Экспонат. Сборник непредумышленных историй

Экспонат. Сборник непредумышленных историй
Эдуард Билак

– Полностью верить рассказанному, конечно, нельзя.– А частично?– Да кто ж частично в это поверит?О будничности невероятного, происходящего вокруг нас, эти истории.

Экспонат

Сборник непредумышленных историй

Эдуард Билак

Корректор Алексей Леснянский

Дизaйн обложки Ольга Третьякова

© Эдуард Билак, 2022

ISBN 978-5-0056-0941-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бочка

Утро обычного субботнего летнего дня ничем примечательным быть не обещало. Всю рабочую неделю было жарко. Жара накапливались, наступила долгожданная суббота, а дождя как не было, так и нет. Окна с ночи во многих квартирах были открыты, но легче от этого не становилось. Прогрелось все: асфальт, кроны тополей, крыши домов, и даже сквер, заросший поникшей от жары сиренью, прохладу не дарил.

Разбудил меня звук подъезжающей машины. Старой машины. Грузовой. Третий этаж над магазином не лучшее место для проживания (при открытых-то окнах). Чем-то они там брякали, чего-то там разворачивали, перебранивались, что-то куда-то ставили, потом услышал, как один другому скомандовал тянуть шланг к магазину. Еще не до конца проснувшись, ласково вспомнилось детство и такие же звуки, частенько будившие дом и в выходные дни. Сон уже миновал точку возврата. Приходилось вставать. За окном все еще продолжалась неведомая мне жизнедеятельность. Слышно было, как завелся двигатель грузовика, по звуку – старый ЗИЛок. С трудом переключилась с характерным лязгом передача, двигатель стал набирать обороты, затем на второй он тронулся. Подошел к окну. Глянул. Действительно пятьдесят третий. Бортовой допотопный кузов. Удивился: «Ездят ведь еще… и не подумал бы». Высунув голову из окна, увидел внизу стоявшую квасную бочку. Видно, ее-то он и прикатил. Пошел в ванную. Сполоснул теплой, прогретой в кране водой лицо и принялся чистить зубы. Просыпался мозг. Неохотно. По-субботнему лениво. Что-то было в этом мире не так…

Бочка!!! Квасная! Я прямо с зубной щеткой к окошку и ринулся. Высунулся аж по пояс. Желтая. «Квас», – коричневыми буквами. Шланг из открывшегося в восемь магазина. Шланг, закрученный в месте соединения проволокой, сифонил маленькой, еле заметной струйкой воды, тут же собравшейся в лужицу и плавно стекавшей ручейком в ближайшую ливневку. Все это было отчетливо видно, и еще тент, установленный рядом с бочкой. Выгоревший на солнце. Брезентовый. Стандартный торговский тент. И табуретка. Обыкновенная. Деревянная. На которой обычно сидят продавщицы живительного в такую жару кваса. Именно табуретка и убедила меня в реальности происходящего. Мучительно захотелось кваса. Бочкового, из стеклянной пол-литровой кружки…

Квас, конечно, продавался. В любой таре и любого разлива, как и пиво. Но чтоб так, из бочки… Даже не пытался вспомнить, когда я его покупал из бочки-то… Решил сходить и купить, как раньше, три литра. Благо, что день обещал быть таким же жарким, как и предыдущие. На сборы времени ушло немного. Побрил режимно лицо, нашел на кухне трехлитровую банку, крышку под нее, пакет. Шорты, футболка и сланцы соответствовали погоде. Мобилу брать с собой не стал. Какой дурак мне в субботу в девятом часу звонить будет? Да и некуда ее. В одном кармане шорт ключи, в другом – деньги. Вернулся к окну, выглянул. Стоит бочка чин по чину… и пара человек уже создают очередь. Значит, не мерещится. Двинулся к цели.

Сбежав по ступенькам с третьего этажа, чуть впопыхах по детской памяти не саданул плечом подъездную дверь, как раньше, – нараспашку, да чтоб с грохотом хлопала на весь подъезд… Дверь была с магнитным ключом и доводчиком, потому не хлопала и плечом с радостью не вышибешь… Степенно вышел…

На лавочке дежурство вели две пенсионерки: баба Лида и баба Лида-2.

– Куда тебя, милок, в такую рань? Суббота ведь…

– Им, молодым, все неймется…

– Квас привезли. Бочковой. Хоть и рано, а уже очередь собирается. Пойду возьму, пока народ спит, – помахал пакетом с банкой для убедительности.

– Какой квас?

– Бочковой. Как раньше. Из окна увидел.

– Да откуда ж? А мы и не слыхали.

Хотел сказать «от верблюда», не стал. Не простят. Внесут в негласные списки плохих соседей и, что бы по дому впоследствии ни случилось, будут, как американцы, искать мой след. Тем более их не переговоришь. Пошел своей дорогой (то есть вокруг дома) ко входу в магазин.

В очереди стояло уже четыре человека, я стал пятым. Уяснил для себя: я – не самый быстрый и не самый рано встающий по субботам. Буквально следом подошла еще пара человек: интеллигент в очках, на вид мелкий менеджер, так и не сделавший карьеру, и мужик опасного взъерошенного вида. Мужик был с похмелья – к маме не ходи. Вид имел пока унылый. Но мужик был здоров телом, средней могучести, могущий сгибать гвозди и подковы. Менеджер покосился на здоровяка, видно, осмысливая, куда ставить ноги, чтобы не отдавили.

Нарисовалась баба Лида в косыночке, с бидончиком. С эмалированным. Раритетная вещь темно-коричневого цвета внушала уважение своим долголетием.

– Я вот за этим занимала.

Она ткнула меня в бок кулачком. Крепеньким, цепким кулачком. Из такого газету «Правда» не вырвешь, да и колбасу, доставшуюся по талонам, тоже вряд ли. Социалистический кулачок… Видя, что я молчу, ткнула для пущей убедительности еще разок:

– Скажи им, милок.

Я отодвинулся и молча покачал головой в подтверждение. Правда, и так оспаривать присутствие бабули на этом месте никто не решился. Благодушие субботнего утра было повсеместным.

Молчать, стоя в очереди, баба Лида не собиралась.

– Недаром говорят, что сициализм возвращать будут и союзные ценности. Вот с малого и начинают. Квас вот бочковой вернули. – Слово «социализм» было произнесено без ц – сосиализм. – Еще слышала, республики бывшие тоже обратно нашими будут и в Гагры можно будет без визы ездить.

Я посмотрел внимательно на бабу Лиду. Она что, в Гагры собралась?

Люди подходили, вставали степенно в очередь. Кто с какой посудой, а то и вовсе без оной. Видать, просто попить квасца с кружки. Молодых почему-то не было. Спали, что ли? Суббота ведь. Люди старшего и среднего возраста.

Магазин, как и дом, были ровесники. Где-то пятидесятых годов постройки. Сталинка. С неменяющейся надписью «Продукты», выложенной кирпичом прямо по фасаду. В дверях магазина появился грузчик. То, что это был грузчик, сомнений не вызывало. Грузчик был в халате. Застиранном, выгоревшем рабочем халате. Таких уже не производят. Из-под халата видны были бесформенные брюки цвета хаки, заправленные в кирзовые сапоги. Странно, но сапоги были на удивление чистыми и даже по виду не запылившиеся. Рукава халата, надетого на голое тело, были закатаны, две верхние пуговицы на нем были расстегнуты, и в открывшемся пространстве выглядывала буйная поросль волос. Руки были тоже волосаты. Из нагрудного кармана халата выглядывало полпачки «Беломора». Грузчик был высок, жилист. Венчало это сооружение рабочего класса кепка неопределенного фасона, несуразно прилепленная к его голове. Он встал рядом с дверным проемом и облокотился о стену. Вид имел нагло-ленивый, как аристократ в опере. На какое-то время на него отвлекла свое внимание вся очередь. Ему – хоть бы хны… Лениво пошарив в кармане брюк, выудил оттуда пачку «Винстона», зажигалку. Закурил. Очередь утратила к нему интерес. Хотя, имея в кармане «Беломор», закуривать «Винстон»… что может быть страннее? Смотря на него, вспомнил работающего как-то по случаю с нами плотника. Всегда имел с собой пару пачек сигарет. Модные и «Приму». Если у него пытались стрельнуть сигаретку, протягивал пачку «Примы». Когда же на это просили дать те, которые курил сам, философски замечал: «Человек, который действительно хочет курить, курит то, что дают, а не то, что курят другие. Не очень-то, видать, тебе и надо…» И убирал «Приму» обратно. Допустил, что грузчик, возможно, руководствуется этим же принципом.

Менеджер, маясь от тоски, решил разнообразить себя хоть чем-то… Обратился к грузчику:

– Любезный, подскажите, когда будет продавец? Это неприлично, когда столько народу дожидается одного человека.

– Я здесь первый день. Не в курсе. Как наманикюрится, так и будет.

– Знаете, нетрудно ведь и к вашему начальству сходить. Взбодрить, так сказать.

– До моего не доберетесь. Не того полета птица. – Грузчик, сказав это, грациозно стряхнул пепел с дымящейся сигареты.

Видя такое пренебрежение к своей персоне и угрозам в адрес какого-либо начальства, менеджер начинал «закипать», то есть бухтеть больше.

– Я вот ведь могу взять и позвонить в Роспотребнадзор и пожаловаться. Потребовать проверить документы и сертификат соответствия этой вот бочки и предписанных санитарных норм. И укатят вашу бочку с квасом туда, откуда и прикатили.

– Жалуйся, – грузчика это нисколько не колыхнуло.

Подошедшего же вместе с менеджером мужика (похмельного страдальца) и вставшего за ним – очень даже… Видно, перспектива остаться без напитка ему не улыбалась.

– Я тебе прямо сейчас сертификат соответствия оформлю. С печатью. С лица долго не сойдет, – при этом покрутил перед ошарашенным лицом менеджера кулаком. Кулак у него был размером с маленькую спелую дыньку. – Тут люди с «бадога» решили глотку сполоснуть, чтоб хоть как-то до открытия винного продержаться, а он – «потребнадзор»… Будет тебе «потребнадзор» на один глаз меньше.

Бабе Лиде до всего было дело:

– Ты, милок, не маялся бы с похмелья-то. Подойди к грузчику. Покумекай. С уважением так… глядишь, сподобится и выручит чем. Мой-то покойный завсегда у грузчиков спасение находил. Царство ему небесное…

(Как он попал в царство небесное при его частых желаниях похмелиться, я у бабы Лиды спрашивать не стал. Сам догадался – грузчики и помогли, наверно.)

Грузчик, скорее всего, этот диалог слышал, но, как говорится, и ухом не повел. Меланхолично докуривал сигарету.

– Не стой. Иди. Он ведь на перекур вышел. Докурит сейчас и уйдет опять тару таскать. Где ты его найдешь? – баба Лида, видно, в память о покойном муже решила наставить на путь истинный похмельного мужика, размышлявшего о чем-то своем наболевшем.