Одиночества нет

Они еще постояли, вместе с кошкой глядя на огонь, а потом пошли домой. Трубочист молча проводил Лену до квартиры, она открыла дверь и попросила:

– Останься.

Она лежала рядом с трубочистом, положив голову ему на грудь. В комнате было темно, и через огромные окна были видны звезды над Ондриевой башней.

– Хорошо, правда? – спросила она.

– Замечательно, – согласился трубочист.

– Интересно, – она поудобнее устроила голову, – как я смогу жить здесь? Город мне нравится, но все так непривычно… рынок на Рыбном пирсе, всего два кинотеатра…

Он вздохнул:

– Ты не останешься здесь.

– Ты что, поедешь со мной туда?

– Нет, – трубочист погладил волосы девушки теплой жесткой ладонью. – Ты поедешь туда одна.

– А как же ты?

– Я не нужен тебе.

У Лены внутри все вдруг оборвалось, как будто кто-то сильно сдавил ей грудь.

– Как это?! – спросила она, привстав на локте и требовательно глядя на трубочиста.

– Очень просто. Тебе нужен другой.

Он лежал на спине и говорил это так спокойно, так уверенно… в один миг он стал омерзителен.

– А как же?!.. – Лена уже не понимала, что делать, что говорить. – Но ведь я!.. А что же было сегодня ночью?

– Сегодня была одна из самых прекрасных ночей в нашей жизни, – он отвечал все так же спокойно, вкрадчиво, мягко.

– Тогда что ты такое говоришь?! С чего ты взял, что можешь решать что-то за меня?!

Трубочист положил пальцы на ее губы и проговорил:

– А почему ты думаешь, что мы могли бы быть вместе? Тебя ведь на самом деле раздражает, что я все время хожу в этом сюртуке и цилиндре, что появляюсь, когда вздумается. Что ты даже не знаешь моего имени! С чего ты взяла, что дальше мы будем жить долго и счастливо? И зачем этими ненужными ожиданиями все портить?

– Что портить? – оторопела она.

– Эту ночь! Разве она была плоха? Нет, нам было хорошо! Нам было замечательно сегодня, почему же в итоге нам должно быть плохо от того, что завтра замечательно уже не будет?

– Я поняла, – покивала она. – Поняла. У тебя и для этого есть целая теория… ну давай. Излагай.

Трубочист сел на кровати и потянулся за одеждой.

– Почти каждая девушка мечтает быть спасенной. Довольно банальный сюжет: красавица в опасности, появляется принц, спасает ее и… они живут долго и счастливо. Большинство девушек усваивает именно этот момент – «долго и счастливо». Когда появляется «спаситель», они влюбляются в него и ждут, что тот останется с ними навсегда. А ведь на самом-то деле спасение этого вовсе не означает! И когда они расстаются, принц оказывается виноват в том, что не было «долго и счастливо», что на душе лишь горечь расставания и ощущение, что тебя обманули. А если бы этих ожиданий не было, запомнилась бы только прекрасная встреча.

Трубочист застегнул рубашку, встал и взял сюртук с поясом.

У Лены внутри была только гулкая пустота. За что с ней опять так? Почему именно с ней?!

– Убирайся!

Он покачал головой, развернулся и пошел к камину.

Лена села на кровати, подтянула колени и закуталась в одеяло. Вновь и вновь она повторяла про себя одни и те же вопросы, не находя на них ответа. Хотелось плакать, и было горько и гадко.

Утро оказалось отвратительным. За окном было серо, и шел дождь. Ужасно не хотелось вставать и куда-то идти, но спать тоже не хотелось. Лена умылась, вышла на кухню и обнаружила, что пришла раньше дяди. Есть не хотелось совсем, и она вяло пожевала бутерброд с сыром, запивая его дурно приготовленным кофе. Тускло подумала, что не любит пить по утрам кофе и ненавидит бутерброды с сыром. Настроение не поднялось даже при виде дяди, приятно удивленного наличием нормального завтрака вместо пельменей. От его хорошего настроения девушке стало еще хуже.

Когда они вышли на улицу, дождь не прекратился. Дядя держал зонт над Леной, и она шла, уткнув взгляд в серый асфальт. Впрочем, глядеть все равно было не на что. Спрятавшиеся под зонтами горожане не спешили приветствовать друг друга и раскланиваться, торговцы жались в лавках, не решаясь выставить прилавки на улицы. Под козырьком одного из подъездов сидел вымокший пес и провожал взглядом прохожих с зонтами.

На работе ее встретили затравленные глаза Михаила и напускная бравада Павла. От этого Лене стало совсем плохо: навалились озноб, тошнота, слабость. Захотелось отгородиться от мира толстенной каменной стеной. Ей предложили уйти домой, но из чувства противоречия она отказалась, вспомнив, что сегодня приходит поставка, за которой дядя просил проследить. Паша утверждал, что прекрасно справится сам, но она упорно мотала головой и твердила, что все равно пойдет в порт.

Избавиться от общества Павла не удалось. В порт они вышли заранее, потому что Лене хотелось подышать свежим воздухом. Паша воспрянул, истолковав это как повод продолжить ухаживания. Галантно, как ему казалось, он раскрыл над ней зонт, а на Крепостном мосту махнул рукой в сторону замка и заявил:

– Это гордость нашего города! Замок на Ондриевом острове! По легенде именно здесь…

Лена бросила на него холодный взгляд:

– Не надо экскурсий!

Не обращая внимания на ее состояние, Паша залепетал:

– Ну что ты, мне просто очень приятно рассказать тебе про мой любимый город.

– Глупости! – перебила она. – Ты его ненавидишь!

Павел оскорбился и начал спорить, упомянул про известный снобизм столичных жителей, считающих, что все провинциалы просто мечтают перебраться в центр. Однако в глубине души с горечью признал, что девушка, в какой-то мере права. Он не любил родной город. Хотя и не особенно стремился отсюда уехать.

Лена шла, обняв себя за плечи, и совершенно его не слушала. Это было тем легче, что негромкие слова почти сливались со стуком капель в купол зонта. Когда они прошли через Федорову площадь, Павел решил, что она мерзнет, и предложил свой пиджак. Лена криво усмехнулась – мужской пиджак на ней? Нелепо и бесполезно. Нет.

Происходившее в порту она запомнила плохо. Павел водил ее по каким-то административным зданиям, они разговаривали со служащими, сидели в коротких очередях, проходили мимо железнодорожных путей, контейнеров и сложенных огромными штабелями товаров. От дождя все стало сырым и таким неприятным, что Лена не хотелось всего этого видеть.

Лишь под конец мероприятия Лена бросила взгляд на портовые краны, серо-стальные волны, на дымку, скрывающую горизонт, и подумала, что в другом настроении бродила бы здесь, с любопытством разглядывая тяжеловесные суда и деловитых людей. Каждая мелочь порта вызывала бы живейший интерес. От этой мысли стало чуть легче. Исподволь она принялась разглядывать суетливый даже под дождем порт. Какой-то невысокий крепкий человек в брезентовом плаще поймал ее взгляд, лукаво подмигнул, и против воли Лена улыбнулась.

Они вышли из порта и отправились обратно в контору. Лена все думала. Собственно, почему она должна страдать? К чему ей это гнетущее чувство одиночества? От нее отказался какой-то неизвестный нелепый тип, полный напыщенных нравоучений? Ну и что! Вот рядом идет человек, который уже голову в кровь разбил о стену ее неприступности. Стоит только дать ему понять, что она согласна быть с ним, и все кончится. Никакого одиночества! Она опять будет нужна кому-то! Она уже нужна!

Они вновь проходили мимо памятника генералу на Федоровой площади, когда Паша предложил:

– Могу ли я пригласить тебя сегодня на обед?

– Это такое романтичное свидание в сопровождении Миши, Васи и всех-всех-всех?

– Нет, что ты, – улыбнулся Павел, – Миша сегодня в обед на улицу Жестянщиков едет, повезет в починку флюгер. А остальных не возьмем. Будем только вдвоем!