Дочь Ленина. Взгляд на историю… (сборник)

В конце века все мои многочисленные братья разъехались в разные города. Они рубили головы в Реймсе, Орлеане, Суассоне, Монпелье, Дижоне… И когда мы сходились у отцовского стола, слуга почтительно называл нас по местам службы – месье де Реймс, месье де Орлеан… Смешно, но эти домашние прозвища вскоре стали официальными. Так я стал именоваться месье де Пари… Братья уже тогда обзавелись женами – дочерьми провинциальных палачей. Но я не спешил жениться. Ибо мне не нужна была женщина. Мне нужны были женщины, очень много женщин.

Как сладостны они все! Маленькую, костлявую я видел газелью. Чернявую, сухопарую – страстной брюнеткой. Толстые губы были для меня «зовущими к поцелую», и заплывшая жиром плоть грезилась мне воплощением томной неги… Однако узнав о моих занятиях, женщины в ужасе убегали. Со мной не хотели спать даже шлюхи. И, конечно, я нашел выход. Каждый вечер, переодевшись в дорогое платье, я покидал наш дом. Взяв экипаж, отправлялся в Пале Рояль, где разгуливали царицы света и полусвета… Здесь я был шевалье де Лонгеваль – это наше родовое имя. Что ж, должность палача не лишала нас дворянства. В голубом роскошном камзоле, приклеив восхитительную бородку «а ля Ришелье», я отправлялся на поиски приключений. Ухаживая за дамами, я мог себе позволить быть очень щедрым. Король отлично платил мне за услуги. Я получал шестнадцать тысяч ливров в месяц, плюс надбавка за каждую отрубленную голову. Если даже вычесть деньги, которые я платил пыточнику (когда казнь сопровождалась пытками) и плотнику (который следил за сооружением эшафота), оставалась кругленькая сумма… Именно тогда и произошло необыкновенное знакомство.

Мало кто посещал наш дом… Да что там «посещал»! Люди мыли руки, если случайно здоровались со мной. Аббат Гомар – один из немногих, кто решался приходить к нам.

Появляется аббат Гомар. В грубой рясе францисканского монаха, перепоясанной веревкой.

САНСОН. Этот францисканский монах стоял на эшафоте вместе со мною. Я отправлял ко Всевышнему, он напутствовал к встрече с Ним. Но однажды за столом после хорошей рюмки хорошего вина…

ГОМАР. Ах, друг мой! Каждый раз, молясь за преступника, я думаю о грехах в своей семье…

САНСОН. Вы позволите налить?…

ГОМАР. Не стесняйтесь. Вино создает общество, хорошее настроение. Мне это нынче необходимо. Моя племянница – Жанна де Вобернье, существо восхитительное, но… совершенно погрязшее в пороке…

САНСОН. Я был – весь внимание…

ГОМАР. Не забывайте наливать… Самое грустное, мой мальчик: она родилась в той же деревушке, что Жанна Д’Арк. Она даже названа в честь Орлеанской девственницы… Но вместо добродетелей героической Жанны… (Горестно.) Не забывайте наливать…

САНСОН. Крепитесь, святой отец.

ГОМАР. Мою Жанну сгубила красота. Жаворонка заманивают в клетку блеском зеркала… Грязная сводня заманила мою пташечку блеском легкой жизни. И нынче семена порока дали пышные всходы!

САНСОН. Порок меня не пугал, всходы обнадежили. Я выведал у аббата, где живет красавица, и, объяснив себе, что просто обязан вернуть красотку на стезю добродетели… стал караулить у ее дома…

Появляется Жанна со служанкой.

САНСОН. Боже… Лазоревые глазки, коралловые губки! Роскошная копна белокурых волос!.. А кожа!.. А грудь! Венера! Венера!..

РЕЖИССЕР М. Эти жалкие слова нужно кричать. Эта страсть – на разрыв аорты! Как Бомарше кричал любовнице: «Я хочу слиться с тобой, сука! Я хочу сожрать тебя живьем, тварь! Я хочу мою кровь – в твою!»

ЖАННА (резко обернувшись). Вы шпионите за мной, сударь? Кто вы?

САНСОН. Жертва, сраженная вашей красотой. (Кланяется.) Шевалье де Лонгеваль, молящий о счастье быть принятым вами.

ЖАННА (внимательно оглядев его). Пожалуй, вам можно будет зайти ко мне. Однако есть «но»…

САНСОН. Скажите! И, клянусь, преодолею!

ЖАННА (насмешливо). Преодолеть шевалье сможет только в случае, если он очень и очень состоятельный…

Комната Жанны – как картина Фрагонара. Жанна сидит в кресле. На лесенке над нею нависает парикмахер – сочиняет модную прическу, гигантское многоярусное сооружение из волос, увенчанное Амуром со стрелой. За всем этим наблюдает немолодой господин в золотом камзоле. Бросается в глаза его крупный хищный нос.

Входит Сансон.

ЖАННА (представляет). Шевалье де Лонгеваль. Шевалье де Сенгаль.

Оба в поклоне церемонно метут шляпами пол.

ЖАННА (шевалье де Сенгалю). Ну, начинайте наставления, несносный. И, надеюсь, вы при деньгах. Все так подорожало: прическа стоит, как маленькое поместье, ужас! Я готова сделать перерыв. (Вскакивает с кресла и ловко задирает юбки.)

ДЕ СЕНГАЛЬ. Нет-нет, сударыня! Мы получили друг от друга все, что могли дать. Вы слишком хороши, чтобы я имел право наслаждаться вами столь долго. Мы расстаемся, я покидаю Париж. Но на прощанье, милая Жанна, позвольте дать несколько советов, которые ценнее денег.

ЖАННА. Стал старый и жадный…

Усаживается на прежнее место – в кресло. Парикмахер продолжает трудиться.

ДЕ СЕНГАЛЬ. Первое: прекрасная плоть – это капитал. А всякий капитал требует, чтоб его пустили в рост. Любовь – как война, она должна сама себя содержать. Я хочу на прощанье сделать вам подарок. Завтра вы, обнаженная, ляжете на розовое канапе. Вас нарисует присланный мной живописец. Моя задача – передать этот портрет королю. Ваша – впоследствии расплатиться со мной… И торопитесь: многое говорит о том, что в этой спесивой стране что-то вскоре произойдет. Народ – это сборище палачей. (Сансон вздрагивает.) Дайте простолюдину шесть франков, велите кричать: «Да здравствует король!» – и он радостно доставит вам это удовольствие. Назначьте семь, прикажите кричать: «Смерть королю!» – и он заорет с еще большей радостью. У народа нет принципов и веры. Его боги – хлеб, вино и безделье. Безнаказанность он считает свободой, аристократию – злым хищником, а наглых демагогов – пастырями, нежно любящими свое стадо. Ваш монарх уже сказал: «После меня – хоть потоп». Так что второй мой совет: заработав деньги, спешите покинуть эту опасную страну грядущего потопа!.. (Наклонившись, шепотом.) Судя по крепким бедрам, линиям рта и подбородку, этого шевалье стоит пустить в дело. Но, насладившись, поскорее оставьте эту опасную страну. Совет мудреца! (Склонившись в поклоне, вновь подметает шляпой пол и удаляется.)

ЖАННА (разочарованно). Ушел, скупердяй! (Сансону.) Что скажете вы?

САНСОН (тотчас бросается на колени). Я пришел заклинать вас вернуться на стезю добродетели!

ЖАННА. Хотите вернуть меня на стезю… сейчас?

Сансон кладет деньги.

ЖАННА (парикмахеру). Оставьте же нас… и поскорее.

САНСОН. Что было потом… рассказ об этом я унесу с собой в могилу.

Прошло три дня. Вновь над Жанной колдует парикмахер.

ЖАННА. Сегодня мы прощаемся, мой милый…

САНСОН. Не бросайте меня! Я принес вам много денег.

ЖАННА. Это много для вас, увы, не для меня… Я мотовка, мой друг. Я несколько раз бежала из Парижа от кредиторов. Но они меня всегда легко находили… Знаете, как? Узнавали, где тратится наибольшее количество денег. (Хохочет.) Так что доверимся мудрым словам шевалье де Сенгаля. Мы уже насладились друг другом – стоит ли повторять пройденное?

САНСОН. Я был влюблен и высказал эту жалкую мольбу всех влюбленных: «Не прогоняйте меня, я могу вам еще пригодиться!».

ЖАННА (смеется). Глупец, я родилась в той самой деревушке, где родилась другая Жанна. И верю: меня ждет великая судьба!

САНСОН. Она оказалась права. Шевалье де Сенгаль… впрочем, никакой он был не шевалье – венецианский проходимец по имени Казанова… Но рассчитал он правильно: голая красавица тотчас покорила стареющего короля. И стала знаменитой фавориткой – графиней Дюбарри. А Франция весело запела: «Ах, плутовка, старого развратника соблазнила ловко…» Так что она не ошиблась… Но я тоже не ошибся! Я очень пригодился ей – правда, через двадцать лет…

Сансон залезает в карету. Он глядит из окна кареты в исчезнувший век.

Он вспоминает тот галантный Париж.

САНСОН. Париж тогда был сладостной блудницей. Гостиные представляли собой поле брани, где шло непрерывное сражение. Все мужчины сражались за то, чтобы соблазнить женщин, все женщины – за то, чтобы побыстрее быть соблазненными…

РЕЖИССЕР М. Галантная музыка! Тот маскарад!..

САНСОН. Это случилось после смерти старого короля. «Король умер! Да здравствует король!». Людовик Шестнадцатый только что вступил на престол. В ту ночь я придумал отправиться на маскарад в Опера… Знакомое чувство: на эшафоте я прячу свое лицо под маской и то же делаю на маскараде. (Надевает маску и выпрыгивает из кареты.) Мой камзол, моя фигура всегда привлекали внимание дам. Впрочем, с дамами надо здесь поосторожнее – под маской прячутся старухи и девицы, царицы света и полусвета… В тот вечер я увидел изящное домино, сопровождаемое несколькими кавалерами…

Неизвестная в домино весело смеется.

САНСОН. Никогда не видел столь грациозного тела.