Свежая пресса (сборник)

Свежая пресса (сборник)
Эдуард Вениаминович Лимонов

Острые, едкие, саркастические памфлеты Э. Лимонова обличают реальных персонажей с реальными фамилиями, ответственных за реальные ошибки или преступления. Как сказал сам автор: «Возможно, статьи, собранные под обложкой этой книги, приближаются по страстности к реву солдата, ворвавшегося во вражескую траншею и работающего вовсю штыком».

Эдуард Лимонов

Свежая пресса

Издательство благодарит Данилу Дубшина за помощь в подготовке книги

© Лимонов Э., 2017

© «Центрполиграф», 2017

От автора

Издатели и читатели совместно навязали обществу жанр «романа».

То есть более или менее связной истории с выдуманными персонажами и выдуманным сюжетом. Где простейшая мотивация поступков, вполне примитивные характеры, банальные разговоры не требуют от читателя усилий осмысления.

Бери брикет страниц, этот кирпич из бумаги, в руки и читай себе, хлопая глазами, узнавай в книге некоторые черты действительности, воспринятые тобой доселе самостоятельно. И будь рад приблизительному сходству. Состоится небольшая радость узнавания.

Поглощай все это варево, убивай свое время, листая страницы, в то время как едешь в метро, в поезде или же ожидаешь своей очереди к стоматологу. Или спать еще тебе рано и нужно убить час-другой времени.

«Роман» – так называемая художественная литература – отличается от нехудожественной не только большим обилием эпитетов, и сравнений, и метафор, но отличается и большей глупостью. Сюжет управляет писателем как хвост собакой. Выдуманные персонажи ведут себя предсказуемо скучно.

«Художка» – так называют «роман» искушенные профессионалы издательского дела. «Художка» продается лучше нехудожественной литературы.

Под давлением романа захирели и низведены во второстепенные все другие жанры: благородные умные рассказы, мудрые эссе, поразительные воспоминания и исполненные страсти статьи обожженных верой либо идеологией авторов не «художки».

Перед тобой, читатель, яростно нехудожественная книга, принципиально документальная до степени реальных персонажей с реальными фамилиями, ответственных за реальные ошибки или преступления.

Перед тобой сборник пламенных статей, крикливых и страстных, как вопли свежеограбленного либо подвергшегося физическому нападению в ночи. Возможно, «статьи» под обложкой этой книги приближаются по страстности к реву солдата, ворвавшегося во вражескую траншею и работающего вовсю штыком.

Впрочем, начинка этой книги даже и не статьи, потому что статьям присуще наличие некоторого набора доказательств. Здесь же, в моих криках, памфлетная пена на губах, бессвязные и горячие скороговорки верующего, веру которого оскорбили и обидели только что.

Помещенные на сайтах в Интернете либо на газетных полосах, тексты эти неминуемо погибли бы, статьи – пища скоропортящаяся.

Потому я загнал эти мои творения из криков и ярости, загнал их в формат книги, с единственной целью спасти их от судьбы скоропортящегося продукта, спасти их от забвения.

Загнав же их в книгу, я обнаружил, что из возмущенных воплей и оскорблений врага сам собою соорудился дотошный дневник, что называется, пошаговая летопись эпохи, летопись времен Новейшей Истории.

Персонажи Новейшей Истории отлично знакомы и тебе, читатель, вот и бери в руки ЭТО.

И вспоминай, ЧТО мы с тобой прожили, какие беды и приключения случились только что с миром и с нами.

Ну и какие победы, потому что они также случались.

В книгу включены тексты, которые я публиковал, и продолжаю это делать, на сайте «Свободная пресса».

2012

Ну сделайте, наконец, свою буржуазную революцию!

Я наблюдаю за тем, как готовят «Марш миллионов».

Я уверен, что наблюдаю не я один. Мне и еще десяткам тысяч граждан, понимающих, что власть неисправима, очень хочется, чтобы оппозиция победила. Пусть даже такая, как она есть сегодня, с буржуазными визгливыми и нетерпимыми самозваными лидерами во главе. Пусть бы победила их буржуазная революция и хотя бы ненадолго в стране установился бы климат свободы и формальной демократии.

Продолжая размышлять, я мысленно развиваю свой проект. В климате свободы и формальной демократии я возобновлю деятельность Национал-большевистской партии, обращусь для этого в свободный суд, и он решит дело в мою пользу. Я немедленно открою офисы Национал-большевистской партии в областных центрах и объявлю чрезвычайный набор в партию. При тех талантах и политическом остроумии, которыми отличаются мои товарищи, нам нетрудно будет сделать НБП массовой партией в течение года, а то и меньше, может, и восьми месяцев.

Поскольку победившие буржуазные лидеры будут продолжать гнуть свою линию и насильственно внедрять «реформы», нам нетрудно будет их вскоре победить. Мы выступим с программой пересмотра итогов приватизации в пользу большинства населения, для совсем бедных регионов подымем лозунг «Все отнять и поделить!», и буржуазная власть слетит. Рыжковы-Немцовы пойдут писать мемуары о том, как они «выводили» сотню тысяч на улицы, и преподавать в Высшей школе экономики.

Додумав до конца свой проект (я это проделываю не в первый раз, сознаюсь!), я обязательно трезвею и с холодной головой говорю себе, что в этой стратагеме есть по крайней мере два неизвестных и потому она ни в коем случае не сможет реализоваться.

Начнем с того, что если буржуазные вожди придут к власти (в этом месте мы предположим, что придут, в другом, ниже, я укажу, почему они не придут к власти), то они не позволят своим новым судам (со старыми, впрочем, дырками в судейском корпусе они сменят только верхушку-голову, а все тело корпуса оставят прежним, новых-то судей негде будет взять) восстановить Национал-большевистскую партию. Если даже сейчас какой-нибудь Немцов и какой-нибудь Пархоменко лживо орут, что «Лимонов хочет крови!», хотя Лимонов на самом деле предлагал мирно победить на площади Революции 10 декабря; то в случае победы они будут лгать еще громче. И не допустят восстановления Национал-большевистской партии, не будет красно-бело-черных флагов над офисами. Более того, они, вероятнее всего, постараются посадить актив партии, сделают то, на что не решился режим Путина.

Второе «неизвестное» (на самом деле оно скорее известное, правильнее назвать его «ненадежным») – это само предположение, что буржуазные лидеры, сумевшие навязать себя московской интеллигенции, смогут прийти к власти.

Зададимся по этому поводу вопросом – а как они придут к власти?

Было уже два шанса у них: 10 декабря, когда, возмущенные результатами парламентских выборов, вышли на улицы поистине адские толпы интеллигентов; и 5 марта, тотчас после президентских выборов, на следующий день, когда гнев был свеж.

И что же случилось?

Оба раза их не оказалось на месте генерального сражения с властью. Первый раз лидеры увели войска с площади Революции – с идеального поля для генерального сражения. Они – это предатели Немцов-Рыжков-Гудков-Пархоменко. Во второй шанс, 5 марта, они не пришли к ЦИКу на Лубянскую площадь, а увели войско в сторону, на Пушкинскую.

И уже там состоялся истеричный жест отчаяния: жалкая сцена у фонтана с Удальцовым в главной роли.

И вот с 5 марта минуло шесть месяцев. Укрепился прошедший через выборы режим. А буржуазные вожди, не уставая, проделывают время от времени один и тот же, ставший чисто ритуальным, номер. «Выводят» (это их терминология) рассерженных горожан на прогулку, на разрешенный митинг и послушное шествие. Проводят их по улицам и бульварам, затем вожди выкрикивают со сцены банальности, выступают низкокачественные музыканты, и, невеселые и все более недовольные, все возвращаются с прогулки по городу, убеждая себя грустно, что «это наш город!».

Что, вождишки не понимают, что таким вот макаром можно ходить до потопа? Власть ведь приловчилась к этим протестным шумам интеллигенции, которые она же и разрешает.

Вождишки понимают. Но у них нет ничего иного в арсенале средств борьбы.

Точнее, «иное» существует в арсенале протестов, и можно позаимствовать примеры из даже не столь отдаленной истории. Но «иное», даже если это мирное твердое решение «а вот не уйдем с площади, пока вы не отмените вот такой ваш закон!», к примеру, чревато серьезными последствиями. За «иное», за твердость духа придется платить дороже. Нацболы, например, оккупировали административные здания, и им давали за это тюремные сроки. А похваляющаяся своей якобы решимостью буржуазия (якобы новое поколение свободолюбивого креативного класса и прочая демагогия) пока «захватила» никому не нужный бюст богом забытого казахского поэта на Чистопрудном бульваре. Ненадолго.

Трусите, господа. За «иное» вы не отделаетесь опереточными обысками у опечаленной Ксении Собчак в трусах, но придется пройти через хмурые утренние аресты. И довольно грустные и опасные русские тюрьмы.

Потому буржуазные вожди тупо дублируют опять и опять провальную формулу разрешенного властью, заранее бесполезного митинга. Повторяют, как цирковые животные, намертво выучившие трюк.

Они знают, что «Марш миллионов» – не марш миллионов, знают, что пускают пыль в глаза, но что им еще остается? Они не верят, но призывают выходить, «выводят».

Несомненно, они хотят верить в чудо. В глубине души у вождишек, как у ребенка, – сон о прикатившемся к нему ящике ванильного мороженого, у них прижался там, к желудку, теплый комок надежды, «А вдруг!». Из толпы выскочат не несколько десятков активистов, как 6 мая, а тысячи, вся толпа пойдет на полицию, надвинется, полиция убежит, а их, вождей, понесут в Кремль, подбрасывая время от времени.

Легко впасть в эйфорию еще до того, как стали подбрасывать, уже от одного вида пятидесяти- или восьмидесятитысячной массы протестующих. Вот и впали еще 10 декабря в эйфорию, и все никак не выйдут.

Не будет никакой буржуазной революции, пока лидеры не решат для себя, что они готовы перейти к иному, более рискованному этапу конфликта с властью. И готовы нести ответственность за этот переход. А они не решат, и они не готовы.

Ну сделайте, наконец, свою буржуазную революцию, а? Или уйдите, хватит надуваться в революционеров.