Рассказы о родной природе

Рассказы о родной природе
Эдуард Юрьевич Шим

Библиотека начальной школы
Эдуард Юрьевич Шим (1930–2006) – писатель, драматург, который писал преимущественно для детей. Наблюдая жизнь с её радостями и заботами, он умел так просто и понятно рассказать об этом, что увлекал самого непоседливого ребёнка.

Его рассказы и повести славятся прекрасным языком и умением разговаривать с детьми. В сборнике «Рассказы о родной природе» можно прочитать лишь самые известные произведения Э. Шима: «Береги!», «Речкино имя», «Неслышные голоса» и другие. Герои его рассказов – и дети, и природа. Герои Э. Шима познают окружающий мир: они уже знают, сколько времени нужно, чтобы дуб вырастить, кто деревья в лесу лечит, какая трава самая упрямая: Им не всё равно, какое название получит на карте их неприметная речка. Рассказы проиллюстрированы Иваном Цыганковым.

Для младшего школьного возраста.

Эдуард Шим

Рассказы о родной природе

Береги!

Шёл я из школы домой. Ранней весной это было. Погода ненастная. С утра моросит дождь – надоедливый, одинаковый. Водопроводный какой-то. Распустил все дороги, из тропинок ручьи понаделал. Идти неловко, – ноги разъезжаются. От школы до деревни – полтора километра. Пока я полпути прошёл, промок до карманов.

Дорога вдоль лесной опушки проложена. Вошёл я под деревья, а тут ещё хуже. Со всех ветвей капает, течёт, льётся. Струйка с берёзовой ветки мне за шиворот угодила.

Разозлился я. Мимоходом хлопнул берёзку кулаком.

– Ишь, – говорю, – расхныкалась!

Тряхнула берёзка ветками, окатила меня водой, как из лейки.

Охнул я от обиды. Стукнул ещё разок.

Ещё раз меня окатило.

Чуть я не заплакал.

Иду, злюсь, и до того мне противными кажутся и серое скучное небо, и хлябкая дорога, и мокрые деревья, что хоть не гляди. Скорей бы до дому добежать, что ли!

И тут я вспомнил, как из этого же самого места мне однажды уходить не хотелось. На охоте это было. В первый раз меня тогда со взрослыми взяли. И первый выстрел мой был вот здесь, около опушки.

Вспомнил я, как все мы – охотники – шли цепью и ждали, когда спереди или сбоку крикнут: «Береги!»

Это особенное слово такое, охотничье. Означает оно, что показался зверь, бежит на стрелков.

Как услышишь это слово, так уж и точно – береги. Береги всякий шорох, всякое движенье вокруг. Лови их, не пропускай. Уши напряги, глаза напряги, даже носом чуй!

Вот что по-охотничьи значит «береги».

Хорошее слово. Сторожкое.

До того забылся я, что вдруг слышу это слово наяву. Близко так раздалось:

– Береги!

Может, это я сам сказал, а может, – почудилось.

Но «береги!» есть «береги!».

Навострились у меня уши, глаза сразу стали приглядистее.

Вижу – при дороге стоит старая ель. Нижние лапы у неё шатром висят. Сухой пригорушек под этим шатром, и даже кажется, что струится там тёплый воздух.

Вот тебе и дом – от непогоды схорониться.

Залез я под плотные лапы, сел, сумку положил. И сразу не стало для меня дождя и серого неба. Тепло, сухо.

И тогда я сам уже во второй раз говорю:

– Береги!

Пригляделся к деревьям. Вижу – не плачут они, а умываются. Ветки от дождя – блестящие, распаренные, словно из бани. И каждая ветка подчёркнута светлой цепочкой капелек. Будто вспотела.

А на земле, под деревьями, движутся прошлогодние бурые листья. Они движутся едва заметно, бесшумно, но упорно, как заведённые. С пригорков сползают в низинки, в ямы, и там оседают и прижимаются к земле.

А на пригорках распрямляются стебельки первой травы. Распрямляются и скидывают с себя цепкие старые листья…

Тайная работа идёт в лесу. Моется он, чистится, готовится надеть весенний наряд.

Рассмотрел я это и в третий раз говорю:

– Береги!

Качнулась впереди ветка. Желудёвого цвета пятнышко мелькнуло.

Белка!

Вылетела на еловый сук – батюшки! – такая-то растрёпанная, мокрохвостая, сердитая… И будто в скакалочку заиграла: подпрыгивает на суку, старается, хвостом трясёт, а сама – ни с места.

Что за фокусы, растрёпа? Отряхиваешься, что ли?

Ухнула вниз и пропала в хвое.

Поглядел я на землю.

Бегучий крохотный ручеёк звенит у пригорка. Вдруг на берегу ручейка земля вспучилась, разверзлась. Вылезли на белый свет две ладошки и розовый пятачок. Вот тебе на! – крот явился.

Захлюпал по воде, перебрался на другой берег и опять в землю нырнул Дрыгнул хвостиком – только его и видели.

Тоже фокусник. Где нырять полагается, он пешком топает. А где все пешком ходят, там ныряет.

Видать, – не захотел под ручейком подземный ход прокладывать. Наверно, земля там сырая, липкая. Завязнешь ещё.

На голову мне хвоя посыпалась. Раздвинул я ветви, глянул.