Cук*. По-другому не выжить!

– Не думаю. Камер нет. Заправка старая.

Пружина закрыла дипломат.

– Тогда валим отсюда скорее, пока еще кто-то не приехал.

***

Кассир, вернее кассирша, женщина под пятьдесят, с утра была не в духе. Муж пришел домой пьяный. Сын сказал, что у него проблемы в институте. Она была занята своими мыслями и особо не интересовалось, что происходит за стенами ее комнаты, тем более, что через зарешеченное окошко особенно и увидеть то было нечего.

Она работала на бензозаправке уже лет пятнадцать и точно знала зону своей ответственности. За бензин расплатились. Не шумят, оборудование не портят. Дальше ее не касается. Да, между людьми в двух машинах прошел какой-то спор. Ну и что? Явно из-за женщины. Видела как двое тех, кто расплачивались за бензин, столкнулись плечами, перекинулись парой фраз, потом пошли за угол дома. Может быть, разбираться, а может по нужде. Они всегда туда ходят. Я что их гонять должна? Видела, как потом из-за угла вышел только один человек. Он подошел к женщине и помог усадить мужчину на свое место. Аккуратно так. Потом двое: мужчина и женщина достали из машины дипломат, и пошли в свою машину. Заправились и уехали. Странно? Нет, ей не показалось ничего странным. Может они знакомые были. Они вели себя совершенно нормально. Даже вроде смеялись. Номеров она не запомнила. Вроде заляпаны были. Зеленая машина, в марках она не разбиралась, осталась стоять. Ее номер она также не запоминала. Столько их ездит, зачем ей это? Что было дальше? Через какое-то время к зеленой машине подошел молодой парень, скорее всего кавказец. Черненький. Он заглянул в салон, схватился за голову, потом за мобильный телефон. Выслушал, что ему сказали. Кивнул головой. Сел за руль машины и уехал.

О том, что за зданием бензоколонки нашли труп мужчины, она узнала только на следующую смену от напарницы, которая увидела мыски ступней, торчащие из сугроба, и вызвала милицию. Что-то дополнительно, кроме того, что видела, рассказать не могла, да ее никто особо и не спрашивали. Следователь просто записал показания, и попросил расписаться в протоколе.

Глава 11.Таманская58

Их машина остановилась возле красного кирпичного забора. Прижалась как можно сильнее к обочине. Правда снег и отвалы мешали сделать это по-нормальному. Если бы мимо поехала какая-то машина, то все они бы все равно не разъехались. Захару пришлось на всякий случай включить стоп-огни.

– Что дальше? – выдавил он из себя, тупо глядя в лобовое стекло, которое медленно покрывалось снежинками. Он играл желваками и не смотрел на Людмилу, потому что понимал, что как только это сделает, то сразу снова обо всем забудет и захочет ее. Но это наваждение было уже смертельно опасным. Захар закрыл глаза, и сильно сдавил веки. Потряс головой. Осознание того, в какую передрягу он влип, заставляло его кусать губы, и морщится. С другой стороны он оправдывал себя тем, что там, в квартире, особого выхода у него не было. Да, и на заправке, пожалуй, тоже.

Ты, как? – будто не слыша его вопроса, переспросила Пружина и положила ему на руку свою теплую ладонь. Удивительно теплую и нежную? Захар вздрогнул, он вспомнил, как еще совсем недавно эта женская рука совершенно жестко и даже можно сказать жестоко, держала естество другого мужчины. Хотел убрать ее руку, но не убрал.

Пружина отметила это про себя. Ей на своем веку довелось навидаться всяких мужиков, в основном – клиентов, в основном – богатых, холодных, вечно куда-то спешащих и от кого-то скрывающих их связь. Многие использовали ее как куклу, быстро и холодно, но большинству все же хотелось разговоров. Теплых душевных разговоров. До и после. И Людмила уже давно научилась слушать, задавать вопросы, именно те, которые хотел услышать клиент. Но Захар не был ее клиентом. Он был просто мужчиной или все же клиентом, временным попутчиком? Его короткий вопрос был как раз об этом. Кто он для нее?

Пружина пока не знала ответа на этот вопрос, поэтому и ответила вопросом на вопрос. Захар не понял этой игры. Воспринял как заботу. Переключился. Да, собственно, как он? Как он себя ощущает? Что думает? Проверил свои пальцы, руки, ноги, и самое главное мысли. Тело было в порядке, а вот мыслей-то особых не было. Кроме одной. И именно ее он решил озвучить.