Пчелиный волк

Дрюпин открыл дверцу шкафа и вытащил коробку с сапогами. Вообще, сапогами их было можно назвать только с большой долей условности. От настоящих сапог у скороходов сохранилась лишь подошва. Толстая, резиново-металлическая подошва. К подошве крепились мощные толкательные рычаги, такие же толстые тяги, резервуары с топливом, еще что-то техническое. Нелепое сооружение, громоздкое на первый взгляд, но с его помощью можно легко обогнать мопед. И запрыгнуть на двухметровую высоту.

Дрюпин напялил сапоги и, пыхтя, затянул ремни.

– Для того чтобы активировать сапоги, теперь не надо нагибаться и нажимать на кнопку. Легким движением мизинца…

Сапоги не включались. Дрюпин морщился и пыхтел, видимо, вовсю работал мизинцем.

Сапоги не срабатывали.

– Все вы так, – грустно сказал я. – Говорите, что изобрели вечный двигатель, а получается обычная картофелечистка… Я хотел с тобой все ж таки обсудить…

Дрюпин рыкнул, присел, выплюнул отвертку и стал ковыряться в правом скороходе.

– Иди, Джеки, тренируйся, – посоветовал я. – Ты недостаточно утруждал себя занятиями…

– Сейчас я… Ага!

В сапогах щелкнуло, и из носков выскочили два длинных ножа. Судя по тонким треугольным узорам на лезвии, это был супербулат. Перекристаллизованная сверхуглеродистая сталь, так, кажется. Такой ножик при должном усилии может разрубить рельсу узкоколейки. Опасная вещь. У меня самого такой есть. За голенищем.

– Это бонус. – Дрюпин подмигнул. – Я и тебе, кстати, сделал.

– Это какой палец? – спросил я.

– Второй… То есть левый. Сейчас еще правый попробую. Ага…

Сапоги лязгнули, подбросили Дрюпина вверх и мощно приложили его об потолок.

– Ай! – визгнул Дрюпин.

Я отпрыгнул в сторону.

– Ой! – визгнул Дрюпин и шлепнулся на пол.

Сапоги не унимались, они дергались и дергались, совершали шагательные движения. Дрюпина таскало по комнате, он переворачивал мелкую мебель и непристойно ругался. Ножи из супербулата рубили все, что встречалось на их пути, я запрыгнул на подоконник, в недосягаемость.

– Ножи спрячь! – крикнул я этому придурку.

Но то ли мизинцы у него заклинило, то ли заклинило сами сапоги, прервать свое разрушительное движение Дрюпин не мог.

– Останови их! – орал Дрюпин. – Останови, зараза!

Я собрался было это уже сделать, но для начала надо было выдать что-нибудь приличное и подобающее случаю. Я подумал и сказал:

– Уважаемые посетители музея вселенского кретинизма! Сейчас вы можете наблюдать душераздирающую по своему драматизму сцену! Иванушка-дурачок борется с собственными сапогами-скороходами, которые в свою очередь борются за независимость от деспотичного имбицила!

– Помоги! – пискнул Дрюпин. – Они меня сейчас расшибут!

Сапоги неожиданно дернулись особенно мощно, и Дрюпина снова подбросило. Он быстро перевернулся в воздухе и врубился своими суперножами в потолочное перекрытие. Сапоги отключились.

Дрюпин повис вниз головой.

– Отлично, – сказал я. – Дрюпинг, я явился к тебе, чтобы серьезно поговорить. Ты один?

– Нет! С хором кавалеристов!

– Я так и думал. Вот что я хочу тебе сказать…

– Сними меня, – угрюмо попросил Дрюпин.

– Тебя как, в профиль или анфас снять?

– Сними меня с потолка!

– Давай сначала поговорим…

– Я ни о чем не буду говорить в подвешенном состоянии! – Дрюпин рванулся, из карманов на пол посыпались гайки, отвертки, мелкий технический инструментарий.

Даже ватерпас.

– Напротив, Дрюпин, в таком состоянии только и следует говорить. Кровь приливает к мозгу…

– Заткнись и сними меня быстренько!

Я поднял с пола надфиль и стал аккуратно подтачивать ногти. Дрюпин злобно молчал.

– Дрюпин, я рассказывал тебе про то, как меня воспитали собаки динго? – спросил я через минуту. – Они воспитали меня в условиях сурового дарвинизма, в обстановке тотальной безжалостности…

Дрюпин злобно в меня плюнул, что глубоко меня оскорбило. Я взял кусок проволоки, взял тренировочную резинку, за три минуты изготовил рогатку и принялся расстреливать технического гения мелкими болтиками.

Дрюпин ойкал, но был стоек минут пять, не меньше. После того, как я в седьмой раз попал ему в ухо, Дрюпин согласился со мной беседовать.