Оценить:
 Рейтинг: 0

Последние дни Помпей

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 12 >>
На страницу:
6 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Да. У нее душа Весты и пояс Венеры, – сказал Клодий.

– Какая изысканность выражений! – подхватила его тень.

– Это просто чудо! – воскликнул Главк. – А нельзя ли ее увидеть?

– Я отведу вас туда сегодня вечером, – сказал Клодий. – А пока… – И он снова встряхнул стаканчик с костями.

– Я к твоим услугам, – сказал Главк любезно. – Панса, отвернись!

Лепид и Саллюстий играли в чет или нечет, прихлебатель Клодия смотрел на игру, а Главк и Клодий, бросая кости, постепенно входили в азарт.

– Клянусь Поллуксом! – воскликнул Главк. – Мне во второй раз выпали «псы»!

– А теперь помогай мне, Венера! – сказал Клодий и долго тряс стаканчик. – О мать Венера, вот она! – и он выкинул самое большое число очков, называемое именем этой богини. – Она покровительствует счастливцам.

– Венера неблагодарна, – беззаботно сказал Главк. – Я всегда приносил жертвы на ее алтарь.

– Кто играет с Клодием, скоро, подобно Куркулиону у Плавта, поставит на кон свой плащ, – прошептал Лепид.

– Бедный Главк, он слеп, как сама Фортуна, – отозвался Саллюстий ему в тон.

– Ну, хватит, – сказал Главк. – Я уже проиграл тридцать тысяч сестерциев.

– Ах, как жаль… – начал Клодий.

– О воплощение доброты! – воскликнула его тень.

– Не нужно сожалений! – сказал Главк. – Удовольствие, которое я получаю от игры с тобой, Клодий, вознаграждает за проигрыш.

Разговор оживился и стал общим, чаши наполнялись все усерднее, и гости Главка снова начали восхвалять Иону.

– Чем дожидаться, пока погаснут звезды, давайте посетим ту, перед чьей красотой они меркнут, – сказал Лепид.

Клодий, видя, что игру уже не возобновить, поддержал его, и Главк, хоть и уговаривал гостей остаться и продолжать пир, не мог скрыть своего любопытства, возбужденного похвалами Ионе: поэтому все (кроме Пансы и тени Клодия) решили отправиться к прекрасной гречанке. Они выпили за здоровье Главка и императора Тита, совершили последнее омовение, после чего надели обувь и, спустившись с лестницы, прошли через ярко освещенный атрий, и злая собака, выложенная мозаикой у порога, их не тронула. Луна только что взошла и озарила еще оживленные улицы города.

Они прошли квартал ювелиров, весь залитый огнями, которые отражались, играя, в драгоценных камнях, выставленных в лавках, и очутились у дверей Ионы. В вестибуле рядами горели светильники, по обоим концам таблина висели пурпуровые занавеси, расшитые красивыми узорами, стены и мозаичный пол сверкали ярчайшими красками, а в портике, окружавшем благоухающий сад, они нашли Иону, вокруг которой уже толпились, аплодируя ей, восхищенные гости.

– Ты, кажется, сказал, что она афинянка? – прошептал Главк, когда они шли через перистиль.

– Нет, она из Неаполя.

– Из Неаполя! – повторил Главк.

В этот миг толпа, окружавшая Иону, расступилась и открыла его взору светлую красоту нимфы, которую его память хранила так долго.

Глава IV

Храм Исиды. Ее жрец. Характер Арбака

А теперь вернемся к египтянину. Мы расстались с Арбаком в полдень на берегу залива, когда он покинул Главка и его приятеля. Очутившись в более оживленном месте, он остановился и поглядел на эту толпу с горькой улыбкой на смуглом лице, скрестив на груди руки.

– Болваны, ничтожества, идиоты – вот вы кто! – пробормотал он тихо. – В наслаждениях, в торговле, в религии вас равно обманывают страсти, с которыми вы не в силах совладать! Вы для меня пустое место, вы не будите во мне никаких чувств, даже ненависти. Греки и римляне, у нас, у древней мудрости Египта, украли вы огонь, который одушевляет вас. Ваши знания, ваша поэзия, ваше искусство, ваше варварское умение вести войны (все это так ничтожно и искажено и сравнении с великим образцом!) вы украли у нас, как раб крадет объедки после пира. Презренные обезьяны! Римляне, шайка воров! Подумать только – вы наши господа! Пирамиды больше не взирают со своей высоты на народ Рамсесов – римский орел торчит над нильским змеем. Наши господа… Нет, только не надо мной! Моя воля держит в повиновении и сковывает вас, хотя оковы эти невидимы. До тех пор, пока хитрость могущественнее силы, пока есть храмы, в которых оракулы могут дурачить людей, мудрые владычествуют над миром. Даже ваши пороки для Арбака – источник радостей, радостей, не оскверняемых глазами черни, беспредельных, щедрых, неисчерпаемых, которых ваши им осиленные умы не могут ни постичь, ни вообразить. Бредите же дальше, жадные и тщеславные глупцы! Ваши ничтожные мечты о ликторских связках и квесторской должности и вся эта комедия рабской власти вызывают у меня смех и презрение. Я властвую повсюду, где верят в богов. Я правлю душами, сокрытыми под покровом пурпура. Пусть пали Фивы, но Египет пребудет вовек. Арбак покорит мир.

С этими словами египтянин медленно пошел к городу, пересек форум, возвышаясь над шумной толпой, и направился к небольшому, но красивому храму, посвященному Исиде.

Храм в то время был лишь недавно построен на месте старого, за шестнадцать лет перед тем разрушенного землетрясением, и стал таким же модным у непостоянных и легкомысленных жителей Помпей, как у нас иногда становится модной новая церковь или новый священник. И таинственные слова, в которые были облечены пророчества, и слепая вера, с которой их принимали, были поистине поразительны. И если они не были гласом божества, то, во всяком случае, обнаруживали глубокое знание человеческой природы: они точно соответствовали обстоятельствам в жизни каждого из верующих и выгодно отличались от туманных и неопределенных предсказаний, которые можно было услышать в храмах других богов, соперников Исиды. Когда Арбак подошел к ограде, отделявшей непосвященных от святилища, толпа, в которой были люди всех сословий, но большинство составляли торговцы, затаив дыхание и благоговея, замерла перед множеством алтарей, стоявших на открытом дворе. Семь ступеней из паросского мрамора вели в самый храм, по стенам которого, в нишах, стояли статуи, а сами стены были украшены орнаментом в виде плодов граната, священного дерева Исиды. Посреди храма был большой пьедестал, а на нем – две статуи: Исиды и ее всегдашнего спутника, безмолвного, таинственного Гора. Но в храме было и много других божеств, составлявших свиту египетской богини: родственный ей многоименный Вакх, Киприда – одно из греческих воплощений Исиды, Анубис с собачьей головой, бык Апис и всякие египетские идолы, грубые и безымянные.

Но не следует думать, что в городах Великой Греции сохранялись в чистоте древние египетские обряды культа Исиды. Южные народы, в которых смешалась различная кровь, высокомерные и невежественные, соединили обряды всех стран и веков, и глубокие таинства Нила исказились до неузнаваемости из-за множества бесцеремонных, наглых новшеств, привнесенных из чуждых вер, которые процветали на берегах Кефиса и Тибра. В храме Исиды в Помпеях служили римские и греческие жрецы, не знавшие ни языка, ни обычаев древнего народа, который ей поклонялся когда-то; и потомок грозных фараонов Египта, делая вид, будто благоговейно склоняется перед ее алтарем, втайне презрительно смеялся над ничтожными обрядами, над жалкими попытками подражать торжественному и неповторимому культу его знойной страны.

Теперь на ступенях храма, по обе стороны от входа, стояли в белых одеждах те, кто готовился принести жертвы, а на самом верху встали двое жрецов низшего ранга: один держал ветвь, другой – небольшой сноп колосьев пшеницы. Посредине, в узком проходе, толпились зрители.

– Что привело вас сегодня к алтарям священной Исиды? – шепотом спросил Арбак у одного человека, торговавшего с Александрией (благодаря этой торговле, вероятно, в Помпеях и распространился культ египетской богини). – Судя по белым одеждам этих людей, сейчас будет принесена жертва; а поскольку собрались все жрецы, вы, как видно, приготовились выслушать вещания оракула. На какой же вопрос будет дан ответ?

– Мы все здесь торговцы, – также шепотом ответил этот человек (который был не кто иной, как Диомед), – и хотим узнать судьбу наших судов, которые завтра отплывают в Александрию. Сейчас мы принесем жертву и будем молить богиню ответить нам. Как ты видишь по моим одеждам, сам я не в числе тех, которые испросили у жрецов позволения принести жертву, но и я, клянусь Юпитером, очень даже заинтересован в удачном плавании! Торговля у меня идет бойко, иначе как мог бы я прожить в эти суровые времена?

Египтянин сказал серьезно:

– Хотя Исида всегда была богиней земледелия, она тем не менее покровительствует и торговле.

И, обернувшись к востоку, Арбак, казалось, погрузился в молитву.

Теперь на ступенях появился жрец, с головы до ног одетый в белое; поверх венка у него на голове было накинуто прозрачное покрывало. Двое жрецов сменили тех, что стояли по бокам от входа, – обнаженные по пояс, они снизу были закутаны в свободные белые одеяния. Тем временем еще один жрец, сев на нижней ступени, начал играть что-то торжественное на длинном духовом инструменте. На половине лестницы стоял еще один жрец, держа в одной руке венок, а в другой – белый скипетр. Величественный ибис (священная птица в египетской религии) делал эту восточную церемонию еще более живописной, безмолвно взирая со стены на обряд или расхаживая возле алтаря у подножия лестницы.

У этого алтаря стоял теперь жрец, готовившийся принести жертву.

Когда гаруспики стали осматривать внутренности жертвенных животных, лицо Арбака утратило свое суровое спокойствие и преисполнилось благочестивого ожидания – оно озарилось радостью, как только знаки были сочтены благоприятными и огонь начал быстро поглощать жертвы, а вокруг распространилось благоухание мирры и ладана. Тут мертвая тишина воцарилась в толпе, люди перестали перешептываться, жрецы собрались на верху лестницы, а один из них, обнаженный, не считая повязки на бедрах, выбежал вперед и, приплясывая, с дикими жестами, стал молить богиню ответить на вопрос. Наконец он умолк в изнеможении, и тогда тихий журчащий звук послышался внутри статуи; голова ее трижды качнулась, губы раскрылись, и глухой голос произнес таинственные слова:

Волны есть, что блестят, как доспехи бойцов.
Есть могилы на дне – они ждут мертвецов.
Злая буря приходит затишью взамен,
Но судов ваших путь будет благословен.

Голос смолк, и толпа вздохнула свободнее. Торговцы переглянулись.

– Все яснее ясного, – пробормотал Диомед. – На море будет шторм, как часто бывает ранней осенью, но наши суда уцелеют! О благая Исида!

– Хвала богине во веки веков! – воскликнули торговцы. – Ее предсказание не могло быть яснее.

Верховный жрец поднял руку, призывая к тишине (служение Исиде требовало от шумных жителей города почти невозможного – молчания), окропил алтарь, сотворил короткую заключительную молитву, и толпа разошлась. Однако египтянин задержался на храмовом дворе, и, когда народу стало поменьше, один из жрецов, подойдя к ограде, почтительно его приветствовал.

Лицо у жреца было удивительно бесстрастное – бритая голова с низким и узким лбом, как у африканского дикаря, а на висках, которые последователи науки, отлично известной древним, несмотря на свое новое название, считают центрами стяжания, были огромные, почти противоестественные выпуклости, которые делали его голову еще уродливее. Лоб был весь изрезан сетью глубоких морщин, глаза были темные, с мутными белками, короткий, но широкий нос с раздувающимися, как у сатира, ноздрями, толстые бледные губы, высокие скулы, пятнистая пергаментная кожа довершали черты этого лица, на которое никто не мог взглянуть без отвращения, и лишь немногие – без страха и недоверия: что бы ни было на уме у этого человека, его звериное обличье заставляло предполагать худшее; жилистая шея, широкая грудь, нервные пальцы и тонкие руки, обнаженные до локтей, изобличали в нем человека крепкого и выносливого.

– Кален, – сказал египтянин этому «красавцу», – ты заметно улучшил голос статуи, последовав моему совету. И стихи твои превосходны. Всегда предсказывай счастливую судьбу, разве только она никак уж не может свершиться.

– К тому же, – добавил Кален, – если буря и потопит проклятые суда, разве мы этого не предсказали? И разве не благословен их груз, если обретает вечный покой? Ведь именно о покое молит мореплаватель в Эгейском море, – во всяком случае, так говорит Гораций. Но есть ли в море место покойнее морского дна!

– Ты прав, мой милый Кален. Хотел бы я, чтобы Апекид перенял у тебя твою мудрость. Но мне нужно подробней поговорить с тобой о нем и кое о чем еще. Можешь ты провести меня в какое-нибудь не очень священное место?

– Конечно, – отвечал жрец, вводя его в одну из маленьких пристроек возле отворенных ворот.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 12 >>
На страницу:
6 из 12

Другие аудиокниги автора Эдвард Джордж Бульвер-Литтон