Последний полет «Жар-птицы»

… Милицейский уазик, покрутившись по взлетно-посадочной полосе, развернулся и под вой сирены покатился в сторону диспетчерской. Как только он отъехал на достаточное расстояние, на бетонной дорожке будто из тумана проявился силуэт остроносого самолета. Это было очень необычное зрелище. Еще секунду назад на этом месте ничего не было, а тут вдруг бац – целый самолет.

Ринат Регулаев позволил себе немного полюбоваться на него, а затем достал из-за пояса комбинезона два красных флажка и принялся жестами указывать самолету дорогу к стоянке перед ангаром. Как только Регулаев приступил к регулировке, из дверей ангара, который, пожалуй, больше напоминал бетонный бункер, вышло еще с десяток человек, которые принялись раскрывать тяжелые бронированные ворота.

Раньше в ангаре стояли старенькие планеры времен Великой Отечественной. На них учил летать диверсантов прославленный ас Сергей Анохин. Одно время именно в этом ангаре хранился летательный аппарат, который разрабатывался по проекту «Крылья танка». Была такая идея у советского командования: приделав к боевой «тридцать четверке» крылья, при помощи бомбардировщика поднимать махину в небо, откуда танк, планируя, перелетает линию фронта, приземляется в расположении противника. Наносит ему максимальный урон в силе и технике и уходит от преследования, соединяется с партизанами.

Проект оказался неудачным. «Летающий танк» смог взлететь только один раз. Слишком большая нагрузка оказалась для бомбардировщика. Проект заморозили до создания более мощных двигателей, а месторасположение данного объекта засекретили. Потом проект стал неактуален, и про него забыли.

Анатолий Евгеньевич Руденко знал о проекте «Крылья танка» от своего учителя Андрея Николаевича Петлякова. Во время войны именно он курировал эти разработки. Когда группе Руденко понадобилось неприметное, но оборудованное строение для стоянки своего самолета, Руденко вспомнил об ангаре, нажал на все необходимые рычаги, где-то «подмазал», где-то договорился по-дружески, и ангар был неофициально передан под их крыло.

Самолет остановился на небольшом пятачке перед ангаром. Группа техников развернула его носом к взлетной полосе. Пока машину разворачивали, Евгений Журавлев успел на ходу забраться на крыло и помахать рукой сидящему в кабине пилоту. Поскольку стекло фонаря было полностью тонировано, он не мог видеть, ответила ли ему Мария или нет. Затем он деловито разместился на крыле самолета и, достав из нагрудного кармана набор отверток, гаечных ключей и небольшой наладонный компьютер, принялся подсоединять его к датчикам левого двигателя.

Самолет вместе с сидящим на крыле человеком медленно вкатили в ангар. Внутри него сразу зажегся свет. Он становился ярче, по мере того как закрывались створки ворот. Как только ворота с сухим стуком закрылись, Антонов подкатил к кабине самолета трап и, подняв голову, принялся наблюдать, как медленно поднимается фонарь кабины. По правую руку от Андрея встал Ринат. На этот раз вместо флажков он держал в руке бутылку шампанского и три бокала. Андрей покосился на него и, хмыкнув, сделал шаг в сторону, давая понять, что не хочет стоять рядом с ним. Ринат скривил рот и шепотом сказал:

– Андрей, ну давай хоть сегодня не будем устраивать разборок.

– Давай не будем. – Он взял из рук Рината один бокал и подставил его под шампанское.

Ринат налил ему полный бокал. Потом поставил на пол два оставшихся бокала, вылил в них из бутылки все содержимое. Затем, взяв бокалы за тонкие ножки, он поднял голову и, улыбаясь, посмотрел на Марию, которая, сняв свой необычный шлемофон, красивым движением шеи распустила длинные русые волосы по плечам и, встав в кабине, громко крикнула.

– Поздравляю всех с очередным удачным полетом нашей «Жар-птицы»! Ура-а!

Ринат подхватил ее крик. Бетонный бункер тут же наполнился шумом, смехом и аплодисментами.

Ринат, будто эквилибрист, взбежал по трапу и галантно подал Марии бокал шампанского. Когда она взяла его, он подал ей освободившуюся руку, и помог перешагнуть через бортик кабины.

– Ну как прошел полет? Комфортно?

Мария не смогла сдержать улыбки. Ринат, как и подобает дизайнеру, был просто помешан на комфортности, удобстве и дизайне.

– Нормально, – ответила она ему. Затем сделала глоток из бокала, обратилась ко всем.

– Ребята, пью за ваше здоровье. Вы все просто молодцы! И не забудьте: сегодня все отдыхают, а завтра в шесть часов вечера банкет.

– Помним, помним, – раздались голоса со всех сторон. – А чего ждать, давайте отметим это дело прямо сейчас!

Это была, конечно, шутка. Мария засмеялась и, поддерживая ее, ответила:

– С удовольствием, но мне надо еще привести себя в порядок и переодеться во что-нибудь приличное.

Андрей, не отрываясь, смотрел на Марию, которая в своем обтягивающем летном комбинезоне выглядела ничем не хуже, чем в вечернем платье. Мария сбежала по трапу и, держа под мышкой свой прозрачный шлем, подбежала к Антонову.

– Товарищ генеральный директор, полет самолета конструкции «ЖАРР» прошел успешно. Самочувствие отличное. Разрешите получить замечания. – Последнюю фразу она позаимствовала из своего любимого кинофильма «В бой идут одни старики!» Ей почему-то показалась она необычайно уместной. Но Андрей не оценил ее слов.

Он молча взял ее руку и проверил пульс, потом осмотрел два небольших шрама на запястьях.

– Ничего не мешало?

– Нет.

– Нам надо пройти ко мне в лабораторию и снять показания. Пошли.

Андрей повернулся к ней спиной и зашагал к винтовой лестнице, по которой можно было спуститься в бомбоубежище, переоборудованное под офисы и лаборатории.

– Андрюш, ну может, сегодня ты не будешь таким серьезным?

Антонов, не останавливаясь, повернул голову и ответил.

– Мария, нам некогда!

– Хорошо, бегу!

Мария вернула бокал шампанского Ринату, потом шепнула что-то ему на ухо. Он засмеялся в ответ и поцеловал ее в щеку. Она махнула ему рукой на прощание и побежала вслед за Андреем. Ринат же махнул рукой одному из техников. Тот подкатил к нему на тележке компьютер. Ринат включил его и приказал подсоединить проводами к кабине.

– Евгений, ты закончил снимать показания? – спросил он у сидящего на крыле Журавлева.

– Да, да! Уже все! Бегу, – он отключил свой наладонник и быстро скатился на землю, по лестнице, которую ему подставил кто-то из персонала. – Можешь начинать свои превращения.

То что произошло дальше, было действительно очень похоже на превращение. Ринат подал сигнал компьютеру и включил специальную программу. По экрану побежали изображения различных типов самолетов и их параметры.

Ринат не стал особо их выбирать, все же для камуфляжа в режиме ожидания мог подойти любой тип самолета из разряда «старого железа». Он остановился на чешском учебном самолете «Л-39». Нажал кнопку «передача данных», и умная машина сама подкорректировала свои параметры под заданные. Острый нос ушел внутрь, крылья чуть раздвинулись, на хвосте выросли два дополнительных крыла. Теперь даже если посторонний человек и зайдет в ангар, то все равно не увидит здесь ничего кроме ненужного хлама и одного старого самолета.

Через десять минут самолет от настоящей «элки» отличался лишь тонированными стеклами фонаря кабины. Ринат оставил их темными и непрозрачными на тот случай, если кто-то из посторонних вдруг захочет заглянуть внутрь. В таком режиме самолет мог простоять хоть сто лет, даже не надо подключать его к источнику питания и менять аккумуляторы.

«Но трех дней будет, наверное, достаточно, – подумал Ринат, – для того чтобы улеглась шумиха вокруг нашей “Жар-птицы”.

***

Войдя в лабораторию, которая располагалась на втором ярусе ангара, в двадцати метрах под землей, Антонов надел белый халат, тонкие, в золотой оправе очки, затем достал из кармана пачку сигарет «Давидофф», закурил и сразу стал похож на доктора.

В свои тридцать пять он по-прежнему выглядел моложаво, подтянуто и внушительно. Лишь по залысинам на голове можно было понять, что он уже давно не тот юноша, который готов был лезть в драку по любому поводу, при каждом удобном случае, как бывало раньше. Время и большой груз ответственности научили его рассудительности и спокойствию.

Вошедшую вслед на ним женщину он попросил сесть в кресло и подождать. Сам же отошел в соседнюю комнату, где у него стояла аппаратура.

Мария опустилась на мягкое сидение и, закинув на спинку одну ногу, принялась ждать.

– Как себя чувствуете, Мария Анатольевна? Датчики не беспокоят? – крикнул Антонов из дальней комнаты.

– Все отлично, Андрюша! Я же говорила, – Мария улыбнулась. Она уже наперед знала, что сейчас скажет ей Андрей. «А теперь настройтесь на какие-нибудь приятные воспоминания!»

– А теперь настройтесь на какие-нибудь приятные воспоминания, Мария Анатольевна, мне нужно отрегулировать один канал.

Мария улыбнулась. Для того чтобы она стала частью системы «самолет-человек», ей потребовалось вживлять в запястья два платиновых сверхчувствительных электрода. Они как антенны передавали малейшие нюансы настроения молодой женщины, ее переживания. И, что самое главное, мышечные сигналы, которые могли улавливать специальные датчики в подлокотниках кресла кабины, преобразуя в электрические импульсы. Именно на этом принципе и строилось управление самолетом.

За несколько лет она уже настолько привыкла к этим датчикам, что иногда даже забывала о них. Что, кстати сказать, постоянно приводило к некоторым неприятностям. Особенно при прохождении металлоискателя где-нибудь в аэропорту.

Никто не мог сказать, что могло случиться с организмом женщины после такой операции. Поэтому она находилась под неусыпным контролем Антонова и его лаборатории. Ежедневно специальной аппаратурой с нее снимали показатели всего организма, чтобы можно было отследить малейшие отклонения от нормы.

В компьютере Антонова хранились любые нюансы поведения организма и настроения молодой женщины. Беспристрастный компьютер мог точно определить, голодна женщина или сыта, пьяна или трезва, грустна или весела, чем занималась ночью и с каким настроением проснулась. Как чувствовала себя после дискотеки или посиделок с подругами. Сегодня Антонову надо было получить информацию о ее состоянии после очередного полета. Это было очень важно для дальнейшей отладки системы. Данная информация была бы эталоном, от которого затем отталкивались бы при формировании следующих полетных заданий. Именно поэтому Антонов и спешил с подключением аппаратуры и был недоволен тем, что после приземления произошла заминка, связанная с шампанским. Теперь приходилось ставить фильтр на эмоциональный канал, чтобы компьютер получил информацию только о послеполетном состоянии пилота.