Море слёз

Море слёз
Эдуард Черченко

Вселенная обладает скрытым от нас потенциалом, как для созидания, так и для разрушения. Иногда, используя свою разрушительную мощь, она созидает что-то новое, неожиданное и работающее на благо человека.

Эдуард Черченко

Море слёз

– Крепление закончил, теперь включаю кнопку тестового запуска.

Михаил проклинал и благодарил про себя этого глазастого техасца Джона Томаса М. Ему едва исполнилось двенадцать, когда он обнаружил в космосе этот неспектральный объект, вошедший в нашу солнечную систему. А когда его рассмотрел в свои новехонькие линзы NGST, то всех обеспокоили возможные последствия. Немного успокаивало то, что основные события развернутся в 56 миллионах километрах от Земли, что давало еще как минимум два года для подготовительных работ.

Сам объект выглядел как стокилометровая глыба из многополюсного, ионизированного пространственной радиацией, льда. И главный его секрет был его ядром – было неизвестно, что там. Проблемой был даже не сам объект, нацелившийся на Марс и суливший большие проблемы для всех активно работающих программ по его освоению, сколько его свита, которая состояла из сотни объектов, размерами от километра и более, благо, в диаметре не больше десяти-двенадцати метров. В честь этого, кто-то из геймеров его обозвал «Король Личь и свита». «Король» же в диаметре был почти четырнадцать километров. Большой проблемой была и тень гиганта, не позволявшая толком понять, что там позади него.

С момента обнаружения до сегодняшнего дня прошло уже почти три года, сопровождавшиеся научными спорами, борьбой за первенство и реализацию проектов. Как наиболее оптимальное, с точки зрения затрат и возможной эффективности, было принято решение, предложенное еще одной звездочкой среди умов – Т. Гельманана.

И вот теперь он, Михаил крепит здесь, на чуть отдалённой орбите, титановые кочки с электромагнитными генераторами, которые будут работать по команде с Земли, чтобы отклонять траектории объектов «королевской свиты», которые долетят до Земли.

Две тестовые кочки отправили к орбите Марса для автоматического развертывания.

Сама идея была безумной – создать из титана конические сферы и поместить в них генераторы магнитного поля, после расположить на расчетной траектории так, чтобы группы кочек сформировали кратковременное поле и повлияли на орбиты несущихся со скоростью 3120 км/минуту из глубин космоса ледяных глыб.

Руки после трех часов работы в открытом космосе болели, так как будто он только что отгрузил пару тонн гравия или кирпича, а не держал тоненькую спицу, с помощью которой сводил крепежные болты и муфты. Необычным было и то, что работать приходилось из новенького, пилотируемого модуля. Многоразовые «ишачки» (так про себя Михаил называл корабли), поднимавшие грузы, приносили созданные на земле титановые кочки к космическим станциям МЕРС (международная евро-азиатская станция) и с китайской «Тянгунь», а их экипаж забирал доставку отдыхал и заправлялся, тратя пять-семь часов на станции, а потом снова к расчетным точкам монтировать поле из кочек. В каждой группе монтировалось от пяти, до семи таких кочек, формируя, как казалось Михаилу, аккуратный ромб.

На этой последней кочке его работа по монтажу заканчивалась. Сегодня день X, и все будут наблюдать за тем, что произойдет с Марсом. Судя по командам с модуля, занавес уже поднят и первый акт вот-вот должен начаться.

Михаил думал и о том, что он уже год как не ступал своими ногами по твердой земле и не слышал натурального пения птиц и скрежетания сверчков и тихое царапание пола тараканом, пробирающимся к упавшим со стола крошкам. Где-то там, внизу, осталась королева Мурлыка с ее бархатным урчанием, которым она охотно делилась, взбираясь, то на грудь, то на голову хозяина.

Мама с ее неуемной энергией и любовью к работе на земле, и с тем, что производит ее маленький участок смысла. Мысли хаотично цеплялись за лица и имена людей, которые ему были, либо дороги, либо он испытывал к ним некоторую симпатию.

– Майкл, поторопись.

Это был Гибсон, командир инженерной группы.

– Мы тоже закончили, тест прошел хорошо, и все готово к запуску. Возле тарелки лучше не оставаться, вовремя пробного запуска.

– Да-да, я возвращаюсь. Контроль?!

– Да, Миша, – это была маленькая, но отнюдь не хрупкая Юнь. Только она называла его по имени, не изменяя произношение.

– Включай трос.

– Модуль развернут и готов работать в связке. Питание включил.

– Так понимаю, ты готов? – звучал чуть мелодичный голос напарницы.

– Да, готов, – ответил Михаил.

На спине почувствовалось медленно нарастающее напряжение, и затем он поплыл в пространстве, влекомый силой тяги контрольного троса. Новые скафандры были комфортными, и от этого их даже скафандрами трудно было назвать – скорее летные костюмы из натуральных биотканных материалов, с элементом углеродной нити, сделанные для работы в открытом космосе. Их соединения герметизировались в области пояса не только хитроумными замками, но и специальной, быстросохнущей пленкой, выдавливаемой из тюбика оператором контроля, который готовит выход пары.

Щит пилотируемого модуля поднялся, открывая пространство декомпрессионной камеры, способной вместить пару специалистов. Ноги коснулись палубы. Рядом уже стояла в ожидании Юнь. Створки замкнулись за спиной, стыки наполнились, выступившим от силы прижатия, укрепляющим герметизацию гелем, и пространство начало наполняться газовоздушной смесью.

– До начала события двадцать минут с учетом погрешности, этого должно хватить, чтобы устроиться по удобней за своим рабочим местом, и наблюдать за тем, что будет происходить на Марсе.

Внутренняя створка открылась. Михаил пропустил даму вперед, а затем последовал за Юнь в камерный отсек для переодевания. Гибсон сидел за пультом, корректируя пилоту точку положения для наблюдения.

– Даниэль, возьми еще три градуса выше.

– Внимание! Экипаж! Выполняю маневр, рекомендую за что-нибудь держаться. Да, вот так, теперь сигнал идет от всей группы ретрансляторов в лазерной полосе пи 14, – довольно выдохнул Гибсон.

– Да, мы первые кто получает данные в этом формате, на такой скорости, и с такой дальности. То есть практически в первом ряду сидим. А там внизу, да и на станциях, нам завидуют и ждут, что мы наладим каналы для них тоже.

Даниель посматривала на молодого программиста, с необычной, по её мнению, фамилией – Конанов, который, как всегда, был немного замкнут и немногословен, озвучивая пошаговые рабочие действия: «Установлен канал с сетью спутников стар-линк, сигналы синхронизированы».

Кононов поднял голову: «Нам нужно взять еще на пять градусов».

– Еще пять? – Гибсон недовольно морщил лоб. – Эти пять градусов нам дорого будут стоить. Может, стоит остаться на этой позиции?

– Можем, но тогда не все будут получать сигнал с одинаковой скоростью, а контракт…

– Да, я помню условия, – ответил Гибсон. – Еще пять градусов, Даниель, и разверни магнитный контур.

– Да, сэр.

Михаил удовлетворенно опустился в свое рабочее кресло рядом с Юнь. Они хорошо поработали на выходе, страхуя друг друга, и разворачивая последний блок кочек. Гибсон доложил Центру о завершении развертывания и готовности команды наблюдать и за тестовым включением кочек и занятии позиции для наблюдения за столкновением.

Тишину щелканья кнопок и сосредоточенного наблюдения за экранами нарушил немного взбудораженный голос Даниэель.

– Наблюдаю первый контакт. Первая волна ионизированного газа парового облака потекла вдоль разреженной марсианской атмосферы, и вместе с ним наблюдаются входящие в атмосферу осколки от внутренних столкновений между малыми частями свиты размером не более тридцати сантиметров.

– Детализация и фокусировка работают хорошо, – отрапортовал Конанов.

– На высоте семь тысяч «свита» превращается в огромные капли. Кажется, там идет ледяной дождь. Поскольку на поверхности минус 16 по Цельсию, мы скоро будем наблюдать атмосферный гидравлический удар, —подала голос Юнь. – Плотность частиц выше, чем мы ожидали, а малые частицы, заходя на такой скорости, насыщают атмосферу и повышают температуру, скоро в точке входа всё начинает кипеть. Наблюдаю небольшие пылевые фонтаны, поднимающиеся от поверхности Марса.

Михаил думал о том, как с замиранием сердца сейчас множество людей на Земле. Им не все понятно, но очень и очень многие смотрят на экраны, подняв голову вверх, наблюдая это невероятное по своей красоте и необычности зрелище.

Они фиксировали сигналы с тех автоматических кочек, которые в качестве эксперимента отправили к дальней области Марса для исследования эффекта первого магнитного отклонения.

Наблюдение за тем, как бурлят атмосферные слои Марса, насыщаясь огромным количеством газа и пара и мельчайших частиц, продолжалось уже седьмой час. Они успели разделить вахту на две смены и сейчас, и пока Гибсон отдыхал свои три часа вместе с Даниэль, они с Юнь наблюдали, перекидываясь отрывками данных по плотности газового провала атмосферы, а иногда, обсуждая истории далекого пошлого или рассказывая короткие анекдоты.

В формируемый газовый провал влетали уже около часа осколки размером до метра, а порой чуть больше. Атмосфера их принимала как подушка, а потом внезапно подбрасывала, и там взрывались огромные ледяные бомбы, все сильнее накаляя область контакта с атмосферой и повышая внутри неё давление. С высоты семь восемь тысяч метров к поверхности уже тянулись раскаленные парогазовые рукава, создавая местные вихревые образования.

На мониторе загорелся красным сигнал от дальней кочки: её инфразвуковой сканер передавал размеры отклоненного предмета, угол самого отклонения и ускорение объекта.

– Михаил, ты видишь, что она произвела отклонение объекта в тысячу раз больше нее, но отклонила к поверхности Марса?

– Да, вижу, видимо сработала система расчета безопасной ориентировки траектории и выбрала вектор наклонения, как гарантированно безопасный. Ее сканер фиксирует столкновение в атмосфере красной планеты двух осколков длинной более тысячи метров.

Где-то на высоте пяти тысяч метров над поверхностью красной планеты вдруг образовались две огромные растекающиеся огненные точки.