Механическое сердце

Один из охранников посмотрел в свой планшетник, после чего кивнул и пропустил дальше.

В следующем ангаре за номером шесть выдавали одежду. Это радовало, поскольку моя роба уже порядком износилась, да и размера моего у них не было.

Комплект новой одежды был окрашен в тёмно-бордовый, был значительно лучше скроен и соответствовал моим меркам. Хоть что-то, чему можно порадоваться за последние недели.

Квартирмейстеры «Кармитажа» были неотличимы от солдат. На своём рабочем месте они не снимали с себя бронекостюмы, несмотря на надёжную охрану.

После шестого ангара я практически нигде не задерживался. Какие-то участки проходил под конвоем, какие-то в шеренге таких же заключённых. Иногда шёл от одного конца помещения до другого самостоятельно. Очевидно, все следили за своими участками, как на конвейере, по которому ползут куски безликого мяса.

Взгляд зацепился за надпись перед следующей гермодверью. «Блок ускоренной боевой подготовки». Похоже, мне сюда. Охранник проверил мой чип и ввёл команду на дверной консоли. С шипением она начала ползти вверх, и почти сразу мне открылась непередаваемая картина.

Огромный по меркам станции ангар, в котором, как казалось, можно было разместить небольшое поселение. Но удивляло не это. Поверхность была выполнена в виде природного ландшафта местности. Земля, песок, деревья и даже обломки каменных зданий служили своего рода декорациями огромной театральной постановки. Зрелище внушало.

Здесь было много багровых комбинезонов, как у меня. Недалёко от выхода был сконструирован небольшой помост, на котором взад-вперёд расхаживал молодой белокурый юноша в идеально выглаженном мундире.

Очевидно, что он не состоял в местной службе охраны и имел куда более нетривиальную роль в организации нашего заключения.

Как и в других ангарах, здесь не поскупились на меры предосторожности. У помоста стоял отряд из дюжины вооружённых до зубов амбалов, очевидно, стороживших высокопоставленное лицо от нежеланной агрессии.

По периметру так же была охрана, а под потолком я углядел несколько подвесных платформ с автоматическими турелями.

Всё указывало на то, что мой первый день в «учебке» начинается здесь.

Ещё какое-то время формировался строй из подобных мне «новеньких», где-то даже попадались знакомые лица. Наконец один из сотрудников с планшетником приблизился к белокурому юноше и что-то шепнул ему на ухо. Юноша поправил мундир, расправил плечи и звонким голоском призвал всех к тишине.

– Приветствую новоприбывших на станцию «Кармитаж». Как вы уже догадались, это место является одним из этапов вашей реабилитации за преступления против закона и общества. Все вы здесь преступники, в существовании которых Империя не нуждается. Забудьте про свои права, теперь вы лишь имущество, пока не заслужите себе свободу. Ваши жизни перешли в пользование корпорации «Блицкриг», на чьей станции мы сейчас и находимся. «Блицкригу» предоставлено полное право реализовывать свою программу перевоспитания заключённых.

Вы уже могли догадаться, что корпорация имеет военную специализацию. Вы должны были слышать о наших успехах в последние годы. Возрадуйтесь, ибо перед вами лёгкая возможность искупить свои грехи кровью, проливая её за свою страну как героям, в составе штрафных подразделений.

«Интересно, этот попугай действительно думает прочитать нам нотацию?» Всё прозвучавшее меня не сильно удивило. Продажа заключённых в рабство – практика обыденная. Рыночные акулы нуждаются в дешёвой рабочей силе, чьи права были отняты в связи с серьёзностью преступления. Людей в Империи много, и гуманность падала пропорционально голодным ртам. Сегрегация по тяжести преступления существовала уже пару сотен лет, и я не помнил, какому императору пришла эта блестящая идея в голову.

Первая степень самая лёгкая. Редко заканчивается чем-то серьёзней штрафа или короткого пребывания в изоляторе. Мелкое хулиганство, кража безделушки, неподобающее поведение… ну и всё подобное.

Вторая была уже сопряжена с большими штрафами и заключением в государственные изоляторы на приличные сроки. Это могло быть и крупное мошенничество, и нанесение урона здоровью жертвы. Широкий список, всего и не перечислить. Но это всё ещё были люди со своими правами, а государство перевоспитывало их самостоятельно. Следило за условиями содержания, где-то даже были свидания с родственниками. Не сахар, но всё же не конец света.

Заключённые третьей степени почти всегда лишались большей части своих прав. Тройку давали за убийство, терроризм и всё в таком духе. Поскольку закон более не защищал нас, почти сразу все оказывались в ведении частных корпораций, что скупали троек у государства за бесценок. Попал к крупным землевладельцам? Поздравляю, теперь вас ждут бесконечные трудовые подвиги на полях под жаркими лучами солнца. Промышленный концерн? Придётся провести заключение в клепании однотипных деталей. Если в картель шахтёров, вкалываешь в душном скафандре. Вариантов великое множество. Сложно сказать, где отбывать наказание легче. Но у нас тут совсем иной случай.

Попугай, к которому у меня уже выработалась некоторая неприязнь, продолжал распинаться про наш гражданский долг и чувство вины. Теперь мне понятны меры предосторожности по охране этой говорящей головы.

– Сейчас мы с вами в «Блоке ускоренной боевой подготовки», и это значит, что в ближайшие пять дней мы сделаем из вас образцовое ШПИН. Вы будете воевать на самых горячих участках фронта, поэтому ваше выживание напрямую зависит от того, насколько крепко вы усвоите полученные навыки. Времени на игры у вас не будет, штрафники! А теперь…

«…а теперь ты заткнёшься и перестанешь верещать со своей жерди!» – подумалось мне. Этот манекен под модный мундир, само собой, видел себя превосходным оратором и первоклассным актёром, вот только с первого взгляда можно было определить, чего этот кусок дерьма стоит на самом деле.

Когда он наконец-то покинул свою сцену и нам начали раздавать указания, я несказанно обрадовался. Отжимания, пресс, пробежка, да что угодно, лишь бы не слышать этого петуха.

Тренировку построили на совесть. У меня был небольшой запас прочности, но атлетом я никогда себя не считал, поэтому уже через несколько часов стал чувствовать себя выжатой тряпкой. В то, что ускоренная подготовка в пять дней сделает из нас что-то стоящее, мне, конечно, не верилось. Но если она будет проходить в таком темпе, она вполне может кого-нибудь убить или покалечить. Совсем хилые спотыкались и падали, не в силах больше подняться. Их поднимали пинками и уводили куда-то с полигона.

В конце нас ждал ещё один неприятный сюрприз в виде спаррингов с представителями охраны.

Нас раздели до торса и составили по парам. Самых вялых уводили. Избивать полумёртвых и измотанных заключённых – скорее всего, местная премия сотрудников, чем часть нашей тренировки. Против таких шкафов у меня и отдохнувшего было бы не очень много шансов, но я упрямо не желал падать. В итоге через порог камеры меня заносили двое крепких ребят из тех, кому я достался грушей. Я почти ничего не видел, а по ощущениям от лица осталось одно название. Били без правил и передышек, словно я им больших денег был должен.

Не став заморачиваться, они бросили меня на пол, не приближаясь к Нилу. Я же просто лежал, ощущая мокрым затылком холодный пол.

– Твоя ставка не сыграла, – сухо и безучастно рапортовал Кропоткин. – Его всё-таки притащили.

– Вижу. Брат, ты как?

Глаза не желали открываться. Безуспешно.

– Дерь…мо…

Донёсся смешок Нила.

– Понимаю. Никому из нас легко отделаться не удалось. Учебка беспощадна.

Сильные руки подняли меня на мои нары, а после поднесли к губам тюбик с водой. Пить было тяжело, мышцы горла не слушались, а рёбра болели сильнее прежнего. Им бы впору давать нам болеутоляющее.

Нил, чей голос зазвучал совсем близко, снова спросил:

– Как нам теперь называть тебя, новенький?

Какая вежливость. Очень мило.

– Энигма…Красный…восемьдесят первый…

– Неплохо. Меня вот теперь величают Пурген-Чёрный сто семнадцатый. А его вот – Гало-Жёлтый тридцать третий. Уже допёр, зачем?

Думать не хотелось, но он с таким детским любопытством интересовался, что я пересилил себя.

– Подразделение… И отличительный номер…

– Догадливый, это хорошо. Иные тут не задерживаются. Козлы даже не объясняют нам ни черта. А корчат из себя…

– Советую постараться заснуть как можно быстрее, – спокойно прошелестел Кропо… Гало-Жёлтый тридцать третий. – Скоро они снова придут за тобой. Силы копи.

Как по команде, на последних словах невзрачного мужика я отключился.

Очередным обходом камер меня встретило это дерьмовое утро. Нас вывели, осмотрели, но теперь в компании охранников затесался медик. Он проколол мне что-то вроде обезболивающего, а также какую-то хрень, снимающую отёк с лица. Сломанный нос вправлять не стал, но отшутился, что при выходе на свободу компания компенсирует мне ринопластику. Шутник чёртов.

Зато вакуумный доставщик в камере оказался наполнен капсулами с рационом. Я не ел нормальной еды уже много дней, и когда из разорванного дрожащими руками пакета стал доноситься мясной запах, чуть не захлебнулся слюной.

Первое действие – набить свой рот до отказа, как будто боясь, что у меня вот-вот отберут только что выданную порцию. Нил и Сэм ели сдержанней, но с не меньшим энтузиазмом.

– Не ешь так быстро, – снова тридцать третий давал мне свой совет. – Дай желудку привыкнуть к горячей еде. В противном случае это всё будет у нас на полу через десять минут.

Я немного разозлился на него про себя, но всё же стал есть медленнее. Тут слово взял Нил.

– Помню, как нас кормили на «Райвиноле». Видели бы вы эти помои. Да ладно б и так, но настолько мало давали, что люди ходили как спички. Сидел я с одним парнем, пока неделю ждал перераспределения. Такого мне рассказал, что глаза на лоб вылазят. Травят пайки, собаки, чтобы людей на станции списывать за перебор. Ошибка логистов или что-то вроде. Как всем ясно стало, люди боялись к ним прикасаться. Ну а администрация долго не рассусоливала, да и урезала норму почти в два раза, чтобы проблемку решить. Тогда и травить уже стало не нужно. Сокамерники друг друга уже через пару недель рвать стали за чужую порцию.