Газовый убийца. История маньяка Джона Кристи
Гарри Проктер в 1940-х годах делил квартиру в Ноттинг-Хилле с коллегой-журналистом и был хорошо знаком с местным преступным миром: уличными проститутками, спекулянтами, мальчиками на побегушках, которые регулярно посещали наркопритоны, игорные клубы, пабы и ночные кафе.
У дома десять было припарковано девять полицейских машин. Внутри дома сотрудники разбирали квартиру на первом этаже, ломами и молотками отдирали камины, разрушали хлипкие стены и потолки, вынимали половицы и линолеум. На небольшом заднем дворе группа полицейских вгрызалась лопатами и кирками в землю, раскапывая вымощенную брусчаткой дорожку, кусты роз и желтоцветущей форсайтии. Они просеивали каждую лопату земли с помощью стальных щупов, шпателей и пинцетов, чтобы извлечь оттуда все найденные предметы.
Патологоанатом доктор Кэмпс стоял рядом в подпоясанном плаще и попыхивал трубкой, отбирая предметы для отправки в лабораторию Нового Скотленд-Ярда. Среди находок он заметил несколько человеческих костей, причем одна из них подпирала сломанный забор в глубине сада. Предметы упаковали в белые бумажные пакеты, пронесли через здание в ящиках для чая и картонных коробках, а затем погрузили в фургон на улице. Время от времени к входной двери подходила девушка с чашками чая и печеньем на тарелках для полицейских.
Джуди, собака Кристи, тоже пропала, но сотрудники полиции обнаружили в доме их черно-белого кота Томми, который был дико напуган. Его отвезли в приют Королевского общества по предотвращению жестокого обращения с животными в районе Кенсал-Грин, к северу от Ноттинг-Хилла.
* * *Полицейские опросили семь женщин и мужчин из Вест-Индии, которые все это время по-прежнему жили на верхних этажах дома десять на Риллингтон-плейс и были единственными темнокожими жителями этой улицы18. Кроме того, был опрошен их хозяин, тоже вест-индиец, тридцатитрехлетний вышибала в пабах и ночных клубах по имени Чарльз Браун.
Чарльз Браун был чемпионом Ямайки по боксу в тяжелом весе19. В 1947 году он переехал в Лондон. Он выиграл тысячи фунтов в боях на территории Великобритании и Швеции, но в конце концов у него закончились соперники. «Чарли Браун приехал в Англию, чтобы завоевать себе имя, – писала газета “Дейли миррор” в 1949 году. – Пока что его зовут «тяжеловес, от которого лучше держаться подальше». «Чарли – умный боксер» – такой комплимент сделал ему Джо Луис, когда пригласил его стать спарринг-партнером во время своего тренировочного визита в Лондон. Однако Чарли оказался недостаточно умен. Он не сумел скрыть свои способности. В результате от него увернулись почти все ведущие тяжеловесы Англии».
Браун решил вложить заработанные боями деньги в недвижимость и сдавать ее соотечественникам из Вест-Индии – в Британию их приехало несколько тысяч, когда Закон о британском гражданстве 1948 года дал им право жить и работать в стране. Многие из них селились в Ноттинг-Хилле, где Браун жил со своей семьей.
Когда Браун купил дом десять на Риллингтон-плейс в 1950 году, Редж и Этель Кристи были единственными жителями дома. Пожилой мужчина, занимавший комнаты на первом этаже, съехал, а Тима Эванса только что повесили за убийство жены и дочери. По закону Кристи имели право снимать жилье по той цене, которую они платили с 1938 года: двенадцать шиллингов и девять пенсов в неделю за три комнаты и пользование садом. Браун воспользовался другими правилами, которые были введены для жилья с мебелью, и брал с новых жильцов в три раза больше – по два фунта в неделю за одноместную комнату, где были кровать, шкаф, кувшин и таз, пара стульев, сковорода, кастрюля, противень, чайник, еще кое-какая посуда и столовые приборы20. В гостиной первого этажа была газовая горелка, но остальные жильцы сверху делили между собой кухню на площадке между первым и вторым этажом, а еще все, включая семью Кристи, пользовались туалетом на заднем дворе.
Редж Кристи терпеть не мог жить рядом с чернокожими21. Он жаловался местному санитарному инспектору на «грязные привычки цветных» наверху, и ему было противно видеть белых женщин, которые посещают жильцов его дома. В 1951 году полиция Ноттинг-Хилла вывела двух жильцов с верхнего этажа по лестнице дома десять, арестовав их по обвинению в краже буханки хлеба и пачки маргарина из соседней пекарни22. Один из мужчин протестовал против своего ареста.
– Я изучаю экономику, – сказал он полицейским, – и преследование цветного населения.
Однако Кристи поздравил сотрудников полиции, когда они выводили подозреваемых из дома:
– Пора уже кому-то из вас разобраться с этими сволочами, ребята.
На допросе в конце марта 1953 года Чарльз Браун рассказал, что Редж Кристи последний раз платил за квартиру 5 января. По словам Брауна, в тот день он передал Реджу мешок цемента, ведро песка и банку побелки, с помощью которых, как утверждал Кристи, он хотел заделать дыру в стене на кухне. В пятницу 20 марта Браун пришел получить деньги, которые Кристи задолжал ему уже за несколько недель, и обнаружил там ирландскую пару. Эти незнакомцы сказали, что Кристи уехал днем раньше, сдав им свою квартиру на ближайшие три месяца. Браун сообщил ирландцам, что Кристи не имеет права пересдавать комнаты кому-либо, после чего они согласились покинуть дом. Затем он попросил одного из жильцов верхнего этажа по имени Бересфорд Браун вычистить и прибрать кухню Кристи.
Бересфорд Уоллес Браун, усатый джазовый музыкант сорока трех лет, совершил шестинедельный круиз с Ямайки в Великобританию на французском «банановозе» в 1950 году и теперь работал на молочной ферме в районе Шепердс-Буш. Полицейские, бравшие показания, записали его второе имя как «Дюбуа» – возможно, он назвал свое среднее имя, и их смутил его акцент.
Он рассказал, что наткнулся на трупы, когда пытался повесить полку для своего транзисторного радиоприемника, чтобы слушать музыку во время работы. По его словам, он простучал стену, чтобы найти место для крепления кронштейнов, и заметил, что она полая.
– Тогда я подумал, что там должна быть дыра. Я вышел на улицу и посмотрел, как дом выглядит сзади. Я пришел к выводу, что в углу кухни наверняка есть что-то вроде погреба.
Он вернулся в дом, снял бумагу со стены кухни и увидел дыру в деревянной панели за ней.
– Я пошел в свою комнату и взял фонарик, – сказал он. – Я посветил в дыру и увидел, что это погреб, а еще увидел голую человеческую спину.
Он попросил Ивана Уильямса, двадцатидвухлетнего носильщика, жившего на втором этаже, спуститься и тоже посмотреть. Уильямс посветил фонариком в отверстие и сказал, что тоже видит тело. Они позвонили в полицию из телефонной будки на углу Ланкастер-роуд.
Гражданская жена Бересфорда, Лина Луиза Стюарт, рассказала полиции, что за несколько недель до отъезда Кристи она часто видела, как он разливает дезинфицирующее средство в коридоре и под эркерным окном на улице. По ее словам, 3 января он открыл ей входную дверь, когда она направлялась в клинику со своей двухнедельной дочкой. «Какая милая кроха, – заметил он, проявив редкое дружелюбие, – жаль, миссис Кристи тут нет и она не может ее увидеть». В последний раз Луиза видела Этель Кристи в начале декабря, незадолго до рождения своей дочери.
Франклин, брат Луизы, работавший железнодорожником и живший на верхнем этаже в одной комнате со своей женой Эми, рассказал сотрудникам полиции, что тоже замечал, как Кристи разбрызгивает дезинфицирующее средство в коридоре. Он вспомнил, что в феврале он и Кристи обсуждали плохое состояние туалета. По мнению Стюарта, туалет был слишком грязным, чтобы им можно было нормально пользоваться. Кристи сказал ему, что его жена в Галифаксе ухаживает за больной сестрой.
– Он сказал, что она счастлива там, где находится, – передал его слова Стюарт, – хотя ей бы очень хотелось вернуться к нему.
Сирил Эдвардс, живший с женой и ребенком на втором этаже, в гостиной, рассказал, что они с женой заметили неприятный запах в доме, о чем сообщили хозяину. С Кристи его мало что связывало.
– Я не был с ним особенно дружен, – сказал он, – потому что, скорее всего, он не любил цветных людей.
Его жена Сильвия Эдвардс, портниха, переехавшая в Лондон с Ямайки в 1951 году, сказала полицейским:
– Семья Кристи вообще никогда со мной не общалась.
Всем жильцам дома десять сообщили, что они должны съехать в выходные, чтобы полиция смогла обыскать все здание. Одна из семей сказала, что уже собиралась уезжать: «Мы не могли выдержать здесь больше ни дня». Но для остальных это стало потрясением. В газете «Кенсингтон пост» за ту неделю было напечатано всего два объявления о сдаче жилья, в тексте которых специально было указано, что хозяева не сдают чернокожим и ирландцам23. Комната в Уиллесдене сдавалась «только британцам», комната в Эрлс-Корте – «только англичанам», но жильцы понимали, что им, скорее всего, откажут в большинстве домов по объявлениям на страницах «Пост». Одна дружелюбная реклама гласила: «Цветные люди, зачем вам унижаться?» – такой вопрос задавала «Афро-вест-индская служба», предлагая комнату за два фунта в неделю в доме на западе Лондона. Чернокожие мигранты сталкивались с тем, что им приходится переплачивать за жилье. Кроме того, в отсутствие каких-либо законов против расовой дискриминации им регулярно отказывали в приеме на работу, не пускали в клубы и пабы, оскорбляли на улице.
Через два дня после обнаружения тел Бересфорд Браун получил письмо, адресованное «мистеру Бересфорду Брауну (цветному), дом десять на Риллингтон-плейс»24. Там было нацарапано: «Мистер “Бересфорд” БЛЭК, убирайтесь из Англии и наших общежитий. Мы не хотим, чтобы вы здесь плодились, грязные вонючие черномазые. Оставьте в покое наших белых женщин, иначе огребете».
* * *В центральных газетах и журналах новости об убийствах поначалу соперничали с сообщениями о смерти королевы Марии, которая скончалась от «проблем с желудком» (на самом деле от рака легких) в особняке Мальборо-хаус на улице Пэлл-Мэлл той же ночью, когда в Ноттинг-Хилле были обнаружены тела. Уинстон Черчилль, вернувшийся в кресло премьер-министра в 1951 году, отдал дань уважения супруге короля, выступая в палате общин. Мария была вдовой Георга V, матерью Эдуарда VIII и Георга VI, а также последним членом семьи, близким к королеве Виктории. Черчилль сказал парламенту о ее предсмертном желании: коронация ее внучки должна была состояться в июне 1953 года, как и планировалось. Елизавета стала королевой в 1952 году, после смерти отца, но ей еще предстояло пройти церемонию.
В воскресенье десятки тысяч людей образовали очередь в зал Вестминстерского дворца, чтобы попрощаться с королевой Марией, а на Риллингтон-плейс собралась толпа из двух сотен с лишним человек, наблюдая за работой полиции, некоторые устроились тут же на ночлег с бутербродами и флягами чая25. Уильям Лоуренс из дома восемь предупредил полицейских, что группа местных ребят планирует устроить уличные беспорядки. «Давайте возьмем бутылки из-под молока, – услышал он слова одного из них, – и зададим легавым взбучку». Полиция разогнала толпу и перекрыла улицу на полдня.
К этому времени сюжет на Риллингтон-плейс уже занял главное место в газетах26. В «Пикториал» Гарри рассказывал об интенсивных поисках в саду Кристи и о попытках детективов опознать найденные там человеческие останки. «Родителей девушек из провинции, которые уехали в Лондон и не писали домой, – писал он, – просят связаться с местными полицейскими участками». Газета «Ньюс кроникл» сообщала читателям, что полицейские вовсю спешат найти убийцу до понедельника, на случай если он окажется «сексуальным душевнобольным», который сходит с ума в полнолуние. Газета «Миррор» назвала его «Синей Бородой из Ноттинг-Хилла», отсылая к сказке, где молодая невеста открыла запретную комнату в доме своего мужа и нашла там трупы шести его бывших жен.
Полиция продолжала прочесывать Лондон в поисках Кристи27. Сотрудники обыскивали толпы людей на берегах Темзы, смотревших лодочную регату «Оксфорд – Кембридж», а также на стадионе «Лофтус Роуд» во время матча между командами «Торки Юнайтед» и «Куинз Парк Рейнджерс», за последнюю из которых болел Кристи. Они искали информацию о жертвах в отелях, где останавливались проститутки в Бейсуотере, на Портобелло-роуд и в Паддингтоне.
Дом, где жил Кристи, стал мрачной достопримечательностью28. Заголовок в «Ньюс кроникл» гласил: «Риллингтон-плейс: лондонский ноктюрн со зловещим очарованием триллера». В статье была опубликована панорамная фотография улицы, тенистой и мрачной, словно декорации к фильму в жанре нуар. Через неделю после убийства в этот тупиковый переулок въехал большой «Даймлер», в салоне которого сидели шестеро женщин. Водитель попросил репортера направить его к «дому убийств». В конце дороги он остановился, чтобы пассажирки могли хорошенько рассмотреть дом, а затем развернул машину и уехал. Молодежь в драповых костюмах наведывалась по этому адресу, чтобы разузнать последние известия о «Доме ужасов», перед тем как направиться в кафе «Джук-бокс» и поиграть там в пинбол.
Норман «Джок» Рэй, главный конкурент Гарри Проктера, написал о «потрошителе с Риллингтон-плейс» в газете с самым большим тиражом в мире – «Новости мира»: каждое воскресенье продавались восемь миллионов этих газет; а ее ближайшие конкурентки, «Пикториал» и «Пипл», расходились по четыре – пять миллионов29. Рэй рассказал своим читателям, что нашел этот «маленький и мрачный викторианский роковой дом» и следил из соседского окна, как детективы выполняют свою работу. Его отчет был настолько тщательным, что Гарри отправил ему телеграмму: «Поздравляю с великолепной историей. Вы превзошли всех нас».
Этим Гарри не признал поражение, а, наоборот, бросил сопернику перчатку.
Глава 2
Человек с тысячей двойников
Гарри отправился на север Англии, чтобы разыскать друзей и родственников Кристи1. Он надеялся, что сможет найти даже самого Кристи, который мог скрываться у кого-то из них. Для начала Гарри посетил Блэк-бой-хаус – одинокое здание на мрачном болоте за пределами Галифакса. Там семья Кристи жила на тот момент, когда он родился, в апреле 1899 года. Эрнест, отец Реджа, был членом городского совета и работал оформителем в компании «Кроссли энд санс» – это крупнейший в мире производитель ковров. На ковровой фабрике его звали «доктором Кристи» за умение оказывать первую помощь и предыдущую работу медицинским помощником, а также «Мефистофелем» за козлиную бородку и буйный нрав. Мэри, жена Эрнеста, обычно утешала детей, когда отец кричал на них или бил. В 1905 году семья переехала в Буттаун, район Галифакса, их соседи там часто слышали звуки ссоры, а однажды увидели, как миссис Кристи в ужасе выбежала на улицу.
Гарри нужны были люди, которые знали Реджа в детстве. Как говорили, Кристи был способным учеником, хотя его и недолюбливали некоторые одноклассники за «пронырливость». Еще он ходил в воскресную школу, пел в хоре и получил высшую награду королевского скаута в местном отряде. В четырнадцать лет Кристи не стал продолжать учебу в школе и стал подмастерьем на сапожной фабрике, а затем устроился киномехаником. В 1916 году, в семнадцать лет, он пошел в армию и позже, в 1918 году, три месяца прослужил связистом на Западном фронте, передавая сообщения от войск на фронте в штаб батальона. В июне под бельгийским городом Ипр его полк попал под бомбардировку ипритом, в результате чего Кристи ослеп и онемел2. Он лежал в госпитале французского города Кале, его горло и веки сильно воспалились от поражения этим сернистым соединением, и позже его переводили еще в два военных госпиталя в Стаффордшире. Глаза у Реджа постепенно открылись, а гортань зажила, однако шок от пережитого нападения сделал его почти немым. Ему поставили диагноз «функциональная афония», что являлось психосоматическим заболеванием, и демобилизовали с военной пенсией в несколько шиллингов в неделю. Так как Кристи не мог говорить громче, чем шепотом, он в течение следующих трех лет общался лишь при помощи блокнота и карандаша либо говорил одними движениями губ. Он устроился киномехаником в другой кинотеатр Галифакса, а затем клерком на суконной фабрике.
В 1920 году Кристи женился на Этель Симпсон, она работала стенографисткой на той же фабрике. Ему был тогда двадцать один год, а ей – двадцать два. Реджи, как называла его Этель, пообещал ей, что скоро получит в наследство дом, а до того они переехали в комнату на верхнем этаже в бедном районе города. Оба они устроились на новую работу: Этель – машинисткой на машиностроительном заводе, а Редж – почтальоном. Он завоевал репутацию способного работника, однако начальство заметило, что во время его обходов пропадает почта. Когда следователи провели обыск у него дома, то обнаружили, что он забирал домой сумки с почтой, похищал оттуда чеки и почтовые переводы, а затем запихивал пустые мешки и конверты в шкаф, под ковры и половицы. Предвосхищая место преступления на Риллингтон-плейс, он обставлял дом доказательствами своих злодеяний.
Редж отсидел за кражу два с половиной месяца в манчестерской тюрьме Стрейнджуэйс. Ко времени выхода оттуда его голос окреп, хотя Редж продолжал разговаривать очень тихо. В 1923 году у него вновь случились неприятности с полицией, когда он сбежал из общежития, не заплатив по счету. Тогда Кристи избежал наказания только потому, что его мать взяла на себя оплату этого долга. В том же году он обвинил Этель в романе с ее начальником. Он уехал из города, и следующие десять лет пара провела в разлуке.
К тому времени, как Гарри приехал в Галифакс, родители Реджа уже умерли – Эрнест в 1928 году, Мэри в 1944-м, – но его оставшиеся в живых братья и сестры все еще населяли север. Сестра Уинифред жила под Манчестером, Дороти – под Ливерпулем, а брат Перси, банковский менеджер на пенсии, – в Лидсе, родном городе Гарри. Никто из них не поддерживал связь с Реджем. Они были только рады тому, что он покинул Галифакс в 1923 году. Уинифред вообще считала, что он умер.
Гарри позвонил Перси Кристи в Лидс и попросил его заключить сделку с «Санди пикториал». Закон запрещал прямые выплаты подозреваемым в убийстве, но репортеры с Флит-стрит иногда тайно договаривались с родственниками преступников. Гарри сказал Перси, что «Пик» оплатит защиту Кристи в обмен на эксклюзивный репортаж о нем, который будет опубликован после суда. Гарри сказал, что если Редж «психически болен», то долг семьи – обеспечить ему наилучшую медицинскую и юридическую помощь. Перси, понимая, что только он может помочь своему младшему брату, согласился подписать договор с газетой Гарри.
Вернувшись в Лондон в конце марта, Гарри нанял Эмброуза Аппельбе из адвокатской конторы «Клифтонс» в обществе Линкольнс-Инн, чтобы Кристи получил от него юридическую консультацию, если будет пойман. Щеголеватый и низкорослый Аппельбе уже сотрудничал с Гарри в прошлом году, помогая с сюжетом о человеке, которого обвинили в передаче государственных секретов Советскому Союзу3. Аппельбе был пацифистом и одним из основателей (вместе с Джорджем Бернардом Шоу и Гербертом Джорджем Уэллсом) «Общества запахов», целью которого была пропаганда приятных запахов и поиск новых слов для описания таких ароматов, как жареная индейка, мимоза или деготь. Рой Артур, старший солиситор у Аппельбе, согласился выполнить всю бумажную работу по делу Кристи4. Они с Гарри давно дружили. По словам Гарри, Артур был «обаятельным, бородатым, вежливым и мудрым», а также знал, как обыграть ситуацию в пользу подопечного, оставаясь при этом на стороне закона.
Проложив такую дорожку по направлению к Кристи, Гарри надеялся, что ему удастся поработать над самым громким сюжетом в своей карьере и заодно исправить ту позорную ошибку, которую он совершил в декабре 1949 года. Однако для этого сначала нужно было найти Кристи.
* * *По словам журналистки Молли Лефебюр, газеты «с упоением писали об этих убийствах, публика тоже была в восторге5. В автобусах и магазинах, на рынках и в офисах, как и за семейными завтраками, все обсуждали Кристи». Женщины стали более бдительными на улицах, в кафе и кинотеатрах, дети долго не засыпали, опасаясь, что злодей ворвется к ним в спальню и утащит их. Страна будто оказалась в кульминационной части фильма ужасов.
«Этот сюжет стал самой громкой сенсацией, – писала Лефебюр. – Люди пересказывали удивительные истории о безумце, который под влиянием луны теперь бродит на свободе, готовый схватить и убить еще десятки женщин». По дороге с работы все спешили купить вечернюю газету, «словно морские чайки, снующие в поисках пищи».
В полицию поступили сообщения о сотнях настоящих и выдуманных Кристи – в «Пикториал» Гарри описал его как «человека с тысячей двойников»6. В четверг, 26 марта, через два дня после обнаружения тел на Риллингтон-плейс, водитель междугороднего автобуса рассказал, что видел Кристи в 12:30 на севере Лондона, в мужском туалете на станции Голдерс-Грин, – у него были «очень пронзительные серые глаза». Около двух часов дня один агент по продаже недвижимости видел мужчину, похожего на Кристи, который со шляпой в руке ждал посадки в троллейбус шестьсот семь, идущий из Актона в Илинг: «Нос у него был длинным и прямым, а глаза выпученными». В 18:30 электрик в поезде Северной линии до района Эджвар сидел рядом со взволнованным мужчиной, похожим на Кристи. «У него были странные манеры, а разговаривал он об одежде и погоде, – рассказал электрик полицейским. – Он сошел в Хэмпстеде».
Одни из сообщавших о случайной встрече с Кристи описывали человека с пристальным взглядом, другие – человека, который отводил взгляд. Он не только был хищным наблюдателем, но теперь еще и тем, за кем наблюдают. В 02:50 в пятницу, 27 марта, водитель троллейбуса увидел человека, напоминающего Кристи, на Ист-Индиа-Док-роуд: «У него был вид охотника». Женщина, ехавшая в 06:25 из Брайтона в сторону Лондонского моста, заметила мужчину, который, казалось, испугался, услышав, как другие пассажиры обсуждают убийства: он спрятал лицо за газетой, а когда вышел из поезда, чуть ли не бегом поспешил ловить такси на улице. Мужчина с курорта Богнор-Риджис решил, что видел Кристи в поезде до вокзала Виктория, он ходил взад-вперед по коридору: «Каждый раз, проходя мимо нашего купе, он смотрел на меня так, будто был напуган».
В ту же пятницу в 12:20 одна секретарша сидела за столиком с мужчиной, похожим на Кристи, в чайной «Лайонс», неподалеку от вокзала Кингс-Кросс.
– Надеюсь, вы не против, что я курю за столом, – сказал он, пытаясь ее разговорить. – Похоже, они нашли пятую жертву убийства в Ноттинг-Хилле. Я считаю, таких людей надо стерилизовать, прежде чем снова выпускать на свободу.
Он одобрительно заметил, что американцы кастрируют «черных мальчиков, словно котов». Еще один мужчина, похожий на Кристи, преследовал молодую художницу в районе Найтсбридж.
– Можно я понесу ваш чемодан? – спросил он ее.
Возле Тауэр-Хилл в час дня мужчина, похожий на Кристи, предложил женщине помочь перейти дорогу.
– Где вы живете? – спросил он. – Вы замужем?
Женщины привыкли к приставаниям на улице, но теперь приближение незнакомцев выглядело куда более зловещим.
Одна домохозяйка уверенно заявила, что в 15:00 пятницы видела Кристи в районе Хакни. «Мне пришлось уйти с дороги, иначе он бы врезался в меня. На мгновение я подумала, что он слепой, и присмотрелась, нет ли у него в руках белой тросточки. В этот момент он оглянулся на меня, и я увидела, что никакой он не слепой». На вокзале Юстон после полудня трое детективов задержали похожего на Кристи человека, и тот рассказал, что за последние сутки его останавливали уже четыре раза и спрашивали, не Кристи ли он.
Позже в тот же день в полицейский участок на Кингс-Кросс-роуд пришла девушка и рассказала, что ей встретился мужчина с фотографии, которую опубликовали в газете «Вечерние новости». В кафе «Стар лайт» на Пентонвиль-роуд в семь вечера вторника, когда были обнаружены тела, он позвал ее к себе за столик и сказал, что видел ее в субботу вечером, очень пьяную.
– Вы знали, что находитесь на втором месяце беременности? – спросил он. – Вы хотите сохранить ребенка или избавиться от него? Дайте мне знать, если я могу чем-либо вам помочь.
Мужчина показал ей фотографию своей жены, которая, по его словам, умерла, и рассказал, что его отец работал врачом в Эдинбурге.
– Увидимся здесь завтра в десять вечера, – сказал он на прощание, – и, если вы хотите избавиться от ребенка, приложите руку к лицу.
В субботу днем в Скотленд-Ярд поступило три сотни звонков, и еще десятки людей зашли в местные полицейские участки, чтобы сообщить о том, что заметили. Утром пассажир на линии «Хаммерсмит-энд-Сити» видел мужчину, похожего на Кристи, со «сверкающими глазами» и легкой ухмылкой, который выходил из поезда на станции Лэдброк-Гроув. В доме неподалеку две девушки обсуждали вест-индийцев, которые только что переехали в комнаты на их первом этаже после выселения из дома десять на Риллингтон-плейс. В этот момент вошел белый мужчина средних лет и попросил показать ему «цветного мужчину». Женщины не пустили его.