Путешествие за горизонт

Били меня сильно и обстоятельно, в полной тишине, ломая рёбра и руки, которыми я пытался прикрыться. И когда я уже находился на грани потери сознания, почувствовал, как поднимают мою голову за волосы.

– Это тебе за то, что ты никак не успокоишься, – услышал я хриплый бас, шептавший мне слова прямо в ухо, – а если и дальше, будешь продолжать и упорствовать, то можешь следующей нашей встречи уже не пережить.

Волосы отпустили, и голова сильно ударилась об асфальт. Я отключился. Очнулся на том же месте, где меня избивали. Резкая боль не дала мне подняться, и я крикнул, но из разбитого рта вылетел лишь тихий шёпот. Через дикую боль я пополз к подъезду. Увидев краем глаза прошмыгнувших мимо меня людей, хотел попросить у них помощи, но они скрылись за дверью, сделав вид, что меня не заметили. Ну что ж, придется как-то самому, и я медленно пополз. Не помню, как удалось добраться до двери своей квартиры. От напряжения терял несколько раз сознание на лестничных пролетах, но дополз и из последних сил постучал. Дверь открыла мама. Увидев меня в таком состоянии, она, не проронив ни слова, помогла мне вползти и стала оказывать первую посильную помощь. Раздев и осмотрев меня, она омыла кровь и вызвала скорую. Удивительно, но скорая приехала довольно быстро. Осмотрев мои побои, санитары сходили за носилками и, погрузив мою тушку в машину, повезли в больницу. Мама не отходила от меня ни на шаг, слёзы маленькой струйкой текли у нее по щекам, конечно, она старалась их скрыть от меня, но у неё это плохо получалось. На какое-то время я потерял сознание и очнулся уже от того, что резкая боль пронзила все моё тело, это меня сгружали с носилок на кровать.

Это была отдельная палата, меня сюда поместили, чтоб я как можно меньше контактировал с людьми. Я лежал, сжав зубы, и смотрел в потолок, злость вулканом клокотала внутри меня. Ярость скручивала всё моё естество.

– Я им отомщу, отомщу, – только эта мысль стала моей основой, я не обращал внимания на то, что мама проводит возле моей постели целые сутки, не думал о том, отдыхает она или нет. У меня появилась цель. Я узнал одного из бивших меня людей, это был один из замов начальника полиции по прозвищу Колобок.

– Значит они решили меня просто извести, ну вот хрен вам, ни на того нарвались.

Больше не отвлекаясь ни на боль, ни на еду, ни на тихий голос мамы, который пытался вернуть меня в реальность, я стал планировать и рисовать в своей голове план моей мести. День ото дня он становился более четким, линии реализации сводились в одну четкую и продуманную линию. Я предвкушал, какое чувство будут испытывать все причастные к этой ситуации. Внутри себя я вывел круг приговорённых мной, которых коснётся моя месть. Первый в списке стоял главврач, вторым начальник полиции, третьим прокурор. Так же в этот круг попал главный редактор местной газеты, который допустил разглашение наших данных, ведь именно эта огласка привела к двум смертям. А, так же, туда попал заместитель начальника полиции. Итак, пять человек, мафия местного разлива. Они узнают, что такое страдание. Раз за разом я прокручивал в голове свой план, зло улыбаясь, и этой улыбкой пугая маму. Наверное, она поняла, что происходит в моей голове, и, как могла, старалась увести меня от этого. Её тихий голос звучал ласково и успокаивающе, она пыталась донести до меня какие-то мысли, что месть ни к чему не приводит, что месть как бумеранг убивает и мстящего. Что нужно научиться прощать, и что Господь не посылает к нам никого кроме Ангелов. Эти идеи еще больше приводили меня в бешенство. Милая моя мамочка, я понимаю, что ты боишься потерять и меня, но свой выбор уже сделал и не остановлюсь. Всё это время я не проронил ни слова, мир перестал существовать для меня, слившись в единую идею.

Через месяц я потихоньку начал вставать на ноги и приступил к началу осуществления своего плана. Первым действием в моей программе было достать пистолет для инъекций. Небольшое оборудование для безболезненного впрыскивания прививок в организм человека. Я потихоньку, чтоб не привлекать излишнего к себе внимания, стал обследовать кабинет за кабинетом. И через несколько дней мои труды увенчались успехом, я увидел его в процедурном кабинете. Тёмной ночью, сохраняя предосторожность, я проник в этот кабинет и выкрал его. На меня подозрения в пропаже инструмента не упадет. Скорее всего, его просто спишут и забудут. Вторым действием мне нужно было вынести его за пределы больницы. Этот план я тоже продумал. Под окном моей палаты были густые кусты и не стриженая трава, там его точно никто не увидит, и искать не будет. Тихонечко открыв окно, я выкинул шприц-пистолет в эти кустики. Теперь нужно дождаться улучшения самочувствия и ждать выписки.

Я радовался как малый ребёнок, что самая главная и основная часть моего плана удалась без особого труда. Я затаился, перестал ходить по коридорам и целыми днями продумывал дальнейшие действия. Первым делом нужно составить график передвижения, отследить часто посещаемые места, затем пути отхода и исчезновения из города. Где-то на краю сознания что-то говорило мне остановиться, но злость и обида перекрывали все советы моего сердца, сила уже вела меня, и ей было просто безразлично, кого пустить в расход.

Не буду описывать все дни, проведенные мной на больничной койке, скажу только одно, что чудо, на которое я надеялся, так и не произошло. Никто из врачей, не мог сказать точно, сколько мне осталось, давали прогноз от года до пяти лет. Тратиться же на лекарства, которые просто делают вид лечения, я не видел смысла. Да и стоимость их была неимоверно высокой. Наконец кости мои окончательно срослись, так что я мог спокойно дышать и держать вещи своими руками, и настал день, когда меня выписали. За всё это время с главврачом мы так и не встретились.

В этот же день, поздно ночью я пробрался на территорию больницы и забрал свой инструмент мести. Теперь настала рутинная часть всего плана, слежка. Мне нужно было точно нарисовать и составить график движения всей группы, когда выходят из дома, когда уходят на обед, где проводят досуг, когда возвращаются домой. Как в шпионских фильмах я каждый день отслеживал и вписывал в таблицу их передвижения. Я перестал осаждать прокуратуру, стал незаметным и старался сделать всё, чтоб про меня забыли. Пусть думают, что я испугался, это самое лучшее из возможных вариантов. Они расслабятся и перестанут чувствовать угрозу, а я буду ждать, время и финансы у меня пока еще были. За время предпринимательской деятельности я успел заработать денег, так что финансовый вопрос меня пока не напрягал, при скромной жизни их должно было хватить года на два. Так что я оставил рынок, продав часть своего дела напарнику и выручив от продажи неплохие отступные. Напарник не был негодяем и сочувствовал мне, так что рассчитался со мной честно.

Я старался скрыть от мамы свои планы, но материнское сердце не обманешь, она чувствовала моё состояние. Через общение она пыталась отвести меня от моего выбора, и в какой-то момент мне стало казаться, что она права. Сомнение закралось в моё сердце. А может, действительно, оставить эту затею, просто жить без этой борьбы и простить им всё? Эта пришедшая мысль в мой измученный мозг была как лучик света, и я решил пойти в церковь, помолиться и спросить совета и помощи у священнослужителей. Где же еще можно было найти утешение, если не в храме Господнем.

Я не спал всю ночь, разрываемый противоречиями, и ранним утром, ничего не сказав маме, направился на утреннюю молитву и исповедание. В церкви было не очень много народу, в основном бабушки, которые стояли неприступной стеной в средней части храма перед алтарём, усердно крестясь после каждого сказанного Батюшкой слова. Я стоял и не знал, что мне делать. Автоматически повторял за бабульками движения и рассматривал убранство церкви и собравшихся. Мой взгляд бездумно скользил от иконы к иконе, и, к своему стыду, я не знал ни одного святого, изображенных на них. Возле иконостаса стоял батюшка и читал нараспев молитву.

Мой взгляд остановился на молодой и очень красивой девушке, стоявшей особняком. По ней было видно, что она находится в замешательстве и душевном смятении.

– Родственная душа, – подумалось мне. Я продолжал креститься, подражая прихожанам, и украдкой поглядывал на неё. Засмотревшись, я не заметил того, что ситуация в церкви поменялась, народ выстроился в очередь на исповедь. Пристроившись позади очереди, я оказался рядом с девушкой. Люди потихоньку двигались, священник накрывал кающихся епитрахилей и выслушивал их. Тихий шепот исповедающихся разносился по церкви, и, если прислушаться, можно было расслышать все их прегрешения.

– Как же мне тут получить совета, и как я смогу рассказать батюшке все, что со мной случилось, – подумалось мне, – ладно не буду торопиться, может, попрошу меня принять в другом месте.

Так очередь дошла до девушки. Мне очень было интересно узнать, что ее привело сюда, но природная этичность заставила меня не вслушиваться в её шёпот. Я заставил себя отвлечься на интерьер и расписное убранство потолка церкви, откуда на меня смотрели маленькие ангелочки и суровый мужик. Я засмотрелся, как вдруг громкий голос священника вырвал меня из созерцания. От услышанного меня взяла оторопь.

– Как ты посмела, – вещал священник негодующим голосом, – разве ты не знала, что аборт – это тяжкий грех, убийство невинной души, и ты пришла на причастие, – его голос бил как бич вскрывая нервы. Девушка, закрыв глаза ладонями, вспорхнула как птица и побежала на выход, толпа осуждающе зашипела, бабки заголосили ей во след. Я осмотрел этих людей, посмотрел на священника.

– И тут я хотел найти утешения и помощи, а что он тогда скажет мне, – я зло ухмыльнулся и, развернувшись, выбежал следом за девушкой.

Догнать её удалось только через квартал от церкви, она стояла, уткнувшись в угол дома и горько плакала. Я остановился за несколько шагов от нее, не понимая, что делать, а затем тихо подошел к ней, молча развернул её к себе и обнял. Она вздрогнула, но вырваться не попыталась, только все тело её содрогалось от рыдания. Так молча мы стояли долгое время, пока она не начала потихоньку успокаиваться. Оторвавшись от моего плеча, она подняла на меня свои зелёные глаза.

– Не бойся, я не обижу тебя, – произнес я, и она вновь уткнулась в моё плечо.

– Спасибо, – произнесла она, вытирая слезы, – мне уже лучше.

Я не знал слов утешения, и предложил ей первое, что пришло в голову:

– Ты не будешь против, если я приглашу тебя в кафе, посидим и по чашечке кофе выпьем.

Она качнула головой в знак согласия. Кафе, наверное, только открылось, так как столики были пусты, и людей пока ещё не было. Мы заняли самый дальний столик, и я заказал капучино и пирожное. Так мы долго сидели в тишине, каждый погруженный в свои мысли. Девушка старательно отводила от меня взгляд, наверное, ей было стыдно, что я видел её в таком состоянии. Я так же молчал, обдумывая с чего начать разговор. Когда принесли наш заказ, я решил нарушить молчание.

– Меня зовут Евгений.

– Мария, – ответила она.

– Знаешь Мария, я тоже приходил в церковь, чтоб найти понимание и утешение.

Она посмотрела на меня с интересом. Так мы еще просидели молча какое-то время.

– Можно мне рассказать тебе свою историю, надеюсь, ты не испугаешься и не убежишь, – начал я разговор. – Если, конечно, тебе интересно, – она опять качнула головой в знак согласия.

Тихонько, в полголоса, стараясь, чтоб эту историю не услышали чужие уши, я поведал ей все со мной произошедшее, без упоминания того, что замыслил. Она долго молчала, собираясь мыслями и решая говорить ей со мной о своей проблеме или нет. Я так же сидел молча, не торопя её, и наконец, она проговорила.

– Почти полтора года назад я познакомилась с парнем. Красивые ухаживания, серьёзные намерения, он даже хотел сделать мне предложение. Ну так вот, случилось так, что я забеременела и очень хотела этого ребёнка, несмотря ни на что. Мне даже было неважно останется он со мной или нет, и я сказала ему об этом. Он всеми правдами и неправдами старался уговорить меня на аборт, но я не соглашалась. Тогда он сделал вид, будто согласился со мной и готов перевести наши отношения на новый уровень, и даже сделал вид, что начал готовиться к свадьбе. Через какое-то время он уговорил меня лечь на обследование в больницу, чтобы проверить все ли в порядке с ребенком, – слёзы опять потекли с её глаз, от воспоминания. – Сдав все анализы, врачи вынесли мне вердикт, что ребенок развивается неправильно с большими отклонениями, и, если не сделать аборт, может погибнуть не только ребенок, но и я при родах. До последнего я отказывалась от операции, но главврач долго беседовал со мной, объясняя всю тяжесть положения, и я сдалась. Мне сделали операцию, но после операции оказалось, что больше иметь детей я не смогу, – она опять зарыдала.

– Скажи, пожалуйста, кто был тем молодым человеком, если конечно это не секрет, – спросил я у Марии.

– Это Алексей, сын начальника полиции. После аборта он пропал, на звонки не отвечает, избегает встречи. Тут мне позвонили и угрожали, чтобы я отстала от него, иначе очень сильно пожалею, – Мария прикрыла лицо руками.

Вся картина сложилась у меня в голове. Сынуля развлекался до тех пор, пока не всплыла проблема, и побежал к папаше плакаться в жилетку. Папаша сразу позвонил своему родственнику, главврачу, и была придумана схема развода малолетней дурочки. Еще одна сломанная судьба, а сколько таких судеб по всей нашей огромной стране. Кулаки мои непроизвольно сжались, мне трудно стало дышать.

– Ну, гады, вы у меня поплатитесь за все то зло, что вы сеете вокруг себя, – вскричал мой внутренний голос. – Моя жизнь всё равно кончена, так хоть напоследок и ублюдкам доставлю головную боль, пускай осознают и помучаются, – в мой список добавился еще один кандидат. Сынок, так я про себя назвал его.

Я не знал, как успокоить Марию, все слова были бы пустыми и никчёмными. Я просто взял её руку в свою. Я отомщу, – мысленно произнёс я.

– А где твои родители? – спросил я вслух.

– Они погибли в автокатастрофе, долго жила с бабушкой. Но недавно она умерла, так что я сейчас одна.

– Знаешь что, поехали ко мне. Ты только не подумай ничего плохого, я познакомлю тебя со своей мамой, посидим чайку попьём.

Она подняла на меня удивлённые глаза, долго молчала, изучая. Потом тихо кивнула головой в знак согласия. Мы вышли из кафе, и пошли к моей машине. Ехали молча, каждый думая о своем. Улицы были пусты, и мы домчались довольно быстро. Мама очень удивилась, увидев меня с незнакомой девушкой, но промолчала и впустила нас в квартиру. Мы прошли на кухню, и она стала накрывать на стол, а Маша встала и принялась ей помогать.

– Мам извини, что так без предупреждения. Это Мария, мы с ней только утром познакомились.

– Меня можешь называть Светлана Петровна, или просто тетя Света, – улыбаясь, представилась она Маше. Они вдвоем быстро накрыли на стол, и мы сели обедать.

– Маш, если ты позволишь, то я расскажу маме твою историю.

– Если ты не против, то я сделаю это сама и после обеда, негоже о таком за столом говорить.

Обедали молча. После, убрав со стола, мама увела Машу в другую комнату, оставив меня одного на кухне. Я достал свой блокнот и стал еще раз сверять сои выписки. У меня уже почти все было готово к реализации, оставалось несколько раз провести генеральную репетицию. Единственная загвоздка в выполнении этого плана был начальник полиции. Хоть я ему и не уступал в росте и силе, но он был здоровый мужик, человек военный и тренированный, так что мог преподнести незапланированный сюрприз. С его замом я справлюсь, маленький колобок не представлял опасности, но его начальник, это проблема. Попробую поймать его на эффекте неожиданности. Я был уверен на 90 процентов в успехе. Главврач и редактор вообще были легкодоступны. Мне осталось немного, отследить сынка, так что примерно через две недели я могу осуществить задуманное. Я не заметил, сколько прошло времени как мама и Маша удалились, но точно не менее двух часов. Я даже удивился, когда, оторвавшись от размышления, не увидел их рядом, о чем можно так долго разговаривать. Я поднялся и подошел к комнате, за дверью было тихо. Я постучал.

– Да, сынок, заходи, – тихо ответила мама.

Они сидели на диване, мама нежно обнимала Машу и гладила её по волосам, а та, уткнувшись ей в колени, тихо спала. Я вопросительно посмотрел на маму, но она приложила палец к губам, и чтобы им не мешать, я осторожно закрыл дверь Часто в детстве и я также спал у мамы на коленях, отдыхая душой от повседневных проблем. Ладно, пускай женщины общаются, а у меня есть дела.

Я вышел из дома и поехал на поиски сынули. Я нашёл его, застав вместе с его отцом. Теперь зная сынулю в лицо мне было легко отследить его. Смазливый и нахальный – «золотая молодежь», которая думает, что в этом мире ей дозволено все, а где не позволено, прикроет папа. Теперь было дело техники.

В хорошем настроении вернулся домой, а там меня ожидал сюрприз. Женщины хлопотали на кухне, накрывая на стол ужин, и мирно о чем-то беседовали. Меня усадили и стали кормить.