Зайди ко мне, когда уснёшь

Гоша так страшно выпучил глаза на приятелей, а те, кажется, даже протрезвели от таких впечатлений. Стали вспоминать свои истории. Тут оказалось, что в той или иной мере все испытывали подобное. Может, не совсем «белая горячка», но нечто похожее…

Между тем алкоголь действовал на выпивох неумолимо. Вовка уже в полный голос призывал компанию отправиться к «девчонкам в клуб», где у него якобы был неограниченный кредит доверия, соответственно, все его любят и ждут. Что встретят их там с распростёртыми объятиями и непременно нальют ещё. Гоша вежливо отказался, заявив, что ему надо идти домой. Другие же были не против. Они встали и пошли. На земле остался лежать, удобно устроившись, Лёва. Вова убедил всех, что такое состояние для его знакомого в порядке вещей, и когда он очухается, уйдёт сам. Было принято решение не тревожить спящего.

Они пошли. Вот уже появились огни «клуба», который на поверку оказался обыкновенным питейным заведением. В прокуренном зале они нашли свободный стол, за который благополучно приземлились. Вовка сразу переключил своё внимание на девиц, устроившихся за соседним столиком. Он и Серёга не были так пьяны, поэтому охотно бегали от прилавка до девушек, оттуда к оставленному в одиночестве Лёне, приносили ему напитки, а сами неизменно возвращались к новой компании. Леонид же не мог стоять на ногах и теперь лишь молча пытался наблюдать за происходящим, едва удерживая себя от сна.

И вот уже его сумеречное сознание стало выхватывать лишь отдельные эпизоды. То небритые лица собутыльников, то одинокий стакан на столе. Нечёткие контуры посетителей заведения. Огни, которые бегали перед глазами как живые, поэтому невозможно было сфокусироваться ни на одном из них. Некая девица подходила, что-то спрашивала у него и потом хохотала. Лёня тогда пытался сосредоточиться на лицах приятелей, но сделать это не получалось. В какой-то момент, отведя взгляд за их спины, вглубь зала, он заметил знакомых личностей. Виля и Киля с опаской топтались у входа. Пройдохи стояли усердно махали ему руками, пытаясь подозвать к себе.

– А-а-а, вот вы где! – только и смог злорадно проворчать он и погрозил им пальцем.

– Лёня, ты как себя чувствуешь? – послышался где-то вдалеке голос Серёги.

– Видимо, ему на старые дрожжи попало, вот и развезло, – голос Вовки звучал совсем откуда-то из-за горизонта. – Алло, гараж! Просыпайся!

– Надо его увести домой.

– Знаешь, где он живёт?

– Знаю.

Последнее, что помнил Лёня, это желание добраться скорее до постели. Силы покидали его. Он чувствовал руки друзей, подхвативших его и несущих куда-то вдоль качающихся фонарей. Иногда они волокли его, часто роняя прямо на грязный асфальт. Он же просто плыл в воздухе, словно на какой-то карусели в сменяющемся калейдоскопе лиц, домов, деревьев и машин. Наконец, всё растворилось и исчезло во мраке сознания.

Глава 7. Часовщик

Вой, жуткий и неестественный, разбудил Лёню. Кто мог обладать таким голосом, даже представить было невозможно. Он открыл глаза. Было уже поздно. Синие огни ползли по стенам комнаты, разбегались и сходились, увеличивались и исчезали. Пространство исказилось до неузнаваемости, и только знакомая обстановка и предметы как-то напоминали о родной квартире. Странно, что голова не болела. Мысли довольно чёткие и последовательные, и это, несмотря на количество принятого вчера спиртного.

Лёня встал, чтобы пройти на кухню, попить воды, и ахнул от увиденного. Квартиру буквально перекосило. Стены мало того, что стали разного размера, так ещё и колыхались, словно ткань на ветру. Потолок из прямоугольника превратился в какую-то трапецию, которая, кажется, так и норовила скрутиться пропеллером. Пол же вздыбился, словно под ним образовался огромный пузырь, и теперь, чтоб пройти по нему, приходилось проявлять недюжинную сноровку. Предметы мебели тоже как-то покосились и скрючились, как будто им было уже лет двести.

Лёня прошёлся вдоль серванта, касаясь его рукой, поправляя книги на кривых полках. На ощупь все было таким настоящим, что, увиденное невозможно списать на похмельное виденье, даже при всём желании.

Лёня, впрочем, сразу принял окружающую обстановку, и некоторое любопытство перебороло его страхи и тревоги. Для начала пришлось всё-таки зайти на кухню и выпить воды из-под крана, которая на вкус оказалась отменной дрянью, похожей на застоялую болотную жижу. Теперь валяться на кровати вовсе не хотелось, и первым делом Лёня совершил променад по своей квартире.

«Да нет же, всё такое же, как и раньше, ну разве чуть-чуть кое-что поменялось», – мысленно успокаивал он сам себя, вглядываясь в детали обстановки. Однако, очевидно было, что здесь что-то не так. Лёня очень хотел, чтобы это был лишь сон, но его вывод остался неутешительным – это не сон.

Он оделся и вышел в подъезд. Надо было очень постараться и приноровиться спуститься по кривым ступеням, пытаясь удержаться за хлипкие поручни, которые буквально гуляли волнами. Всё представлялось мрачно, но подсвечено разными всполохами огней, которые исходили даже из каменных стен, словно от драгоценных камней. Надо сказать, не было смысла осознавать окружающую обстановку, потому что этот мир состоял из одной природы кривого пространства, которое стремилось, не спеша видоизменяться, словно густой сироп, медленно залитый в стакан с водой. Леонид даже допускал, что это всего лишь сон. Очень реалистичный сон, который изобразил для него другой мир. Мир, повторяющий образ знакомого места, но как будто обезображенного кистью неизвестного художника.

Лёня толкнул дверь и оказался на улице. Город казался пустым. Ветер разносил по тротуарам бумаги, мусор вперемешку с пылью. Он остановился в нерешительности, выбирая, куда пойти, налево или направо. Только подумал о том, чтобы проведать соседний магазин, как за углом дома послышался шум. Крики и собачий лай в общем гомоне приближались. И вот, едва не сбив опешившего Лёню, мимо пронёсся человек, лёжа на спине. Взъерошенного и кричащего от ужаса, его волокли за собой две собаки, торчащие из брюк, там, где должны быть ботинки. Псы неистово неслись, время от времени пытаясь укусить друг друга. В азарте склок они вовсе не обращали внимания на бедолагу, которого волокли за собой. Зрелище было настолько неописуемо диким, что пока Лёня пытался осознать увиденное, троица скрылась во дворах, так же внезапно, как и появилась. Понимая, что это не последний сюрприз, Леонид с опаской стал озираться вокруг.

Город не был пуст. То там, то сям мелькали какие-то тени. По кустам кто-то усердно бегал, и, судя по количеству топающих вслед ногам, не просто бегал, а убегал. В некоторых окнах квартир мелькали фигуры, и тут же скрывались за полупрозрачными занавесками в испуге быть замеченными. Странные крики, невнятные бормотания и шорохи время от времени врывались в окружающую тишину. Атмосфера тревоги и опасности чувствовалась каждой клеткой организма. Это был, если не враждебный, то уж точно не дружественный мир, нехотя встретивший пришельца.

Вот на дороге появился автомобиль. Из-за помятого кузова трудно даже было определить принадлежность его к какой-либо известной марке. Он двигался не спеша, словно бы в задумчивости, и даже притормозил возле «зебры», хотя пешеходов на ней не наблюдалось. Лёня поднял руку в надежде привлечь внимание к своей персоне. Водитель, видимо, заметил жест, свернул на встречную полосу и остановился поодаль, напротив голосовавшего. Этот автомобиль был жалкий на вид, помятый, грязный и к тому же с разбитыми стёклами. А как же водитель? А водитель вовсе был без головы! Именно, живой и без головы. Видны были только плечи отчего, казалось, что салон вообще пустовал. Но нет безголовое тело повернулось всей грудью в сторону Леонида, словно пыталось разглядеть того, кто посмел остановить его. Раскрытая подушка безопасности, повисшая на руле, явно раздражала его, отчего он всё время пытался откинуть её в сторону. Кажется, это его больше беспокоило, чем отсутствие головы. Наконец водитель просто заправил обрывки ткани себе за воротник как салфетку перед обедом.

– Извините, – Лёня, стараясь выглядеть как можно приветливей, сделал шаг навстречу машине, простирая открытые ладони, всем видом показывая свою безобидность. Но безголовый, видимо, не оценив добрых намерений того, рванул с места и, не сворачивая со встречки, исчез вдали, поднимая за собой облако пыли.

– Дурдом, – констатировал с тяжёлым вздохом Лёня и оглянувшись, принялся глазами выискивать кого-нибудь более адекватного, с кем можно было реально поговорить. Метрах в ста от того места, где он стоял, маячила фигура человека. Это, похоже, был немолодой мужчина. Он не торопясь шёл, удаляясь в сторону центра города. Что-то разместившееся на его плече напоминало поклажу, которая, впрочем, не отягощала его. Лёня решил во что бы то ни стало нагнать случайного путника. Быстрыми шагами он поспешил вслед за мужчиной. Расстояние было не такое уж большое, но вот странное дело, Леонид никак не мог приблизиться к цели. Он ускорял шаги, делал остановки, но фигура неизменно была так же далеко, что и в начале пути. В таком тандеме они уже отмахали больше половины улицы Мира и приблизились к скверу Миндовского. Лёня, вспомнив о том, что он в молодости неплохо бегал, и положившись на свои ноги, из последних сил припустил трусцой за пешеходом. Упрямое расстояние никоим образом не сокращалось, а спина старика, словно издеваясь, всё так же мерно раскачивалась из стороны в сторону. Преследователь заметно выбился из сил и замедлил шаг.

– Э-э-э-эй, мужчина! – протяжно закричал он вслед старику. Видя, что тот остановился и обернулся, вдохновлённый, замахал ему рукой. – Подождите меня!

Путник понимающе кивнул и уселся на лавочке, аккурат напротив входа в сквер. Лёня, держась за грудь, с великой одышкой, волоча ноги, пошёл к нему. Огромные жирные крысы, потревоженные криком, высыпали из дверей небольшого торгового павильона и возмущёнными взглядами провожали его. Лёня, проходя мимо, глянув на них, подумал:

– «Разве могут быть на морде крыс эмоции?»

Может, он и не подумал, а произнёс это вслух, потому что самая толстая, сидящая на задних лапах и держащая в передних надкусанное яблоко, неожиданно ответила:

– Могут!

– Это у тебя морда, а у нас лицо, – добавила та, что была чуть поменьше, с порванным ухом, и вся крысиная ватага взревела от восторга. Лёня посмотрел, чем бы можно было запустить в этих негодяев, но, не найдя ничего, просто погрозил кулаком.

– Катись, катись, хамло! – серая братия свистела и улюлюкала. Лёня недоумевал, какие-то грызуны, словно рыночные торговки обзывают его хамлом.

Дед сидел на лавочке и терпеливо дожидался его. Седые волосы и борода были ухожены. Глаза с хитринкой выдавали в нём разумного человека, пожалуй, пока единственного такого среди всего того сумасшествия окружающего мира. Серая жилетка с карманом и пристёгнутой цепочкой от хронометра и белоснежная рубаха. Всем видом старик чем-то напоминал купца начала прошлого столетия, ну, разве что, вместо хромовых сапог на ногах были обыкновенные сандалии. На месте поклажи, на его плече, оказалась небольшая птица, видом напоминавшая сову, которая дремала и никак не обращала внимания на постороннего. Лёня едва перевёл дыхание, как старик уже начал разговор:

– Нельзя так, молодой человек, терзать свой организм. Бег в таком состоянии просто губителен. Присаживайтесь рядом.

– Нет, спасибо. А какое у меня состояние?

– Сердечко-то на пределе работает. Так и рвётся из груди. Раз, и устанет когда-нибудь. Давление скачет, ой-ёй.

– Пить меньше надо, да? – Леонид был готов к нравоучениям.

Старец хмыкнул, но промолчал. Достал из жилетки хронометр и посмотрел на циферблат. Хоть солнца не было видно на небе, но старинная вещь ярко сияла золочёными боками и без него.

– Ишь, тикают! – дед приложил часы к своему уху и, кажется, зажмурился от удовольствия.

– Вы не могли бы сказать, как я сюда попал? И вообще, где я? – прервал его Лёня.

Старик внимательно посмотрел на него и выдержал паузу, как бы в раздумьях, стоит ли говорить.

– Леонид, можно я перейду на «ты»?

– Конечно. Вы даже знаете, как меня зовут?

– Понимаешь, долго объяснять. Здесь многие бывают. Кто-то раньше, кто-то позже. Считай, что ты на границе между мирами. Физическим и духовным.

– Этого ещё не хватало. Уж никак не мог подумать, что духовный мир такой…

– Какой?

– Мрачный и грязный. А ещё, эти… говорящие крысы и безголовые водители.

Старик от души рассмеялся.

– Ну, во-первых, ты ещё не в том мире, где материя теряет всякий смысл. А во-вторых, как бы это сказать, духовный мир каждого человека свой. Чем он жил, его мысли, его иллюзии, то он и представляет собой, сбросив физическую оболочку. Наличие головы ещё не значит, что она есть.

– Что же это, я умер?

– Думаю, что нет, но уже близко к тому. – ответил странный старик. – Не страшно? Тогда давай прогуляемся.

Они вдвоём направились вдоль аллеи. Лёня обратил внимание, что сквер теперь напоминал некий ботанический сад. Растения, которые не могли расти на Урале, пышным цветом распустились вдоль множества тропинок. Диковинная флора яркими пятнами расположились от земли до макушек деревьев. Не все они были прекрасны и безобидны, как могло показаться. Встречались ядовито-лиловые и траурно-красно-чёрные особи, которые к тому же были ещё и хищниками. Время от времени они раскрывали свою лепестковую пасть и хватали разнообразных насекомых и даже маленьких птичек. Некоторые, самые наглые, умудрялись изворачиваться и кусать за штанину человека. Брюки Леонида были испорчены, а к старику растения проявляли завидное миролюбие, никаких поползновений. На ветках сидели крупные птицы, похожие на индеек, и сонно глядели на окружающий мир. У некоторых были самые настоящие человеческие головы. Они дремали, зевали и даже иногда шипели друг на друга.