Акулы из стали. Ноябрь

А туман и правда уже начал оседать. Похандрив, природа, видимо, подумала: ну и ладно, ну и пусть дальше не ждут от меня милостей, а берут их собственными руками. И начала выкатывать на горизонте солнышко, расцвечивать туман поверху заревом, собирать его в тугие комки и топить в море. День обещал быть погожим.

Гроза

Белые сполохи молний полоскали воздух от края до края моря. Грома сначала не было слышно вовсе, но ночь была такой черной, а море таким бесконечным, что видно было далеко, казалось – до самого горизонта и еще чуточку дальше. И вот оно только что черное шумит внизу и чуть светлее – воздух сверху. А потом слева, будто от самой луны (вернее, того места, где она сейчас должна бы висеть) и до каждого гребня волны на много кабельтовых вперед словно яркая серия вспышек огромного фотоаппарата: на миг, потом снова, уже правее, еще – уже прямо по курсу и уходит вправо, совсем пропадая. Но ненадолго. И повторяется снова. И когда повторяется, кажется, что будто даже дышать тяжелее и не только воздух вдыхаешь, но и вот этот свет – сухой и холодный. А потом пришел и гром: сначала тихим недовольным ворчанием издалека, но чем ближе к грозе, тем громче, настойчивее и ниже, пока не начал кататься огромными валунами прямо над головами.

– Прямо ух, да? – сверил свои ощущения вахтенный штурман на мостике.

Говорить не хотелось. Тут такое вокруг, что как ты ни строй из себя героя, а все равно выглядеть будешь не страшнее комарика. И даже без фонарика.

– Ну норм так, – откашлялся старпом, – хотя бывало и поухтее, конечно.

– Прямо в грозу идем? – крикнул снизу рулевой.

– Прямее не бывает, – подтвердил штурман, – аккурат в самый ее центр!

Молнии уже стали различимы – не сполохами, а ломаными линиями молочного цвета втыкались в море и будто плясали на нем, и не слева-направо, а сразу везде спереди, куда хватало глаз.

– Того бы… – как бы подумал вслух рулевой. – Нырнуть бы, что ли, нет?

Издалека уже шумел дождь. По звуку пока еще было непонятно, лил он сплошным потоком или моросил бесконечной мелочью.

– Да что вам нырнуть бы только, а? – Старпом вздохнул. – Как кроты, чесслово, лишь бы в норку забиться.

– А чо такова-та? – не понял рулевой.

– Да ничо! Моряки же мы или где? Давайте же вон как настоящие – девятый вал, все вот это вот! Хлебанем!

– А так игрушечные будем, если нырнем? – не унимался рулевой.

– Тем более и командир добро давал, если что, – поддержал рулевого штурман.

Говорить все время уже не получалось – приходилось делать паузы на гром, потому что за ним не было слышно не то что слов, но и собственных мыслей. Усилился ветер – задул прямо из грозы холодом и сыростью.

– Угу. Проголосуйте еще, ну. И на вид мне поставьте.

Старпом наклонился к переговорному:

– КП[5 - КП – командный пост.] один-пять, мостику.

– Есть КП один-пять.

– Антоныч, что там с запасом ВВД?

– Молотим изо всех сил. Восемьдесят процентов.

– Сколько компрессоров?

– Два больших и два маленьких.

– А еще два больших запустить можем?

– Если родина прикажет, то да. А так – не очень желательно.

– Часа два до полного запаса?

– Не меньше. А что случилось?

– Ну поднимись на минутку.

– Есть, бегу!

Было уже понятно, что дождь шел сплошным потоком – и слышно и видно, когда молнии. Еще сильнее похолодало.

– Ух ты, ничего себе тут у вас! Красота-то какая! Ребята, – вахтенный инженер-механик закурил, – да вы же как настоящие моряки прямо тут! Не то что мы там, ну! Прошу разрешения закурить!

– Во-о-о-от! – Старпом назидательно поднял палец. – Видите! Слушайтесь старших, всегда вам говорю! Ноют, Антоныч, про погрузиться, трусишки зайки серенькие!

– Ну, при восьмидесяти процентах можно, что. Командирская группа полная. Так что смотрите сами, но я бы – не-е-е-ет, что вы! Это же ух у вас тут! А у нас там что? Сухо, тепло, светло и уютно: тьфу, а не боевой корабль! А тут-то вон оно: красота и буйство во всей своей силе! Я такое только в телевизоре и видел. А вам везет, да. Не то что нам. Ну так я пошел, ладно, а то как там без меня крейсер, сами понимаете. Да и зябко у вас тут как-то.

– А где мой вахтенный офицер? Не видал там? А то я как послал его отсеки осмотреть, так он уже до Гренландии дошел небось!

– Сейчас взбодрим его, не смейте сомневаться! Как штык будет!

– Антоныч! – крикнул уже в рубочный люк рулевой. – А это не опасно? Гроза же!

– Не ссы! Мы же резиновые!

Пока еще не сильно, но уже заметно и настойчиво начало качать: лодка сначала зарывалась носом в волну, потом медленно взбиралась на нее и ухала снова вниз. Если бы не огромный размер корабля, то было бы уже весело и внутри его.

– А что у вас тут? – Наверх выскочил вахтенный офицер. – Я же уходил – нормально все было!

– А ты еще через два дня вернулся бы, так глядишь и к пирсу уже швартовались бы! Где был-то, а? С ужина пробу снимал?

– Да как? Когда бы? Все отсеки толком обойти не успел, ВИМ[6 - ВИМ – вахтенный инженер-механик.] кричит: потеряли вы меня! Так а что мы, погружаться будем?

– Еще один!

– Мы уж как только ни намекали, – вздохнул штурман, – но, видимо, нет! Будем как настоящие моряки!

По ракетной палубе забарабанило шумно и радостно, а потом миг – и накрыло мостик. Штурман что-то проорал, пока вахтенный офицер со старпомом кутались в капюшоны.

– Чего говоришь? – крикнул старпом.

Заряд грома промолчали – было не перекричать.

– Говорю, трюмных бы наших послать, – и штурман ткнул рукой в небо, – ничего себе там у них течь!

Молнии плясали уже вокруг корабля, и тень его, огромная и чернее черного, неровным контуром металась по морю то слева, то справа по борту.