Девушка А

Накануне, в субботу утром, Итан сбегал в городскую библиотеку, тайком пронес в дом целый рюкзак книг и никому их не показывал; он сложил свою добычу стопочкой на кровати и выпроводил меня из комнаты.

Мы сидели за кухонным столом и ждали его. Далила капризничала и вертелась у Матери на руках. С глухим шлепком Мать извлекла грудь из своего платья и предложила ей.

– Ну все, – сказал Отец и поднялся. – Я сейчас приведу его.

Но этого не потребовалось. На лестнице послышались легкие шаги, и в дверях кухни появился Итан.

– Извините, – произнес он.

Он молчал, пока мы ели пудинг с говядиной и почками; молчал, когда мы убирали посуду в раковину; молчал, когда Отец велел принести ему ликер, – осторожно вынул бутылку из запретного буфета и наполнил отцовский свадебный стакан так, как его учили. Как и Отец, Итан хорошо понимал, насколько важно выбрать правильный момент для того, чтобы заговорить. Когда мы все снова сидели за столом и наблюдали, как Отец пьет, Итан откашлялся. Он очень нервничал, поэтому сразу, без всяких вступлений, перешел к делу.

– Такое место есть, – сказал он. – Дикий Запад.

Я подняла взгляд. Отец облизнул мокрые губы. Он катал стакан донышком по столу, наблюдая, как его янтарная поверхность переливается в свете кухонной лампы.

– Что это? – спросила Мать.

– Ну, куда ездил мистер Грегс. Я прочитал. Так называли зону освоения на западе, когда на ней впервые поселились люди. Там не было никаких законов, только ковбои, первопроходцы и салуны. Сейчас там уже, конечно, все по-другому, но поехать туда можно. В Техас, или в Аризону, или в Неваду, или в Нью-Мехико, где и побывал мистер Грегс.

Отец оставил в покое бокал и откинулся на спинку стула.

– То есть ты хочешь сказать, что вы с мистером Грегсом гораздо умнее меня? Так, что ли?

Я тяжело сглотнула. Мне показалось, что пудинг застрял где-то между горлом и животом.

– Нет, – ответил Итан. – Я просто говорю, что ты ошибся насчет Дикого Запада. Такое место существует, и мистер Грегс вовсе не дурачил меня.

– Не понимаю, Итан, о чем ты говоришь, – сказала Мать.

– Ты не слушала, что ли? – спросил Отец. – Он говорит, что он намного умнее всех нас. – И снова обратился к Итану: – Ну а чему еще ты можешь научить свою семью? Давай, расскажи нам еще что-нибудь!

– Я могу рассказать о ковбоях, – отозвался Итан. – А еще я читал о жизни первых поселенцев. Они получали письма от друзей, родственников с фронтира – те звали их к себе, на запад…

Отец расхохотался.

– Знаешь, Итан, что происходит, когда считаешь себя очень умным? – спросил он. – Ты становишься невыносимо скучным и всем надоедаешь.

В глазах Итана задрожали слезы.

– Тебе просто не понравилось, что я прав, а ты – нет!

Последующие движения Отца напомнили мне о крокодилах, которых показывали в телепередачах о природе – тогда я ими очень увлекалась, – мирных и безмятежных до тех пор, пока их добыча не зайдет в воду. Отец вскочил, перегнулся через стол и ударил Итана так сильно, что тот слетел со стула, забрызгав кровью стол.

Далила, разбуженная грохотом, заревела.

– Меня сейчас стошнит, – прошептала я Матери, и это произошло тут же, в нескольких шагах от моего стула. Отец перешагнул через меня, скорчившуюся на полу – перед лицом все тот же пудинг с почками, – и распахнул парадную дверь. Он не закрыл ее за собой, и влажный ночной холодок проник в дом. Мать вытерла лицо Итана, мою рвоту и Далилу. Уже тогда ее подбородок и груди вытянулись от огорчений. Она стала угрюмой; взгляд, такой проникновенный на детских фотографиях, стал тяжелым и смиренным. Она допила ликер из Отцовского бокала и стала ждать его возвращения. В ее утробе ворочался новый ребенок. Парад продолжался.

* * *

Итан вернулся глубокой ночью. Я услышала, как внизу он говорит что-то Горацию, а потом снова уснула. Когда я проснулась вновь, он стоял на пороге моей комнаты, в коридоре позади него горел свет. Я вспомнила другой дверной проем – в доме на Мур Вудс-роуд; он стоял там точно так же. Его силуэт с тех пор не изменился.

– Поговорим? – предложил Итан.

Будто облучил меня, спящую, своим бодрствованием. Тонкая ткань дешевенькой пижамы, купленной на вокзале, собралась складками на моем животе и между ног. Я натянула одеяло до подбородка и щурилась, глядя на свет.

– Что такое?

– Ну, ты же у меня в гостях, значит, должна меня развлекать, – ответил Итан.

– На самом деле все должно быть наоборот, – заметила я.

Он прикрыл за собой дверь. В комнате запахло выдохшимся вином. На мгновение, пока он нащупывал выключатель, мы оба оказались в темноте.

– Как все прошло? – спросила я.

Он стоял, прислонившись к стене, и улыбался, как будто знал что-то, чего не знала я.

– Больше всего мне понравилось наблюдать, как они пытаются определить для себя, чего же им хочется больше – чтобы я преуспел или провалился. – Он замолчал, мысленно возвращаясь в гостиничный бар. По лицу было видно, что Итан доволен. Он не лез за словом в карман, метнул в них все свои претензии, и они еще не достигли цели – членов правления накроет позже, где-то к середине ночи.

– Ну а вы как провели вечер? Вы с Аной?

– Хорошо.

– Хорошо? Как именно хорошо?

– К чему ты клонишь, Итан?

– Для начала, – сказал он, – мне бы хотелось узнать, о чем вы разговаривали.

– Ни о чем. О свадьбе. О ее платье. Об острове. Ничего особенного.

– Мур Вудс-роуд?

– Эта не для беседы в субботний вечер, тебе так не кажется?

– Я хочу, чтобы ты поняла: у меня все сейчас складывается хорошо. Помехи мне совершенно ни к чему, Лекс. Я не могу отвлекаться на твои россказни, особенно сейчас.

– Мои россказни? – Я засмеялась.

– Я тщательно выбирал, что рассказывать Ане. Ты понимаешь, о чем я. Не хотел ее расстраивать. Есть вещи – конкретные вещи, – о которых ей не нужно знать.

– Правда, что ли? Неужели есть? – Я уже хохотала в голос. – Конкретные какие-то?

– Прекрати смеяться, Лекс! – закричал он. – Лекс!

Он пересек комнату и схватил меня за горло. Его ладонь обхватила мою шею. Всего на миг. Он просто показал мне, что может. Как только Итан отпустил меня, я выбралась из кровати, кашляя от потрясения.

– Прекрати, – произнес он. – Лекс, Лекс, пожалуйста.