Однажды в Эст-Мориесе

– ТРИ!!!

В этот момент мой мир рухнул. Я не знаю, как описать ту колющую боль, пробирающая легкие, когда схватывает холод на одно лишь мгновение, а в другое просыпается жар, сменяемый судорогой, и замирает время…

Он перерезал Эми горло, она упала на холодную оземь. Я видела, как она захлебывается кровью, а ее тело бьется в конвульсии. А я, словно превратилась в статую без ощущений.

Воспоминания показывают, как меня уносят в сторону какие-то люди и накрывают чем-то… наверняка чем-то теплым, но я ничего не чувствовала…

Я потянулась к Эми, она лежала далеко, мои бледные пальцы отчаянно к ней тянулись, но не могли к ней прикоснуться…

Моментами около нее моргали тела. Где-то там, в глубинах своего сознания, я поняла, что убийцу закалывают копьями.

Тогда все и началось… Со смертью моей любимой сестры.

Глава 2

Каменные холмы

«Дочка, ты со мной?», «Вернись, мне без тебя не справиться», «Ее состояние ухудшается, она пережила сильнейший стресс!», «Я сломлен. Как ты могла оставить меня одного?», «Как? Как не объяснимо? Должно быть логичное объяснение!», «Дочка… Ты все что у меня осталось», «Кома может продлиться полгода или больше. Простите, но медицина здесь бессильна», «Вернись. Вернись. Заклинаю тебя…».

За всю недельную кому отец ни разу не опустил бутылку. Он похоронил Эми, пока я крепко спала, похоронил за городом на Каменных холмах, в месте, где хоронили всех жителей.

Вскоре молва о моем выздоровлении обошла весь город; к нам стали заходить незнакомые люди и поливать наигранными сожалениями, будто это было важно, ведь сестры не вернешь… Скоро я запретила любые посещения.

Через несколько дней после пробуждения, я все-таки решилась проведать ее могилку. По всем подлым вселенским законам, шли ливни, зарождались туманы, затянутое серое небо не красило моего бледного лица. Все что угодно, только бы довести меня до кресла-качалки. В тот период я выглядела не лучше трупов, что висели за городскими стенами – зачастую так поступали с преступниками и насильниками.

В те очень тяжелые дни мне помогла Агнесс, она все-таки добилась посещения у моего отца, до сих пор не понимаю, как ей это удалось…

– Девочка моя, не плачь, солнышко, я рядом с тобой. – Подруга прижимала меня к своему плечу в надежде, что мне станет хоть чуточку легче. – Поговори со мной, Мирена. Ты не должна прятаться от нас. К чему это затворничество?

– Я умерла внутри, Агнесс. Умерла. – Стонала я когда-то, захлебываясь слезами великой утраты.

– Хорошо, глупенькая, поплачь. Пускай из тебя выйдет вся боль.

– Я не знаю, как жить без нее, я просто не умею.

– Пролей слезы, моя хорошая, и вот что я тебе скажу – проживать боль в одиночестве – не дело! Две недели прошло…

– Я едва сдерживаю на себе взгляды прохожих. Это невыносимо!!!

– Люди все те же… Я хочу тебе помочь! Я знаю, что прогулка вдоль Белого берега пойдет тебе на пользу! Да, далековато, поэтому я зайду за тобой завтра на рассвете.

– Только мы вдвоем, пожалуйста.

– Конечно, как пожелаешь.

Невыносимые ночи стали спокойными.

Несколько раз я отправлялась с Агнесс на Белый берег – это такой чистый песчаный пляж далеко у западных границ. Там было безлюдно, и мне это нравилось. Агнесс наставляла меня на дальнейшую жизнь. Как хорошо, когда в твоей жизни есть человек, которому ты действительно дорог.

Все чаще я стала появляться на улицах города, стала больше разговаривать, а еще, очень редко, но на моем лице можно было застать улыбку. Теперь все было иначе, совсем по-другому. Не было той веселой и жизнерадостной Мирены, а была новая «Я», которая вызывала лишь жалость. Трудно оправиться после случившегося, но спустя месяц, я смогла взять себя в руки, и даже вернуться в пекарню.

К середине лета моя жизнь немного наладилась, и к ней привились новые краски. Отец со временем тоже оправился, но однажды признался, что ему желанно отправиться на юг. Я не стала его удерживать, однако сама понимала, как сложно жить в месте, где все напоминает об Эми.

Отец уехал, оставив за собой обещание вернуться к зиме.

Странности стали проявляться в различных болезненных ситуациях: То ли ссора с владельцем пекарни, или базарным торговцем, а мне становилось дурно – в моем воображении появлялся убийца Эми, с ножом у ее горла. К слову о том роковом вечере: Когда я прибывала в коме, девочки рассказали моему отцу про инцидент в кабаке. Тот урод, явно был в сговоре с тем самоуверенным мужланом, и его решили допросить. Донеся об этом местному главнокомандующему, был выделен отряд крепких стражей и подписан документ на арест. Девочки описали его так хорошо, что даже слепой понял бы по голосу, кто перед ним стоит. К сожалению, как оказалось, арестант успел убрался из города.

Я хотела бы уделить внимание тем странным и неестественным ощущениям, возникавшим в конфликтных ситуациях; совсем скоро я нашла их источник.

– Солнышко, что ты делаешь? – Недоумевала Агнесс, застав меня за странным делом.

– А на что это похоже? Цепочка не отстегивается, так может получится ножницами…

– Зачем тебе это?

– От нее много проблем! Всякий раз, когда я сержусь, впадаю в отчаяние или просто нервничаю – эта вещица напирает треклятыми чарами. Ты можешь сказать, что я сошла с ума, но стоит мне подумать о «ней» плохо, как… как…

– Мирена, ты красна как помидор!!! Пожалуйста, убери ножницы, поранишься ведь.

Я истерически кинула ножницы на кровать.

– Мне хочется прилечь, кулон отнимает все мои силы. Только постараюсь его снять, как он начинает жечься и душить.

– Говорила я тебе, глупая, надо было оставить кулон на Айгор Шторм. Но почему раньше этого не происходило?

– Тогда это было легкое покалывание, едва заметное. Когда мое здоровье пришло в норму, чертова вещь ослабла, она перестала мною питаться, но при эмоциональных всплесках, она дает о себе знать!

– Ого, все не просто… Знаешь, есть хорошая идея!

– Выкладывай.

– Обратись к Гассу. Твой папа оставил его за главного в подмастерье, помнишь?

– Терпеть этого зудня?

– Или терпеть боль от проклятого кулона!

– Хорошо. – Согласилась я. – Дай мне время, я хочу переодеться.

– Бог мой, Мирена, этот след на шее…

– Похоже на раздражение.

– Это ожоги!!! Родная, поспешим.

Мы прошли пару улиц и остановились у старой швейной мастерской, нас привлекло сборище зевак за ее углом. Мы подошли ближе.

«Средь белого дня?», «Это же просто немыслимо. В нашем городе? Никогда!», «Ужасы какие…».