Футбол с улыбкой

Футбол с улыбкой
Эдуард Маркаров

В сегодняшнем жестоком мире, где, в частности, враждуют Армения и Азербайджан, эта книга должна стать островком добра и тепла. Ее автор, Эдуард Маркаров, шестой бомбардир за всю историю советского футбола, – кумир обеих этих стран. Рожденный в Баку, он сначала в составе местного «Нефтяника» стал лучшим бомбардиром чемпионата СССР, лидером команды, единственный раз взявшей бронзу всесоюзного первенства. В том же 1966 году он поучаствовал в самом успешном выступлении сборной СССР на чемпионатах мира, заняв с ней 4-е место.

На стыке 60-х и 70-х Маркаров при драматических обстоятельствах переехал на родину предков, в Армению, и повел за собой ереванский «Арарат». Тот никогда прежде не выигрывал чемпионат и Кубок СССР, а в 1973 году с Маркаровым добился и того, и другого! Невысокий, 164-сантиметровый форвард 15 лет ускользал от огромных защитников и даже перепрыгивал их, а в ответ на удары по ногам вставал и… улыбался. Отсюда и название этой книги его воспоминаний. Маркаров – добрая душа, для него не бывает плохих людей. Дай Бог, чтобы его аура сделала окружающий мир хоть чуточку добрее.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Эдуард Маркаров

Футбол с улыбкой

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Для него нет плохих людей

Когда я помогал чудесному человеку Эдуарду Маркарову писать эту книгу, не раз думал: как жаль, что я своими глазами не видел его игру, не переживал сам все описываемое им и другими людьми. Уверен, это было увлекательное и вдохновляющее зрелище. Недаром его так любили журналисты, причем ведущих спортивных изданий СССР. Именно благодаря им, по мнению скромного Эдуарда Артемовича, он попал в сборную на чемпионат мира 1966 года к сдержанно относившемуся к нему тренеру Николаю Морозову.

Мой отец, дедушки, их сверстники, футбольные репортеры старших поколений рассказывали мне о маркаровской технике, о его умных и тонких пасах, о том, как этот малыш ускользал от громил-защитников соперника и забивал всеми возможными способами – и я с детства воображал, как живо и ярко это было. Для меня он всегда оставался одним из символов демократизма футбольной игры, в которой для успеха совершенно необязательно иметь косую сажень в плечах: Давид вполне может победить Голиафа.

Я родился в том самом 1973-м, когда 31-летний Маркаров единственный раз в своей карьере стал чемпионом СССР. Это случилось и единственный раз в истории ереванского «Арарата». Такое совпадение всегда заставляло меня по-особому относиться к золоту «Арарата» – а точнее, даже к золотому дублю, ведь в том же сезоне команда Никиты Симоняна драматичнейшим образом взяла еще и Кубок СССР. Маркаров был душой этой команды, и Никита Павлович в нашем разговоре, который вы прочитаете дальше, подтверждает это.

И человеком Эдуард Артемович оказался душевным. За две недели знакомства они с женой, Стеллой Викторовной, стали для меня как родные.

До 2023 года мы не были знакомы, и я не мог представить, что однажды мне предложат помочь ему сделать литературную запись воспоминаний. Это – очередное мое профессиональное счастье. На две недели я приехал в Ереван, каждый день приходил к нему и его эмоциональной жене на проспект Саят-Новы, в «дом с пупырышками», где также располагается Ереванский кукольный театр, кайфовал от их как раз-таки почти театральных диалогов, где на одну спокойную, порой ироничную фразу мужа приходилось десять энергичных реплик жены, включал диктофон – и спрашивал, спрашивал, спрашивал. Погружаясь сначала в бакинский мир пятидесятых-шестидесятых годов XX века, затем в ереванский – семидесятых и более поздних, узнавая массу новых для себя фактов и историй, которые благодаря его воспоминаниям станут частью истории футбола. И его прекрасной семьи.

В футбольной карьере Маркарова поражает многое. То, например, что он стал героем и кумиром двух республик. И остался им, поскольку уже в начале 2000-х его приглашал в Баку президент Азербайджана Ильхам Алиев. Между двумя враждующими странами осталось, наверное, только одно общее – Эдуард Маркаров, «бакинский Пеле», ставший потом Пеле ереванским.

С его крохотным ростом он забил очень много мячей головой. Но на прижизненном памятнике – он установлен на стадионе клуба «Мика», и Маркаров этим изваянием очень доволен (да он, по-моему, вообще всем доволен!) – Эдуард бьет в падении через себя, что тоже было его фишкой. Много вы видели подобных изваяний? Я до сих пор – ни одного.

А еще меня поражает, что, отыграв пятнадцать лет в высшей лиге чемпионата СССР и став его шестым бомбардиром за всю историю, Маркаров не получил ни одной желтой карточки. Не говоря уже об удалениях с поля. Да, предупреждения как форму наказаний за грубые нарушения в футболе ввели далеко не сразу после начала его карьеры, но ноль карточек даже за пять-шесть лет – это какая-то невообразимая степень футбольного джентльменства. Та, что заслуживает звания даже не «Джентльмена года» (такой приз вручается ежегодно газетой «Комсомольская правда»), а джентльмена века!

Вначале, каюсь, я не поверил. Даже когда мне эту вычитанную где-то информацию подтвердил сам Эдуард Артемович. Потому что человеческая память несовершенна, и на девятом десятке лет можно не помнить факт какой-нибудь проходной желтой карточки. Но знающий и фиксирующий в футболе все Аксель Вартанян, культовый историк и статистик игры, поднял свои гроссбухи, перепроверил – да, не было карточек у Маркарова!

И это не менее важно, чем все его титульные достижения. Не скажу, что более – но не менее. Потому что это тоже составляющая его феноменальности.

Важнейшие слова об Эдуарде Артемовиче сказала в нашем разговоре его сестра Ирина: «Для него нет плохих людей!» Так и есть, это чувствуешь каждую минуту общения с ним.

Вот поэтому Маркаров, когда на него ни посмотришь, всегда улыбается. Его нельзя назвать многословным, во внутрисемейных разговорах он всегда охотно отдает инициативу Стелле Викторовне, но из каждого его взгляда и от каждого его жеста исходит невероятный позитив. И в восемьдесят один год он не то что не ворчит, не жалуется на жизнь, а радуется каждому прожитому дню.

Благодаря этому в таком почтенном возрасте и продолжает работать. Еще недавно он трудился в клубе «Ноа», и не номинально, а бывал почти на каждой тренировке, ездил на самые дальние автобусные выезды, постоянно общался с главным тренером. Сегодня Эдуард Артемович – заместитель генерального директора «Урарту». Он по-прежнему весь в футболе.

А футбол – в нем. Поэтому, когда я спрашиваю его сына, кого в отце больше – армянина (по папиной линии) или еврея (по маминой), тот отвечает: «Футболиста!» И каждый из огромного количества голов, забивать которые в очень сильном чемпионате СССР было крайне непросто, – как его ребенок. Вот и отказывается он выделять лучший из них. Раз мяч пересек линию ворот – значит, это что-то родное, одинаково дорогое, которое никто у него уже не отнимет!

Как никто не отнимет и у вас эту книгу, за инициативу и поддержку в выпуске которой спасибо владельцу клуба – чемпиона Армении «Урарту» Джевану Челоянцу. Без него, фаната «Арарата»-73 и лично Маркарова, ничего бы не состоялось.

Я счастлив, что благодаря этому познакомился с чудесной семьей и провел бесценные часы в ее доме. Дай бог Маркаровым еще долгих лет жизни и здоровья – как и тем, кто видел его футбол, кто никогда его не забудет и передаст память о нем новым поколениям.

Приятного чтения!

Игорь РАБИНЕР

Глава I. Ночная машина из Баку в Ереван

Мама все чаще стала кашлять. Бронхиальная астма – болезнь серьезная, мы в семье понимали, что опасность всегда рядом. Но никто не мог представить, что конец наступит так скоро. Ей же было всего пятьдесят пять…

Был самый конец футбольного сезона 1970 года. 9 ноября мы в Москве встречались в матче последнего тура с ЦСКА. Для моего бакинского «Нефтчи» ничего не решалось – мы застряли в середине таблицы. Армейцы же были мотивированы до предела – победа гарантировала им участие в золотом матче против земляков из «Динамо». Меньше чем через месяц они в знаменитой переигровке в Ташкенте станут чемпионами СССР. А нас тогда ЦСКА легко обыграл – 2:0.

Я был в Москве, когда маму забрали в больницу. Мне до возвращения ничего говорить не стали, тем более что ее состояние никто не считал критическим. Когда вернулся в Баку и узнал, что случилось, тут же поехал в госпиталь ее проведать. Да, чувствовала она себя неважно, но не было никаких предпосылок к тому, что это наша последняя встреча. Видно, она ждала меня, чтобы попрощаться, хоть слов таких и не произносила.

А наутро позвонили и сказали, что – все.

У сестры Иры, волейболистки, призера чемпионата СССР, через два дня должна была быть свадьба. Огромная, с сотнями гостей. Все купили, подготовили, ресторан заказали, задаток внесли. Конечно, пришлось все отменять. Потом, спустя время, отметили в узком кругу. Но к переживаниям из-за ее свадьбы уход мамы отношения не имел. Она поддерживала их отношения и была бы счастлива прийти на праздник.

Так я в двадцать восемь лет остался круглым сиротой. Отца, популярного армянского футболиста Артема Агаларовича, не стало в 1964-м, семью годами ранее, тоже в пятьдесят пять лет. Вот там был полный шок, потому что вообще ничто не предвещало его ухода – он и карьеру-то закончил только в пятьдесят, и за ветеранов продолжал играть. Все случилось в одну секунду. А мама все-таки серьезно и много лет болела.

Мама – еврейка, звали ее Берта Григорьевна, но похоронили ее на армянском кладбище в Баку. Мне тогда еще в голову не могло прийти, что от этого кладбища скоро не останется и следа.

Семья у нас жила все-таки больше по армянским традициям, а у армян после смерти отмечают семь и сорок дней. На семь дней посидели, вспомнили. И тут друзья из Еревана во главе с защитником Шуриком Коваленко звонят, выражают соболезнования и в очередной раз зовут к себе:

– Ну что ты там остаешься? Устали тебя просить. У тебя же больше нет ничего, что держало бы тебя в Баку…

И ведь действительно – родителей, которые не хотели ехать, больше нет. Правда, жена Стелла училась в Баку, ей еще полтора года оставалось, госэкзамены, диплом, сыну Эрику два года… Но с этим можно было справиться, они ко мне не сегодня, так завтра переехали бы. Я чувствовал – мои отношения с родным городом заканчиваются. Не тот он уже, что-то в нем изменилось, причем безвозвратно. И команда не та, и отношение ко мне…

Веские футбольные причины для перехода тоже были. Меня стали преследовать травмы, из-за которых я в двух последних сезонах за «Нефтяник» (точнее, уже переименованный на азербайджанский манер в «Нефтчи») провел мало матчей. К тому же в то время после двадцати семи на тебя уже начинали смотреть как на ветерана, игроки считались не до конца боеспособными – меня, например, в команде уже называли Артемычем. Я чувствовал, что отношение ко мне в клубе уже не то, но при этом понимал, что еще способен на многое.

Во время чемпионата мира 1970 года я был травмирован, но еще совсем не помышлял о переходе в «Арарат». А руководители уже стали думать, как от меня избавиться. Доктором в «Нефтчи» работал армянин, и он мне как-то сказал:

– Смотри, Артемыч, на тебя идет атака…

Главный тренер, Ахмед Алескеров, был ни при чем, «атака» велась на уровне республиканской федерации. Идея была такая: «Не тянет, тем более – армянин».

Тут и возникли мысли о переходе. А «Арарат» как раз остался без нападающего, и мне начали друзья и родственники названивать – приезжай, приезжай! И после смерти мамы я решился. Те, кто хотел меня убрать, добились своего. Но промахнулись. А я – доказал им, что они были не правы.

Все мои друзья давно были в Ереване. И в первую очередь – Шурик Коваленко, защитник «Арарата», с которым мы играли в юношеской сборной СССР. Он давно меня в столицу Армении зазывал, чуть ли не с самого начала карьеры.

Вот только при отце переехать в Ереван было невозможно. Он сам прошел в первые послевоенные годы через такой опыт, вышло неудачно, и мы вернулись в Баку. Папа пережил случившееся болезненно. Поэтому, как только я заговорил о том, не перейти ли в «Арарат», он отрезал:

– Пока я жив – ты в Ереван не поедешь.

Когда случились те отъезд и возвращение, я еще был слишком маленьким, чтобы их подробно помнить. Но история известная. Папу в 1946 году позвали играть в ереванский «Спартак», и мы всей семьей туда переехали. За Республиканским стадионом был бассейн и что-то вроде общежития. Там нас и поселили. Ему сказали: «Год поиграешь – дадим квартиру».

Прошел год, ничего не дают. Папа говорит:

– Неправильно как-то. Обещали же!

– Дадим, дадим! Надо еще немножко подождать.