Главная тайна горлана-главаря. Пришедший сам

Весь мир голодных и рабов.

Кипит наш разум возмущённый

И в смертный бой идти готов».

А 8 февраля в Санкт-Петербурге Отделение русского языка и словесности Императорской Академии наук избрало писателя Максима Горького почётным академиком. Узнав об этом, царь Николай Второй ужаснулся и потребовал отменить избрание.

Горького из академиков удалили. В знак протеста из Академии вышли писатели Владимир Короленко и Антон Чехов.

Жизнь продолжалась.

Глава вторая

Постижение бунтарства

Начало учения

Весной 1902 года пришла пора поступать в гимназию Володе Маяковскому. Его мать вспоминала:

«Я сшила ему синие длинные суконные штаны, белую матросскую рубашку, пришила на рукав синий якорь и купила матросскую бескозырку с лентой и надписью: "Моряк". Володе очень понравился этот костюм».

Родители повезли его в Кутаис – сдавать вступительные экзамены, которые начинались 12 июня.

Александра Алексеевна Маяковская:

«Тогда не было автомобилей, и между Кутаисом и Багдади ходили дилижансы – большие, на двенадцать человек, экипажи, запряжённые четвёркой лошадей. Дилижанс отходил только утром».

Приехали в Кутаис.

Сохранился диктант, написанный маленьким Володей:

«Вчера я с папой ходил в гимназию. Нам нужно было узнать, когда будут экзамены. Сторож Иван сказал нам, что они будут во вторник.

– Господи, о чём меня будут спрашивать учителя?».

За диктант Володя получил четвёрку. О вопросах, которые задавались на устном экзамене, в «Я сам» написано:

«Экзамен в гимназию. Выдержал. Спросили про якорь (на моём рукаве) – знал хорошо. Но священник спросил – что такое "око". Я ответил: "Три фунта" (так по-грузински). Мне объяснили, что "око" – это "глаз" по-древнему, церковнославянскому. Из-за этого чуть не провалился. Поэтому возненавидел сразу – всё древнее, всё церковное и всё славянское».

По закону божию и арифметике он получил четвёрки, по русскому устному – пять.

Из воспоминаний матери:

«В последний день экзаменов у Володи повысилась температура, он заболел брюшным тифом…

Болезнь Володи протекала в тяжёлой форме, и мы очень беспокоились…

Наконец, Володе стало лучше. Пришёл врач и разрешил ехать в Багдади.

– Но только беречься, не пить сырой воды!

Эти слова Володя запомнил навсегда. В Кутаисе не было водопровода, и жители пили воду из реки Рион, отстаивая её квасцами. Мы всегда пили в Кутаисе кипячёную воду, Володя, вероятно, напился сырой воды вне дома».

Много лет спустя, обращаясь к «товарищам-потомкам», Маяковский скажет о себе:

«… что жил-де такой

певец кипячёной

и враг воды сырой».

Лето 1902 года подошло к концу. Александра Алексеевна Маяковская:

«Люда… уехала в Тифлис – заканчивать последний, восьмой, педагогический класс. Я переехала с младшими детьми в Кутаис…

Володя надел гимназическую форму и 1 сентября пошёл в гимназию, в которой учились раньше отец и дядя…

Володя и Оля учились хорошо, получали пятёрки…

В это время наша семья жила в трёх местах. Всем было тяжело, но другого выхода не было – нужно было дать детям образование».

Вскоре из Тифлиса в Кутаис перебралась и Людмила. Стала готовиться к поступлению в школу – учительницей. Володя продолжал заниматься в подготовительном классе.

А в Москве в Художественном театре 18 декабря состоялась премьера спектакля по пьесе Максима Горького «На дне». И по всей России полетели слова, которые произносил один из персонажей:

«– Че-ло-век. Это – великолепно. Это звучит гордо!»

Володе Маяковскому тоже было, чем гордиться. В «Я сам» сказано:

«Подготовительный, 1-ый и 2-ой. Иду первым. Весь в пятёрках. Читаю Жюля Верна. Вообще фантастическое. Какой-то бородач стал во мне обнаруживать способности художника. Учит даром».

Этим «бородачом» был сорокалетний Сергей Пантелеймонович Краснуха, окончивший Академию художеств. У него Людмила Маяковская брала уроки рисования и ему рассказала о брате, способном рисовальщике. Впоследствии она вспоминала:

«В это время он рисовал уже довольно хорошо, преимущественно по памяти. Срисовывал и увеличивал крейсера, иллюстрировал прочитанное, рисовал карикатуры на наш домашний быт».

Сергей Краснуха стал обучать Володю и Людмилу. По её словам, происходило это так:

«Учитель засиживался с нами, не считая времени, увлекаясь вместе с нами. Он рассказывал нам о русской и западной живописи, об отдельных художниках…

Уроки проходили оживлённо и интересно. Володя быстро догнал меня в рисовании. Мы стали привыкать к мысли, что Володя будет художником».

Когда сын уходил в гимназию, мать давала ему деньги на завтрак, а он всегда просил добавить: «чтобы угостить товарищей». Александра Алексеевна добавляла:

«Ему было приятно, когда школьные товарищи, сокращая фамилию, называли его "Володя Маяк"».

О той же поре – один из учителей гимназии, Пётр Целукидзе:

«Раз в учительской ко мне и Джомарджидзе подошёл законоучитель подготовительных классов Шавладзе и говорит: