Город без памяти

Он нерешительно пошёл обратно к кассе.

– Ну поскольку я ей не болею, насколько мне известно, для меня это тоже бесполезный факт.

Ему в голову пришла неуместная мысль, что если эту фразу он бы не произнёс, а набрал на клавиатуре, после неё стоило бы поставить много-много подмигивающих смайликов.

А весна тем временем сменилась жарким летом, безмятежным и счастливым, как в детстве, с долгой поездкой на велосипеде по бескрайнему зелёному полю, простирающимся до горизонта, а за горизонтом уже ждала маленькая, юркая речушка с песчаным дном, в которую так хорошо, с визгом и брызгами, сигануть с тарзанки. И в небе светило палящее солнце, которое обжигало его кожу, преломляясь в маленьких капельках воды. И свежий ветерок продолжал теребить его волосы, даже тогда, когда он уже сидел в машине, держа в руке кусочек бумаги с её именем и номером телефона.

Он завёл мотор и кинул в рот пару подушечек жвачки.

В пачке осталось 8 штук.

Ночь близилась к своему завершению. Она бледнела, оседала на асфальте и по капле стекала в канализационные люки.

Пора было ехать в сторону дома. По правде сказать, он никогда не считал место, где он живёт, домом – в том смысле, который вкладывают в это слово большинство людей. Для них дом – это очаг, источник света и тепла, который интуитивно чувствуешь и к которому тянешься ещё до того, как тот появляется на горизонте. Он же не ощущал тепла в этих двух комнатах и маленькой, будто из игрушечного домика, кухни. Они были также холодны, как бетонные поребрики вдоль улицы и металлические столбы с неработающими фонарями. Он иногда думал, что если вдруг лизнет обои в своей комнате, то обязательно примерзнёт к ним языком, как к качелям зимой. И дело было вовсе не в центральном отоплении.

С той квартирой у него не было связано никаких воспоминаний – родился он не здесь, детство прошло тоже в другом месте, жил здесь один, да и появлялся довольно редко. Скорее уж он свою машину считал домом, но точно не квартиру.

И всё-таки это было неплохое место, чтобы укрыться от дождя, приготовить скромный ужин и прикорнуть на щербатом диване.

Он въехал во двор, покружил по нему в поисках свободного места (утро было слишком ранним, так что на работу пока никто не спешил) и наконец втиснулся в узкий проём между разлагающимся «Москвичом» и трансформаторной будкой. Он заглушил двигатель, стиснул на прощание руль, кинул в рот ещё две подушечки жвачки и выбрался из машины.

В пачке осталось 6 штук.

Он открыл дверь в парадную и скрылся в тёмном проёме. Распахнутая дверь стала медленно возвращаться в исходное положение, влекомая доводчиком, и в тот самый момент, когда щель составляла всего пару сантиметров, из глубины дома донёсся приглушенный хрип и затем звук падения тела на бетонный пол. К этому времени дверь была закрыта и уже почти не пропускала звуков, однако, если бы некий случайный прохожий приоткрыл её и внимательно прислушался, то услышал бы звук, обычно возникающий, когда кто-то в спешке роется по карманам лежащего человека. Впрочем, случайному прохожему повезло, что он не стал подслушивать у двери, поскольку меньше чем через минуту она резко распахнулась, и на улицу выскочил мужчина. Он огляделся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, торопливо зашагал в сторону проспекта. Руки он держал в карманах спортивных штанов. На запястье правой болтался полиэтиленовый пакет, в который, как опять же будет установлено позднее, и перекочевали немногочисленные предметы из чужих карманов: дистрофичный бумажник, паспорт в потёрто обложке, пачка Pall Mall, брелок с зелёным камешком и надорванная упаковка жевательной резинки.

Шагая вдоль проспекта, мужчина выудил последнюю из пакета, вытряхнул из неё сразу три подушечки и положил их в рот. И умиротворённо улыбнулся. Эйфорию прервал ранний автобус, подъезжающий к остановке на той стороне. Поддавшись загадочному рефлексу, который иногда срабатывает в каждом из нас, он дёрнулся и выскочил на асфальт.

Там его встретил визг тормозов, а затем удар, от которого хрустнула нога, а его самого перевернуло в воздухе и ударило об землю, после чего раздался ещё один хруст – на этот раз шеи.

В пачке осталось 3 штуки.

От удара её выбило из сжатого кулака, она подлетела в воздух и упала на дорогу в нескольких метрах от тела.

Девушка-кассирша, только что закончившая свою смену, ещё долго сидела в машине, вцепившись в руль и с ужасом глядя на тело сквозь трещины на лобовом стекле. Наконец она догадалась достать телефон и дрожащими пальцами набрала телефон скорой помощи.

В Эссене

Вы бывали в Эссене?

Город Эссен располагается на западе Германии. Вместе с Дортмундом, Оберхаузеном, Дуйсбургом, Гельзенкирхеном и прочими городами он образует одну из крупнейших агломераций в Европе, известную как Рурская область или Рурштадт. Её население составляет более 5 миллионов жителей.

Наверное, так принято говорить.

Когда-то здесь находилось много шахт, в которых добывали уголь и руду. А на поверхности располагались многочисленные заводы, которые использовали добытые уголь и руду. Но в двадцатом веке они закончились. Шахтёры вылезли из своих шахт, встретились с рабочими из заводов, и поняли, что все вместе они остались без работы. Начался упадок.

Со временем каждый из городов справился с упадком по-своему. Где-то открылись университеты, где-то – музеи современного искусства. А в Эссене построили крупный выставочный центр Messe Essen. Иногда кажется, что весь город живёт за счёт выставок, которые здесь проходят.

Я приехал в Эссен, чтобы принять участие в выставке Security Essen. Это одна из крупнейших выставок по безопасности в Европе. А может, и в мире. Она проходит раз в два года. Мы выставляем здесь нашу продукцию. Я занимаюсь продажами датчиков контроля периметра в Европу. Хотя моя начальница по маркетингу говорит, что я плохо этим занимаюсь. Иногда, когда у неё плохое настроение.

А мне кажется, что клиентов хватает. Бывает и хуже.

В Эссене нет аэропорта. Сначала я прилетел во Франкфурт, и, не выходя из аэропорта, просто в другом терминале, пересел на поезд и доехал до Эссена. Поезд был красивый и быстрый, но мне не понравилось в нём ехать. Во-первых, я сидел спиной по направлению движения, а во-вторых, в окно ничего не было видно. Сначала я думал, что мы едем в туннеле, а потом понял, что просто наступила ночь.

На вокзале Эссена я пересел на метротрам – это как обычные трамваи, только ходят под землёй. Тут из окна тоже ничего не было видно, разумеется. Я уже очень хотел спать, поэтому заснул сразу, как только упал на кровать в гостиничном номере.