– Коля, так вот ты, оказывается, где!
Николай на иконе как-то странно заерзал плечами и спросил:
– А в чем дело?
– Ты мне можешь помочь?
– Я не помощник, я угодник. А в чем дело-то?
– Ты можешь выйти?
– Зачем?
– Поговорить нужно. Выйди на пару минут.
Николай посмотрел по сторонам, оглянулся себе за спину. Но никого не было ни в зале, где висела икона, ни, видимо, за его спиной.
– Ладно, – сказал он. – На пару минут.
И вышел из иконы.
Минуту спустя Николай, разминая затекшие плечи и шею, шел по набережной Москвы-реки, а она шла рядом и говорила со слезами на глазах:
– Я не знаю, что с этим делать, Коля! Почему он смотрит на других баб? Ведь я… Я же ангел, настоящий ангел!
– Не плачь. Перестань…
– Нет, ты скажи, что ему нужно? Я самая лучшая! А он все равно… Ты можешь на него повлиять?
– Нет, не могу.
– Но почему?!
– Это не моя тема.
– Как? Что значит не твоя тема?
– Это у тебя претензии к Главному программисту. Он сотворил мужские и женские программы. Вы, бабы, живете любовью, а мужики – телом. Такие программы. Я не имею права вмешиваться.
– И ничего нельзя изменить?
Николай молчал.
– А если… – сказала она. – Если я пойду к Нему?
– К Творцу, что ли?
– Ну…
– Не советую. У Него таких жалоб знаешь сколько! За тысячи-то лет…
В вагоне электрички поминутно хлопала входная, из тамбура, дверь и очередной разносчик «тысячи мелочей» громогласно объявлял:
– Вниманию пассажиров предлагается! Уникальное средство от комаров, всего тридцать рублей за флакон! Надувные шары – разноцветные, в виде сердца, золотой рыбки и фаллоса. А также липкие ленты от мух, удобрения «Волшебный рост» для сада и огорода, средство от перхоти и стимулятор мужской потенции «Вечный зов»…
Сидя с женой в другом конце вагона, Пачевский через головы пассажиров увидел, как Ангел с Небес стала набирать у продавца весь ассортимент и усиленно махать ему, Пачевскому, рукой – звала к себе. Благо Шура, жена Пачевского, сидела к ней затылком. Пачевский наклонился к Шуре и сказал:
– Я в туалет, это в соседнем вагоне…
И ушел по проходу в конец вагона, молча и на ходу выдернул Ангела в тамбур. А в тамбуре недовольно сказал:
– Ты с ума сошла? Что ты набираешь?
– Ты не понимаешь, – сказала она. – У нас там ничего этого нет.
– Где «там»?
– Ну там. – Она показала вверх.
– А ты уже собираешься отчалить? Туда?
– Конечно. Ты меня все равно не любишь.
Он вздохнул:
– Начинается! – И сменил тему: – А на хрена там шары?
– Что значит «на хрена»? – удивилась она. – У меня же там дети! Я все украшу, будет красиво!
– Фаллосами?
– Почему? Не только. Смотри: тут золотые рыбки, сердце…
– А «Волшебный рост»? Это не для детей!
– Я знаю. Это для моих цветов.
– А «Вечный зов»?
– Для тебя. Дай мне еще немножко денег…
Электричка, грохоча по мосту, пересекла какую-то речку, и в вагон, где сидели – в разных концах – Ангел и Пачевские, вошла молодая нищенка с грудным ребенком на руках и девятилетней веснушчатой дочкой, которая одной рукой держала мать за рукав, а другой, выставленной вперед, просила подаяние.
Ангел, потрясенная, словно окаменела, глядя на них.
А они молча, без единого слова, шли по проходу, и только изредка что-то ложилось в протянутую ладошку девочки, и тогда она кланялась своей русой головкой и тихо говорила:
– Спасибо, извините… Спасибо, извините…