Париж

Париж
Эдвард Резерфорд

The Big Book
Город любви. Город роскоши. Город страха. Город веселья. Захватывающая история о том, как небольшое военное поселение древних римлян на топких берегах Сены чудесным образом превратилось в Город Света, эпицентр западной цивилизации. Увлекательная история многих поколений пяти семей, чьи судьбы причудливым образом переплелись в Париже. Аристократов, ведущих свой род от рыцарей Карла Великого, бунтарей, разжигавших огонь Великой французской революции, торговцев, потерявших все во время правления Людовика XV и опять разбогатевших при Наполеоне, простолюдинов с Монмартра, строивших Эйфелеву башню и грабивших богатеев около кабаре «Мулен Руж». Рассказ о любви, предательстве и семейных тайнах, о людях, создавших Париж, великий центр мировой культуры. Это роман для всех, кто был в Париже и влюбился в этот город. Эта книга для тех, кому еще предстоит там побывать. Впервые на русском языке!

Эдвард Резерфорд

Париж

© Е. Копосова, перевод, 2014

© Ю. Каташинская, карты, 2014

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство АЗБУКА®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Эта книга посвящается памяти моего кузена Жана Луи Бризара, который работал педиатром в больнице Божон, в Британском госпитале и в Американском госпитале в Париже

Родословные главных героев

Глава 1

1875 год

Париж. Город любви. Город огней. Город роскоши. Город святых и ученых. Город веселья.

Гнездо порока.

За две тысячи лет Париж видел все.

Не кто иной, как Юлий Цезарь, первым разглядел преимущества местности, которую сделало своим домом скромное племя паризиев. К тому времени средиземноморский берег Южной Галлии уже не первый человеческий век являлся римской провинцией; и когда Цезарь решил присоединить к империи беспокойные кельтские племена Северной Галлии, ему не понадобилось на это много времени.

Римляне быстро сообразили, что во владениях паризиев логично заложить город, так как сюда свозилась продукция с огромных плодородных равнин Северной Галлии; кроме того, через эти земли протекала судоходная река Сена. На юге истоки Сены сухопутными тропами соединялись с могучей Роной, которая вела к оживленным портам Средиземного моря. На севере Сена впадала в узкое море, за которым лежал остров Британия. Это была великая система водных путей, соединявшая южный и северный миры. Греческие и финикийские торговцы пользовались ею еще до рождения Рима. Место было выбрано идеально. Сердце земель паризиев находилось в широкой неглубокой долине, где Сена делала несколько изящных поворотов. В средней части долины река расширялась, и в этой красивой излучине в направлении восток-запад лежало несколько больших заиленных участков и островов, похожих на огромные баржи, бросившие якорь посреди потока. На северном берегу вдаль и вширь тянулись луга и болота вплоть до края низкой гряды пригорков и утесов, окаймляющей долину. Кое-где склоны были покрыты виноградниками.

А на южном берегу – левом, если двигаться вниз по течению, – возле реки мягко вздымалось низкое, плоское возвышение наподобие стола, поставленного у воды. Именно здесь заложили римляне свой город: большой форум и главный храм, амфитеатр неподалеку, сеть улиц вокруг и дорогу, идущую с севера на юг прямо сквозь центр города, по мосту через реку к самому крупному острову, который был тогда пригородом с прекрасным храмом в честь Юпитера, и по второму мосту на северный берег. Сначала город назвали Лютецией. Но также его знали и под другим, более внушительным именем: город Паризиев.

В Темные века после падения Римской империи германское племя франков завоевало эту территорию и основало Франкское государство. Позднее его стали называть Францией. На эти изобильные края совершали набеги и гунны, и викинги. Однако остров на реке, обнесенный деревянными укреплениями, похожий на старое, побитое бурями судно, выжил. В Средневековье этот остров превратился в крупный город с лабиринтом из готических церквей, высоких деревянных домов, опасных проулков и зловонных подвалов. Со временем город выплеснулся на оба берега Сены, и уже в таком виде его обнесли высокой каменной стеной. Украшением острова стал величественный собор Нотр-Дам. Здешние университеты пользовались уважением всей Европы. Но затем пришли англичане и покорили Париж. Он мог навсегда остаться английским, но появилась чудесная дева Жанна д’Арк и прогнала их.

Старый Париж: это был город ярких огней и узких улочек, город карнавалов и чумы.

А потом родился новый Париж.

Перемена совершалась медленно. Со времен Ренессанса в темном средневековом городе стали появляться более светлые зоны в духе классицизма. Королевские дворцы и благородные площади придали ему новое величие. Через старые перенаселенные районы пролегли широкие бульвары. Амбициозные правители создали городские перспективы, достойные древнего Рима.

Париж изменял свой облик, чтобы соответствовать сначала великолепию Людовика XIV, а потом изяществу Людовика XV. Век Просвещения и новая республика, возникшая после Французской революции, поощряли классическую простоту, а эпоха Наполеона оставила наследникам имперскую пышность.

Затем процесс перемен ускорился благодаря новому градостроителю – барону Осману. Его грандиозная система бульваров и длинных прямых улиц, обрамленных конторскими и жилыми зданиями, была настолько основательна, что густая мешанина Средневековья исчезла из некоторых районов Парижа почти полностью.

И тем не менее старый Париж не пропал бесследно, он живет почти за каждым углом, навевая воспоминания о прошедших столетиях и прожитых жизнях, что повторялись из поколения в поколение, как старая полузабытая мелодия; сыгранная вновь – в другую эпоху, в другом ключе, на арфе или шарманке, – она все равно узнаваема. И в этом непреходящее обаяние города.

Обрел ли наконец Париж покой? Он страдал и выживал, видел взлеты и падения империй. Хаос и диктатура, монархия и республика – Париж перепробовал их все. Что же ему понравилось больше остального? О, это вопрос… Несмотря на свой возраст и опыт, город, кажется, так и не разобрался.

Недавно он пережил еще одну ужасную катастрофу. Четыре года назад его жители ели крыс. Сначала их унизили, затем обрекли на голод. А потом они двинулись друг на друга с оружием. Прошло совсем немного времени с тех пор, как похоронили мертвых, с тех пор, как развеяло ветром запах смерти и растаяло за горизонтом эхо расстрелов.

Сейчас, в 1875 году, он восстанавливается. Но еще много насущных проблем ждут своего решения.

Маленькому мальчику, светловолосому и голубоглазому, было всего три года. Кое-что он уже знал. О другом ему пока еще не рассказывали. И конечно, кое-что хранилось в тайне.

Отец Ксавье задумчиво посматривал на ребенка. До чего же он похож на мать! Отец Ксавье был священнослужителем, но любил эту женщину. Себе он признавался в своей страсти, однако самообладание его было безупречным, и никто не догадывался о его чувствах. А что касается мальчика, то, конечно же, у Господа имеется насчет него высший замысел.

Возможно, ему суждено быть принесенным в жертву.

Стоял солнечный денек. В фешенебельном саду Тюильри няни присматривали за играющими детьми. Отец Ксавье – духовник семьи, друг в нужде, священник – привел сюда мальчика на прогулку.

– Ну-ка, скажи, как тебя зовут? – с улыбкой спросил он ребенка.

– Роланд д’Артаньян Дьедонне де Синь. – Ребенок уже знал все свои имена наизусть.

– Браво, молодой человек.

Отец Ксавье Парль-Ду был невысоким, жилистым человеком сорока с чем-то лет. Когда-то очень давно он служил в армии, но падение с лошади на всю жизнь одарило его кинжальной болью в спине. Знала об этом лишь горстка людей.

Солдатская жизнь оставила после себя еще один важный след. Он воевал, как того требовал долг. Он видел, как убивают. Он видел кое-что похуже, чем смерть. И в конце концов ему стало казаться, что жизнь не может сводиться только к войне и страданиям, что в ней должно быть что-то более чистое и возвышенное. В ужасном мраке земного мира должно гореть где-то неумирающее пламя света и любви. И он нашел это пламя в Святой церкви.

А еще он был монархистом.

Семью мальчика он знал на протяжении всей своей жизни и теперь смотрел на милое дитя с нежностью, но также и с жалостью. У Роланда нет ни братьев, ни сестер. Его мать, прекрасная душа, та женщина, на которой священник сам хотел бы жениться, если бы не избрал иной путь, имела слабое здоровье. Будущее рода, возможно, будет зависеть целиком и полностью от маленького Роланда, а это тяжкое бремя.

Отец Ксавье понимал, что, будучи священником, должен смотреть на вещи шире. Как говорили иезуиты? «Дайте нам ребенка до семи лет, и он будет нашим на всю жизнь». Какой бы путь ни предначертал мальчику Бог, Ксавье поведет Роланда по этому пути независимо от того, послужит это к счастью или нет.

– А в честь кого тебе дали имя?

– В честь древнего героя Роланда. – Ища похвалы, малыш поднял на своего наставника глаза. – Мама читала мне про него. Он мой предок, – сказал он торжественно.

Священник улыбнулся. Широко известная «Песнь о Роланде» была романтической поэмой, повествовавшей о временах тысячелетней давности. О том, как рыцарь Роланд, друг императора Карла Великого, оказался отрезанным от основных сил войска в горном ущелье. Он протрубил в рог, призывая помощь, но было поздно, и сарацины зарубили его, и потом император оплакивал героя. Утверждение семьи де Синь, будто она ведет свой род от Роланда, было необоснованно, но привлекательно.

– Некоторые твои предки были рыцарями-крестоносцами, – одобрительно кивнул отец Ксавье. – Но это естественно. Ты принадлежишь к благородному роду. – Он помолчал. – А кем был д’Артаньян?

– Славным мушкетером. Он тоже мой предок.

И действительно, прообразом героя «Трех мушкетеров» послужил реально живший человек, а один из мужчин семьи де Синь во времена правления Людовика XIV женился на аристократке с тем же именем. Правда, отец Ксавье сомневался, что до выхода в свет романа Дюма этот факт кого-либо интересовал.

– В тебе течет кровь д’Артаньянов. Они были воинами, которые служили своему королю.

– А Дьедонне? – спросил мальчуган.