Чужое лицо

– О’кей, мы встретим вас в далласском аэропорту. Что вы сказали дочке?

– Что у меня интервью в Вашингтонском госпитале, предлагают работу.

– Очень хорошо. Она сейчас дома?

– Нет. Она в университете.

– Оставьте ей записку, что на обратном пути залетите в Нью-Йорк повидать каких-нибудь друзей.

Можно считать, что с этой минуты операция началась. Какими бы ни были условия этого Ставинского – кроме разве самых немыслимых, они вынуждены будут их принять.

4

Они с трудом узнали его. Прежний Ставинский – небритый, сутулый, с потухшим лицом и пустыми глазами – исчез. Вместо него из самолета вышел моложавый, прямой, с развернутыми плечами и спокойно-веселыми глазами господин в новеньком сером костюме, с легким дипломатом в руке.

– Привет! – сказал он Мак Кери и Керолу. – Агент 007 прибыл. Как поживаете? Честно говоря, я жрать хочу, как собака. В самолете кормили какой-то курятиной, да и то где-то под Чикаго. Поехали в китайский ресторан, я угощаю.

Мак Кери и Керол усмехнулись. Этот новый Ставинский нравился им куда больше прежнего. Что касается ресторана, то с той минуты, как Ставинский сказал свое «да», он поступал на полное содержание CIA – ему уже был заказан номер в отеле, свидание с хирургом по пластическим операциям и даже… его собственный труп, то есть какой-нибудь неопознанный после дорожной катастрофы труп, который полиция через несколько дней предъявит его дочери.

Они повезли его в центр города на Коннектикут-авеню в китайский ресторан. По дороге, разглядывая из машины Вашингтон, Ставинский восклицал то и дело:

– Вот! Вот это город! Почти Европа! Только черных у вас многовато, а у нас в Портланде их нет…

В ресторане он уверенно, как знаток, заказал себе свинину на ребрышках и креветки с китайскими овощами, бутылку французского вина на всех и еще раз предупредил Мак Кери и Керола, что пусть не стесняются, выбирают и заказывают себе все, что хотят, – сегодня он угощает. После этого захлопнул меню, закурил и сказал:

– О’кей. Теперь к делу. Мои условия такие. Первое: я один не поеду, мне нужна в дорогу жена, не пяльте глаза, я все продумал. Одно дело, когда прилетает одинокий турист, – КГБ это сразу настораживает, а другое – когда супружеская пара. Конечно, еще бы лучше лететь с детьми, но это слишком много возни – дети могут ляпнуть что-то не то. Поэтому обойдемся без детей. Но жена – обязательно. Она прилетит со мной, а улетит с ним – как вам эта идея? Пусть она будет вашим агентом, это как вы хотите, лишь бы до этого она никогда не была в России, чтобы не было на нее дела в КГБ. Но! Она должна знать русский язык, хотя бы немного. Именно она, а не я. Я вообще полечу с завязанным горлом, как простуженный, чтоб нигде не говорить ни слова по-английски, не то мой акцент меня с головой выдаст…

Он мог уже и не вдаваться в подробности – Мак Кери и Керол ухватили идею с самого начала и даже позавидовали – как это им самим не пришло в голову? Конечно, нужно найти ему жену-американку, которая хоть немного говорит по-русски, это упрощает массу проблем на таможне – Ставинский молча пройдет таможню при въезде в СССР, а Юрышев, тоже с «простуженным» горлом, молча пройдет таможню при выезде. Простуженное горло – это он хорошо придумал, молодчина. Интересно, какие у него еще условия? Конечно, подобрать ему попутчицу – дело непростое, да и времени уже в обрез, и все заказанные для него документы надо переделывать, а главное – как за пару недель получить для них визу в советском посольстве, там любой экстренный случай рассматривают очень подозрительно, но… такая игра явно стоит свеч и шефу понравится. Придется послать Керола в Монтерей и в Сан-Антонио, в школы разведки, посмотреть, кто там есть из женщин…

– Так что? – спросил Ставинский. – Что вы думаете?

– Принято, – сказал Мак Кери. – Жена так жена. Идея мне нравится. – И повернулся к Керолу: – А тебе?

– Мне тоже, – сказал Керол.

– Но! – Ставинский предупредительно поднял свиное ребрышко. – Имейте в виду! Лишь бы какая баба не пройдет!

– Ну, у нас не Голливуд, – сказал Керол. – Ангелов не будет.

– Ангелов и не нужно, я согласен на мисс «Юниверсал». Нет, кроме шуток – внешность меня не интересует, нужно только, чтоб это была толковая баба лет тридцати – тридцати пяти, о’кей? Приставать я к ней не буду, в России такое количество баб, что вашей Америке и не снилось. Дайте мне только туда добраться! – Крепкими зубами он так впился в косточку, что она хрустнула.

«Да, у этого Ставинского хорошая хватка», – подумал Мак Кери и почему-то вспомнил эту сонную брюнетку Барбару из портландского магазина «7/11» – сегодня она уже ночует одна.

– Условие второе, – продолжал Ставинский. – В Россию мне нужно два комплекта советских документов на две фамилии. Одни – чистые, то есть со всякими положительными записями продвижения по службе и с партийным билетом, а вторые – о том, что я сидел в лагере где-нибудь на Севере, в Салехарде, сидел за убийство на почве ревности или за какое-нибудь хищение.

– А это вам для чего? – спросил Мак Кери, веселея. Похоже, не они работают в CIA, а он, Ставинский, – так он все продумал.

– Очень просто, – сказал Ставинский, переходя от ребрышек к креветкам с китайскими овощами и поливая эти креветки красным соусом. – В Москве я остаться не смогу, это ясно. Хотя бы на первые пару лет махну куда-нибудь в Сибирь, поглубже, куда нормальный человек в моем возрасте уже не едет. Но там это может показаться странным – чтобы нормальный, немолодой уже человек вдруг в Сибирь подался. А вот если я после лагеря, после отсидки – другое дело. Жену убил, отсидел, семьи нет, деваться некуда – вот и приехал, ищет работу. А проверять подлинность таких документов никто не станет – ведь нужно быть идиотом, чтоб на самого себя напраслину возводить, что ты, мол, сидел в лагере за убийство.

– Но можно столкнуться с кем-то, кто там действительно сидел. Особенно в Сибири, там полно таких освобожденных. Нужно знать подробности лагерные…

– Подробности я знаю. Слава Богу, тут понаехало на Запад такое количество бывших зеков! И каждый по две-три книги уже выпустил. Да я и сам писал когда-то для журнала «Советская милиция» очерк о «передовом» лагере под Салехардом и даже жил в нем несколько дней. Правда, не в бараке для заключенных, а в отдельной комнате для свиданий, но все равно в зоне. Так что подробности для лагерного трепа есть и даже по фене немножко ботаю.

– Ладно, мы вам дадим словарь русского блатного жаргона, подготовитесь, – сказал Керол.

– И последнее, пожалуй, самое главное, – сказал Ставинский, заправски подбирая палочками с тарелки креветки с рисом и китайскими овощами. – Эта операция обойдется вам, помимо всего, еще в сто тысяч долларов. Я не думаю, что это большие деньги, да они мне и не нужны, но я обязан подумать о дочке и будущих детях. Да, представьте себе, я еще собираюсь сделать пару детей – там, в России. И возможно, они когда-нибудь приедут сюда. Так вот, я не хочу, чтоб они тут начинали, как я, – нищими эмигрантами. Если сейчас положить в банк под проценты эти сто тысяч, через пятнадцать – двадцать лет это будет треть миллиона – с такими деньгами уже можно начинать жить в Америке.

5

– Бюджет операции выглядит довольно забавно, – сказал шеф. – Сто тысяч, жена, фальшивые документы, пластическая операция… А почему он переехал в «Шератон»? Разве нет отеля поскромнее? Все-таки 130 долларов в день?

– Из них сто он платит сам. Он хочет пожить напоследок на широкую ногу, или, как он говорит, по-человечески. Он привез с собой семь тысяч долларов и хочет до отъезда потратить их до цента. Арендовал спортивный «корвет»…

– Пьет?

– Сейчас – нет. В Портланде пил с тоски, порой даже запойно. Но сейчас не пьет.

– Девочки?

– Вчера заказал себе в номер японку и филиппинку, – усмехнулся Мак Кери. – Их такса – сто долларов в час. Утром сказал нам, что это он прощается с Западом – в России, мол, нет ни японок, ни филиппинок.

– Вы их проверили? Он не болтал с ними насчет операции?

– Проверили. Все в порядке.

– Ну что ж… Десять тысяч – частный госпиталь, восемь – туристическая поездка в Россию по классу «люкс»… А почему по классу «люкс»? Разве нельзя скромней?

– Скромней он не хочет, готов из своих доплатить. А самое главное – если брать класс «люкс», советское посольство быстрее оформляет визы, им нужна валюта.

– Слушайте, Мак Кери, как по-вашему, сколько Советы заплатили бы за стратегические планы Пентагона?

Мак Кери пожал плечами:

– Не знаю, я их еще не продавал.

– О’кей, – сказал шеф и расписался на смете, утверждая бюджет операции. – Валяйте! Кого вы прочите ему в жены?

– Керол улетел в Сан-Антонио посмотреть, кто там есть.

– Я думаю, это плохое решение. У русских могут быть фотографии персонала этой школы, вы же знаете, что они тут работают не так, как мы там. Вспомните, что говорил Шевченко – три тысячи советских шпионов только в одном Нью-Йорке. Нет, отзовите Керола, нужно придумать другое решение. Это должна быть женщина, которая еще не переступала порога CIA.

– Но у нас уже нет времени заниматься вербовкой!..

– О’кей, сейчас мы решим эту проблему. – Шеф снял телефонную трубку высокочастотной спецсвязи и сказал:

– Мисс, будьте добры, дайте мне оператора Лос-Анджелеса. Спасибо. Оператор? Пожалуйста, соедините меня с юнионом голливудских статистов. Извините, мисс, я не знаю номер… Номер… 672-7744? Благодарю вас, мисс. Алло! Это юнион статистов? Вас беспокоит продюсер Мак Кери из Вашингтона. Я тут начинаю одну картину про русских. Мне нужна женщина лет тридцати пяти, американка, которая хоть немножко знает русский язык. На какой срок контракт? Хм, минимум на месяц… О’кей, мой ассистент позвонит вам через час. Как ваша фамилия? Мисс Рудольф? Очень приятно, спасибо. – Он положил трубку. – Вот и все.

– Но… – удивленно протянул Мак Кери.