Дочь Ленина. Взгляд на историю… (сборник)

Он бросается к окну, задергивает занавеску.

ОНА: Еще забыл!

Он торопливо гасит свет.

ОНА: И вправду помнишь!

В темноте стоны любви. Потом страстный женский крик: «Мамочки, мамочки, мамочки, мамочки – о! о! о!»

Позднее утро Он и Она – только проснулись.

ОНА: Боже мой, сколько сейчас?

ОН: Думаю, около одиннадцати.

ОНА: Чума! Иди мыться!

ОН: Это было этажом выше… по-моему?

ОНА: Естественно там это и осталось. Квартира 32. Живет там все та же бабуля. Раньше давала писать задаром. Сейчас туалет нам сдает. У старушки бизнес. Ключ висит под Лениным… Весь дом выселили, только про бабулю забыли. И она в квартире 32 спокойненько живет. Мой – сейчас серьезный чин в милиции. Он узнал: дом хотят продать иностранной фирме под офисы. Мы поможем бабке приватизировать квартиру, потом у нее купим, и продадим фирме за очень большие баксы. Кстати этот полуподвал мы тоже приватизируем, и откроем ночной бар… Конечно, с девчушками.

ОН: Мне ночью снилось. Какой-то «краснорожий, с лицом похожим на вымя», и ты ему говорила: «Я его, то есть меня, запросто продам». И я проснулся.

ОНА: Мне хотелось бы тебя продать… Да кто купит! А сейчас иди писать, а я буду краситься. времени много. Ну иди, иди, ты же знаешь, я стесняюсь голая.

Он уходит.

Она встает, торопливо делает зарядку, одевается… Ставит кофе на электроплиту.

Он возвращается.

ОНА: Включи телик для бодрости, ненавижу тишину. Там теперь по утрам замечательно орут рок.

ОН: Ненавижу рок – это то, от чего схожу с ума в Америке.

ОНА Теперь у нас будешь сходить.

Он включает.

ГОЛОС ДИКТОРА: «Образован Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению. В СОСТАВ КОМИТЕТА ВОШЛИ»…

Застыв, они слушают сообщение диктора.

ОН: Боже мой!

ОНА: Идиот Горби – отдыхать поехал! Как будто здесь можно отдыхать – здесь можно только умереть! Ну теперь начнется… Сукины дети! Снова партсобрание, Карла Марла, Лукич… Слушай, а папа Ленин – провидец: все ждал событий! Все ружье готовил. Снова «советский народ – неутомимый строитель Коммунизма». Все народы утомились, а мы нет. Ну почему я здесь родилась? Думаю, сейчас придет.

ОН: Кто?

ОНА: Мой! Недаром вчера меня о деньгах спрашивал! Он уже вчера все знал! Нужно в темпе мотать отсюда.

Он лихорадочно одевается.

ОНА: Торопись! (набирает номер, включив спикер).

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Алло.

ОНА: Диана, это я.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Уже слышала?

ОНА: Слышала.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Теперь еще послушай.

Становится слышен глухой грозный шум.

ОНА: Это еще что?

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Танки.

ОНА: Какие танки?

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Какие бывают… С пушками!

ОНА: Иди на *…!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Ну ты же слышишь. Идут прямо под окном… У меня окна – одно на Садовое – и другое на повороте на Кутузовский…

ОНА: Значит идут к Белому дому…

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: У нас всюду патрули… У меня пост поставили прямо у парадного… Любуюсь сверху на сапоги часовых.

Он нетерпеливо, нервно расхаживает.

Звук льющейся воды за окном.

ОНА (ему): Перестань трусить, лучше отгони от окна эту падлу!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Что там у тебя?

ОНА: Как всегда… Та власть, эта власть – все равно ссут у окна.

Он подходит, открывает штору.

В окне видны сапоги. Он тут же испуганно задергивает.

ОН: Сапоги!