Боги Марса

Теперь мы встали с ним почти спина к спине, прислонившись к большой глыбе. Таким образом чудовища были лишены возможности перепрыгивать через нас и наносить свои смертельные удары. Позиция была настолько удачна, что наши силы оказались равны, и мы легко справлялись с остатками наших врагов. Вдруг внимание наше было привлечено пронзительным воплем над нашими головами.

На этот раз я взглянул вверх, и высоко над нами на маленьком выступе скалы я увидел фигуру человека, издающего сигнал. Одной рукой он махал по направлению к устью реки, как бы подавая знак кому-то, а другой указывал на нас.

Одного взгляда в том направлении, куда он смотрел, было достаточно, чтобы понять значение его жестов и чтобы наполнить меня грозным предчувствием неминуемой беды. Со всех сторон на луг стекались сотни дико скачущих чудовищ, с которыми мы только что имели дело, а вместе с ними какие-то новые звери бежали то прямо, то припадали на четвереньки.

– Нас ждет смерть! – сказал я своему товарищу. – Посмотри!

Он кинул быстрый взгляд в том направлении, которое я указывал, и ответил:

– По крайней мере, мы сможем умереть сражаясь, как должно великим воинам, Джон Картер!

Мы только что прикончили нашего последнего противника, и я обернулся, ошеломленный при звуке моего имени. Перед моими глазами был величайший из зеленых людей Барсума, искусный государственный деятель и могучий военачальник, мой добрый друг Тарс Таркас, джеддак тарков!

2. Битва в лесу

Тарс Таркас и я, окруженные трупами наших странных противников, не имели времени обменяться объяснениями, потому что со всех сторон долины на нас устремлялись широким потоком страшилища, привлеченные зловещим призывным криком фигуры, стоявшей над нами.

– Идем! – закричал Тарс Таркас. – Мы должны добраться до скал. Мы должны найти пещеру или узкий выступ, где двое смогут обороняться от этой орды. Это наша единственная надежда хотя бы на временное спасение.

Чудовища быстро настигали нас, и мы помчались вместе по красной лужайке, причем я старался соразмерять свой бег с моим более медленным товарищем. Нам нужно было покрыть около ста саженей, а затем подыскать подходящее убежище.

Тарс Таркас предложил мне бежать вперед и, если возможно, найти безопасное место. Мысль была хороша, так как таким образом мы могли выиграть несколько драгоценных минут. Поэтому, пустив в ход всю силу своих земных мускулов, я в несколько огромных прыжков достиг скал.

Скалы вздымались перпендикулярно из ровного луга. Не было никакого скопления упавших обломков, которые обычно образуют как бы подъем к скалам. Рассеянные по лугу глыбы, упавшие сверху и наполовину зарытые в дерн, были единственными указателями того, что когда-то здесь происходило смещение этих огромных массивов.

Мой беглый осмотр передней стороны скалы наполнил мое сердце недобрым предчувствием. Нигде на всем протяжении стены, кроме того места, где стоял зловещий глашатай, все еще издававший свой пронзительный крик, не было видно ни одного выступа!

Направо от меня нижняя часть скалы терялась в густой листве леса, который подходил к самому подножию утеса. Огромные деревья поднимались на тысячи футов, и их роскошная листва казалась угрюмей и неприступней каменной стены.

Налево каменная гряда тянулась, ничем не прерываемая, и терялась в очертаниях высоких горных цепей, которые со всех сторон окаймляли долину.

Приблизительно в тысяче футов от меня вытекала река, как казалось, прямо из-под скалы и, так как в этой стороне не было ни малейшего шанса на успех, то я снова обратил свое внимание на лес.

Скалы возвышались надо мной на добрых пять тысяч футов. Солнечный свет не падал на них, и они казались темно-желтыми. Повсюду виднелись полосы и пятна красного и зеленого цвета и пласты белого кварца.

Они были очень красивы, но боюсь, что в первый свой осмотр я не особенно оценил их прелесть.

Я смотрел на них только как на средство к спасению и, быстро пробегая взглядом по их обширной плоскости в поисках какой-нибудь трещины, я начал их ненавидеть так, как узник ненавидит каменные стены своего каземата.

Тарс Таркас быстро приближался ко мне, и еще быстрее следовала за ним по пятам ужасная орда.

– «Лес или смерть!» – думал я и только собирался жестом пригласить Тарс Таркаса следовать за мной, как солнце вышло из-за скалы и осветило их темную поверхность. Вся она зажглась миллионами золотых, пламенно-красных, мягко-зеленых и белых искр: более роскошного и поразительного зрелища не приходилось видеть человеческому глазу.

Как показало последующее исследование, передняя сторона всей скалистой стены была так испещрена жилами и залежами массивного золота, что казалась сплошной золотой стеной, которая прерывалась только гнездами рубинов, изумрудов и глыбами алмазов. Можно было себе представить, какие неисчислимые богатства лежали глубоко зарытые за этой великолепной поверхностью!

Но что особенно заинтересовало меня в ту минуту, когда солнечные лучи осветили скалу, было несколько черных пятен, которые отчетливо выступили теперь на сверкающей стене. Они виднелись около верхушек деревьев и, очевидно, продолжались вниз, но были скрыты ветвями.

Это были пещеры, прорезавшие сплошную стену. Они могли бы быть дорогой к спасению или послужить временным убежищем, если только нам удалось бы достигнуть их.

К ним был только один путь: через высокие деревья справа от нас. Я не сомневался, что смогу вскарабкаться на них, но задача эта могла оказаться непосильной для Тарс Таркаса при его большом туловище и огромном весе. Марсиане вообще не умеют лазать – да и не имеют для этого повода. На всей поверхности древней планеты я не видел горы, которая возвышалась бы больше, чем на четыре тысячи футов над высохшим дном умершего моря; при этом склоны бывают обычно отлоги, а если встречаются крутые подъемы, то марсиане предпочитают огибать возвышенности, а не перелезать через них.

Однако другого выхода не было. Нужно было вскарабкаться на деревья, прилегающие к стене, и попытаться достигнуть пещер.

Тарс сразу понял и возможность спасения, и сложность плана, и мы быстро двинулись по направлению к деревьям.

Наши неумолимые преследователи были теперь совсем близко. Казалось полной невозможностью для джеддака тарков достигнуть леса раньше их. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Тарс Таркас делал особые усилия для ускорения своего бега: зеленые люди Барсума не особенно любят «бегство». До этого я даже ни разу не видел зеленого воина, убегающего от смерти, в какой бы форме она ему не угрожала. Но я знал, что Тарс Таркас был храбрейшим среди храбрых: это он доказал тысячу раз в бесчисленных боях против людей и зверей. И я понял, что какая-то другая причина, а не страх смерти, побуждала его искать спасения в бегстве. Точно также и он знал, что сила, большая, чем гордость или честь, заставляет меня бежать от лютых врагов. В моем случае это была любовь – любовь к прекрасной Дее Торис. Но я не мог себе представить причины внезапной привязанности к жизни свирепого тарка: они так часто предпочитают смерть жизни – эти странные, жестокие несчастные люди, не знающие любви.

Наконец мы достигли леса. Как раз позади нас прыгал самый проворный из наших преследователей – гигантский растительный человек, простиравший вперед свои лапы, чтобы присосаться к нам.

Он на сорок саженей перегнал своих ближайших товарищей. Я крикнул Тарс Таркасу, чтобы он взбирался на дерево, пока я справлюсь с преследователем. Этим я хотел дать менее проворному тарку возможность добраться до высоких ветвей, пока вся орда не набросилась на нас и не перерезала путь к спасению.

Но я ошибся в своих расчетах, не приняв во внимание хитрость моего противника и быстроту, с которой его товарищи приближались к нам.

Когда я поднял меч, чтобы нанести чудовищу смертельный удар, оно внезапно остановилось, и мой меч прорезал пустой воздух. В ту же минуту зверь бросился вперед и взмахнул своим огромным хвостом по воздуху с такой силой, что я упал на землю. Сразу же зверь был на мне, но не успел он присосаться своими отвратительными ртами к моей груди, как я крепко схватил извивающиеся щупальца в каждую руку.

Он был силен, но мои земные ловкость и сила давали мне превосходство над ним. Я думаю, что одержал бы победу, если бы мы смогли без помехи продолжить борьбу. Мы боролись под деревом, на которое с трудом карабкался Тарс Таркас. Бросив случайно взгляд через плечо моего противника, я увидел огромную свору преследователей совсем близко от нас.

Теперь, наконец, я смог рассмотреть тех других чудовищ, которые бежали с растительными людьми на зловещий призыв человека, стоящего на скале. Это были самые страшные обитатели Марса – огромные белые обезьяны Барсума!

Мои прежние приключения на Марсе познакомили меня с ними, и я могу сказать, что из всех свирепых, зловещих и необыкновенных обитателей этого странного мира, белые обезьяны одни вызывали во мне чувство, близкое к страху. Я думаю, что причина этого чувства кроется в удивительном сходстве их с нашими земными людьми, что при их огромном росте производит жуткое впечатление.

Они достигают пятнадцати футов и ходят, держась прямо на задних ногах. Подобно зеленым марсианам, у них имеется пара дополнительных рук между верхними и нижними конечностями. Глаза их расположены близко друг к другу, но не выдаются, как у зеленых людей. Уши расположены высоко, но не на макушке, а по бокам головы. Морда и зубы такие же, как у наших африканских горилл. На их голове растет огромный клок щетинистых волос.

Я увидел этих страшных врагов, взглянув через плечо моего противника, а через мгновение был окружен рычащими, визжащими, мурлыкающими и щелкающими страшилищами. Я боролся с нечеловеческими усилиями, чтобы освободиться от тяжести навалившихся на меня тел. Десятка два сильных клыков и острых когтей вонзились в мое тело. Наконец мне удалось встать на ноги. Тогда, держа меч прямо перед собой, я нанес такое опустошение в рядах противника, что на минуту очутился свободным.

Все, что я здесь описал, случилось в несколько секунд, но Тарс Таркас успел заметить мое опасное положение и спрыгнул с ветвей дерева, на которые он взобрался с таким невообразимым трудом. И в то мгновение, когда я отбросил от себя последнего врага из передового отряда, Тарс Таркас стал возле меня, и мы снова начали сражаться бок о бок, как делали это сотни раз.

Снова и снова прыгали на нас разъяренные обезьяны, и каждый раз мы отбивали их своими мечами. Большие хвосты растительных людей с ужасающей силой ударяли вокруг нас; они прыгали над нашими головами с проворством борзых собак. Но каждое нападение встречало блестящее лезвие мечей, находившихся в руках бойцов, которых считали на Марсе самыми искусными: имена Тарс Таркаса и Джона Картера произносились воинами Барсума с особым уважением.

Но даже два лучших меча не могут справиться с целой ордой диких животных, не знающих страха и поражения. Шаг за шагом мы отступали. Наконец мы прислонились к гигантскому дереву, избранному нами для подъема, но так как бешеные атаки все продолжались, то нам пришлось отступить, обходя вокруг исполинского ствола.

Тарс Таркас шел впереди, и, когда мы уже обошли половину ствола, я услышал его радостный возглас:

– Убежище, Джон Картер! Для одного, по крайней мере! – крикнул он.

У основания дерева зияло отверстие фута в три в диаметре.

– Лезь скорее, Тарс Таркас! – вскричал я. Но он отказался, уверяя, что туловище его не пролезет в отверстие, тогда как я свободно проскользну.

– Мы оба умрем, если останемся здесь, Джон Картер, а перед нами шанс к спасению для одного из нас. Воспользуйся им, и, если останешься жив, отомсти за меня! Мне бесполезно даже и пробовать протиснуться в такое узкое отверстие, в то время как на нас наседает эта орда дьяволов.

– Тогда мы умрем вместе, Тарс Таркас, – ответил я, – потому что я первым не войду. Я буду защищать отверстие, пока ты влезешь, а успею – проскользну за тобой.

Он, наконец, согласился, поскольку это действительно было единственной возможностью для спасения двоих. Число наших противников все увеличивалось. Они продолжали стекаться к нам со всех сторон широкой долины.

– Ты всегда думал о своей жизни в последнюю очередь, Джон Картер! – молвил мой друг, – и всегда распоряжался жизнями и действиями других, даже величайшего из джеддаков!

На его жестоком холодном лице скользнула безобразная улыбка, когда он, величайший из джеддаков повернулся, чтобы повиноваться приказанию существа другого мира – человека, чей рост был наполовину меньше.