачиваясь, назвала имя:

– София.

Мы вышли на улицу. Снова я ощутил ступнями неприятный холод.

София молча пошла вперед, видимо, подразумевая, что я пойду следом. Оказалось, что ей грязь и холод и впрямь не были страшны. Она шла, как будто не касаясь земли, сначала я подумал, что мне это привиделось из-за ее платья, скрывавшего движения ног, но там, где она ступала, трава не приминалась.