После Разгрома

Вещи в ходочку были собраны, мама успела приготовить домашнюю наливочку. Не сильно крепкий алкогольный напиток помогал Виктории в Землях. Остальные ходоки предпочитали употреблять самогон. Совсем без алкоголя, как показала пятилетняя практика визитов зон поражения, шансов сохранить здравый ум было мало. Поле, существовавшее в Землях отчуждения, формировало у людей особенный эмоциональный настрой. К концу первого дня пребывания на территории поражения падало настроение, глубокая депрессия развивалась в течение двух-трех дней, на пятый-шестой день следовало ожидать суицидальных мыслей, которые частенько к седьмому дню реализовывались. Часто ходочка больше недели не длилась, но умеренное употребление алкоголя продлевало время проведения в Землях. Личный рекорд Вики составил три недели, это при том, что первое время после Разгрома она могла находиться на территории поражения намного дольше. Однако, как для себя определила Вика, да и многие были согласны с ее предположениями, Разгром – это только начало, и за столько лет атмосфера в Землях уплотнилась, стала более тяжелой. Если в первый год после катастрофы проводники уходили на территорию работать практически вахтовым методом – два месяца там, один дома, то с годами срок пребывания сокращался. Это было странно, ведь человек наоборот должен привыкать к среде и противостоять ей, но в данном случае происходило обратное явление. Вика считала, что человек остается прежним, но среда Земель отчуждения изменяется, прогрессирует, уплотняется, и касается это какого-то биоинформационного поля, которое влияет прежде всего на мозг, а затем уже на физику тела.

Существовало предположение, что после нескольких лет отдыха сошедшие с ума проводники возвращались в нормальное состояние, но лично Вика не могла бы привести ни одного подобного примера.

За годы, проведенные в ходочках, Вика опытным путем определила, что для ее организма мамина наливочка – оптимальная поддержка в Землях. Знала, на какой день сколько употребить. А главным в Землях оставалось правило уважения к природе. Она там реально была живой. Если наклониться к растению, можно было услышать, как оно дышит. Идешь мимо леса, и чувствуешь, как он всматривается в тебя, мимо реки – слышишь, как та тебе шепчет что-то о твоей жизни. Неудивительно, что многие сходили с ума. Но было достаточно и ужасных нелогичных смертей. Как-то Патлатый, ее давний знакомый, прозванный так за богатую шевелюру, перебрал с алкоголем и в состоянии пьяного пофигизма ломал ветки с живых деревьев для костра. Наутро его нашли буквально вмонтированным в ствол дерева, еле узнали. Его руки были распяты – из пальцев росли ветки, на концах которых можно было разглядеть человеческие ногти… Вике приходилось проходить мимо того дерева – его теперь называли Патлатым деревом, потому что вперемежку с желтыми листьями на нем росли седые волосы… И под деревом стелился обычный для этих мест ковер из листьев с эксклюзивными добавками – седовласыми «ворсинками». Патлатое дерево предпочитали обходить стороной, как и некоторые другие достопримечательности.

Пожалуй, самое неприятное в Землях – попасть в грозу. Холодно, мокро – и очень страшно. Какие только звуки ни мерещились в такие периоды. По рассказам остальных – Вике почему-то ничего не мерещилось. В такую погоду надо было найти укрытие и переждать. Зато именно после грозы, как грибы после дождя, появляются камения. В лесах, или возле луж, у реки. Камения следовало набирать в мешки с удлиненной веревкой, а потом волочить за собой на расстоянии 3-4 метров. Не очень удобно, но иначе – белый дом сразу по возвращению обеспечен. Чем-то фонили камения, они были частичками Земель отчуждения и, ходило поверье, сильно могли навредить человеку (его биополю, уточняла для себя Вика). Военные хранили камения в погребах, перевозили на длинных прицепах с соблюдением всех правил санитарной безопасности. При этом кратковременный контакт с ними был безболезненным, иначе собирать их было бы невозможно. А через короткое время после грозы камения растворялись, потому что именно контакт с человеком стабилизировал их материальность. Если бы не это свойство, камения можно было бы собирать постоянно по всей территории.

Вика немного грустно вздохнула, затянув походный рюкзак. Максимка уже сопел, было поздно, буквально через пять часов, на рассвете, ей предстояло отправляться. Весь вечер из головы не выходили слова Спеся. И почему-то впервые Вика подумала, что предстоящая ходочка станет последней попыткой найти Андрея. Она еще молодая, крепкая женщина, вполне может встретить достойного мужчину и родить еще детей. Как та, которая всегда росла с отцом, она понимала, как много теряет Максимка. И, наверное, давно пора было думать о нем, а не о себе, видите ли, верной жене декабриста… «Вернусь живая, выйду замуж за Спеся, откроем подпольный бизнес по перепродаже каменьев и заживем», – иронично резюмировала Вика, сама себе посмеялась и поставила будильник на четыре часа утра. Перед ходочкой необходимо было помедитировать, настроиться на Земли, попроситься к ним, пообещать не наносить вреда. Кто бы что ни говорил, после Разгрома Земли поражения стали живыми, в этом у Вики сомнений не было никаких. И пока ей удавалось жить с ними дружно.

Глава 4. Ходочка

Вика проснулась за час до будильника, и поняла, что больше не уснет. Глянула на спящего Максимку, поправила его одеяло и встала. Немного размялась, помедитировала, настроила себя на благополучный поход. Остаток времени покачала пресс, постояла в планке, поотжималась, поподтягивалась на турнике, что был закреплен над дверью. После – приняла душ, перекусила, сделала остальные необходимые дела, и за пять минут до оговоренного времени услышала за окном шум двигателя армейского джипа.

Проснулись сказать добрые слова в путь мама и сестра, отец был в ночную смену.

Вика нацепила значок проводника на жакет защитного цвета, во внутренний карман спрятала заламинированную фотографию Максимки, потуже зашнуровала свои раритетные походные ботинки и вышла. У подъезда стоял джип, модернизированный таким образом, чтобы вмещать 8 человек. Рядом курили трое – Надя и двое молодых. Рыжий парень открыл для Вики дверь в среднюю часть салона, она уселась рядом с белобрысым очкариком, на коленях у которого стояла аптечка. «Врач», – поняла Вика, «Виталий», – шепотом представился он, Вика кивнула. С противоположной стороны на сиденье взгромоздилась Надежда, ловкая и энергичная, хоть и занимающая много места – очкарик придвинулся ближе к Вике, их бедра теперь соприкасались. «До чего крепкая баба», – в который раз подумала про Надю Вика и сравнила ее со своей невысокой щуплой матерью, наверное, Надиной ровесницей.

– Ну что– погнали, мать? – выдохнула дымом в салон Надя, как будто нельзя этого было сделать на улице. Вика кашлянула. – Так, народ! Быстренько всех представлю.

Водитель и его сосед повернулись к женщинам и Виталию. Водителем был мужик лет 50, с проседью на висках, усталого вида. Называть его по имени Надя не стала – водитель и водитель. Вика «споткнулась» об его взгляд – какой-то цепкий, внимательный. Непроизвольно глянула на руки, чуть позднее поняла, зачем, – слишком нежные руки для водителя. Кожа белая, на ладонях не видать мозолей, хотя одно место на правой руке как будто стертое – ну, конечно, следы натертостей легко объяснились, когда Вика мысленно вложила в руку водителя пистолет. Обрадовалась и огорчилась одновременно. Обрадовалась, потому что ходочка еще только начиналась, а мозги молотили исправно – подмечались детали, шла аналитика, это вселяло уверенность. Огорчилась, потому что «вечер переставал быть томным», и экспедиция их, как минимум, с двойным дном. Иначе зачем под видом водителя прятать наверняка опытного военного?

Второй был сдержан и суров. Назвался Иваном Николаевичем, любезно разрешил звать просто Иваном. Ивану было на вид больше шестидесяти, на плечах пальто красовались погоны нового образца (дизайн сменился после Разгрома), и судя по ним, человек был с большими регалиями.

На третьем ряду сидений расположились трое молодых – рыжего звали Витя, пареньку было лет 18, он явно шел в Земли впервые в своей жизни. Вика поморщилась, представив, как скоро его предвкушение приключений и азарт сменятся брезгливостью и глубокой апатией. Второй и третий были постарше. Одному симпатичному сержанту с русыми волосами лет двадцать пять, второму – брюнету – лет 35. Снова обошлись без имен – Рыжий, Сержант и Брюнет, определились так. Брюнет показался Вике очень подозрительным, а Сержант излишне привлекательным. Лишь бы не отвлекаться от дела, наблюдая, как соблазнительно под формой напрягаются его мышцы. Не наблюдая, Вика!

Вика решительно отвернулась от троицы, сидевшей сзади, дав понять, что процедура знакомства окончена.

– Нашего проводника зовут Вика, – резюмировала Надя. – К проводнику не приставать (короткий выразительный взгляд на Сержанта), проводнику не хамить, выполнять все, что говорит. На период нахождения в Землях Вика – главная.

Вика сложила руки на груди и устроилась в кресле поудобнее. Поездка до Земель займет пару часов, успеет подремать. Словив цепкий взгляд водителя в зеркале обзора, Вика закрыла глаза.

Ехали, как она и предполагала, более полутора часов. Вике удалось задремать, но уже у первого кордона сон прошел. Машину пропустили быстро, документы Вики даже не спрашивали. У второго кордона Вика, увидев знакомого пограничника Сергея, вышла. Удалось пошептаться.

– Вика, ты что это с военными связалась?

– Нынче все с ними связаны, так или иначе – чему удивляться?

– Прежде всего такому количеству… Держу пари, в багажнике полно оружия.

– Это почему?

– В шестом квадрате на прошлой неделе заваруха была с черными, потом вывозили трупы. Но, говорят, черных не всех уничтожили.

Да, Вика припоминала звук стрельбы – это было на последних километрах к выходу, когда она возвращалась в прошлый раз.

– Каменья всем нужны, – медленно сказала она, сопоставляя новую информацию с обозначенным планом маршрута. Как-то не стыковалось – в команде, как минимум, две слабые единицы – Рыжий и очкарик, «таких не берут в космонавты», если затевается заварушка с черными – нелегальными добытчиками каменьев. С другой стороны, команда нужна была сильная – иначе зачем бы ее проверяли?

Поймав на себе внимательный взгляд водителя, Вика попрощалась с Сергеем и ушла в машину. Впереди последний кордон, где им предстоит оставить машину и отправиться на территорию, пострадавшую от Разгрома. Техника на территории земель почему-то часто ломалась. Относительно надежными были велосипеды, но предпочтение отдавалась пешим походам.

Вход в Земли представлял собой ворота в заборе из нескольких рядов колючей проволоки. Здесь, пока еще по эту сторону, отчетливо было видно, что в Землях – пасмурно.

Вика подняла глаза к небу и залюбовалась на привычную, но продолжавшую оставаться необъяснимой для нее картиной: плотные тучи в Землях не выходили за границы ограждения, как будто выше колючей проволоки ограждение продолжалось невидимой стеной. Когда подъезжали, уже был заметен толстый слой облаков, «отрезанный» ровно с боков. Они жались к невидимым глазу границам. Когда в Землях шел дождь, капли стекали перед ограждением, как будто по стеклу с той стороны. Можно было протянуть руку и взять эту капельку пальцами.

Водитель парковал джип, остальные собирались у входа, разбирая свои рюкзаки и спальные мешки. Иван Николаевич развернул карту Земель и уточнял маршрут – мимо, кстати, шестого квадрата, через кладбища и промзону предстояло добраться до лаборатории, основанной в бывшей больнице. По прямой это было бы километров пятнадцать, но по прямой не получится. При хорошем раскладе дойдут за день, сутки-двое на переговоры и понимание ситуации, день – обратный ход. Прибавим пару дней на каменья – гроза в Землях бывает с регулярностью двух раз в неделю, они ее не минуют.

Вот все встали в шеренгу, с рюкзаками за плечами, и смотрели на Вику. Виктория смотрела на Земли. Ну что ж, пора. «Обычная ходочка, – заключила Вика, – доведу и приведу, неплохой гонорар получу, Спеся, если получится, каменьями порадую. Нормальный расклад». Вика кивнула сама себе и развернулась к группе.

– А теперь внимательно послушаем инструктаж, – Вика подошла ближе к группе, взгляд стал строгим, голос – резковатым. Перемена в ней произошла резкая – из тихой спокойной и даже флегматичной девушки перед группой стояла, вытянутая по струнке, строгая молодая женщина с острым взглядом, заглядывающим прямо в душу. Не все были готовы к такой перемене, Рыжий хохотнул, и тут же получил подзатыльник от стоящей рядом Нади. Вика подошла вплотную к Рыжему и уставилась на него в упор.

– Ну и чего мне от тебя ожидать? – Она сверлила его глазами, Рыжий потупил взор. – Глупый, молодой и… рыжий.

Вика постояла еще, посмотрела на веснусчатый нос, редкие усики над губой, разглядела шрам над бровью. Рыжий, кажется, собрался с силами и поднял глаза. Игра в гляделки закончилась вничью.

– Но вроде бы не безнадежен, – заключила Вика: Рыжий смотрел строго, в глазах читалось некоторое раскаяние и готовность исправиться. Она немного отошла, чтобы лучше всех видеть. По очереди взглянула каждому в лицо – ничего подозрительного не уловила.

– Услышьте меня все, пожалуйста, – обратилась она к группе, – главное, что вам нужно понять в Землях: уважение к природе. Запомните: она – живая. Это не эпитет, не цитата из азбуки Гринписа, это нормальная реальность для Земель отчуждения. Не ищите в этой установке скрытого смысла, все просто: природа тут живая, нельзя ее обижать. Неважно верите ли вы в это, допускает ваш мозг это или нет, просто действуйте так, как будто это правда. И тогда у нас с вами не будет никаких проблем.

Группа как будто бы слушала внимательно.

– На той стороне, – Вика махнула рукой в сторону входа, – я на стороне природы. Мне плевать на ваши слабости, вашу невоспитанность. Имейте в виду – только с уважением к окружающему миру, неважно травка ли это под ногами или насекомое на паутинке в заброшенном доме. Думайте, прежде чем что-то сделать и даже что-то сказать. Особенно это касается тех, кто в Землях впервые. – Вика снова посмотрела на Рыжего. Этот парень точно новичок. За ним надо следить особенно – молод, неопытен и мужского пола.

– Иван Николаевич, я предполагаю, что наш поход не должен занять более четырех дней. Я прошу сообщить мне откровенно, если есть какие-то факты, которые могут помешать благоприятному исходу нашего мероприятия.

Ага – Надя переглянулась с Сержантом, остальные задумались, а вот Водитель и мускулом не повел, что тоже подозрительно. Излишне старается не отсвечивать – ну-ну. Что ж, если и ждать какой подляны – прежде всего от Водителя. А Наденьку надо будет разговорить при случае…

Члены группы по очереди посетили кардонный туалет и отправились к проходу. Пришлось дергать за рукав Рыжего, который с открытым ртом наблюдал за тучами наверху, не выходившими за границу Земель. Но кроме любопытства на лице Рыжего промелькнул страх, это следовало запомнить.

Глава 5. «Дружелюбная» фауна

Группа вошла в Земли. Моросил мелкий дождь, дул ветер, вокруг все было серо и уныло, как поздней осенью. Создавалось впечатление, что вот-вот пойдет снег, так могло и случиться. Вика поежилась, но доставать из рюкзака толстовку не стала: знала, что минут через десять ходьбы тело разогреется. Она шла первой, регулярно оглядываясь. Рядом, не отставая, семенил Виталя. Он суетливо вертел головой и постоянно шепотом спрашивал что-нибудь у Вики, напоминая своим любопытством Максимку. Вика, в очередной раз оценивая обстановку позади, улыбнулась, вспомнив сына, в этот момент ее взгляд перехватил Сержант и тепло улыбнулся в ответ.

Вика отвернулась, смущенная, расстегнула верхнюю пуговицу жакета – становилось жарко. Шли уже минут сорок, у Виталия начиналась одышка.

– Я слышал, что тут всегда осень, это правда? – задал он тысячный вопрос и тут же, тысячный раз не получив ответа, продолжил: – Вроде, и Луны никогда не бывает, вот бы посмотреть.

Вика всматривалась вдаль, скоро должна была показаться развилка. Можно было свернуть налево, и тогда придется идти мимо кладбища. В радиусе пятнадцати километров два кладбища. Ближайшее – мимо которого думала пойти Вика, спокойное и самое обычное. Если идти по нему, то можно было максимум расслышать шепот кладбищенских растений, который полифонией тихих голосов разносился равномерным унылым гулом, а потом еще долго звучал в голове, замолкая только после выхода из Земель. Второе, мимо которого, как надеялась Вика идти не придется, было Выворотным кладбищем. Удар стихии пришелся по нему – и территория кладбища превратилась в какой-то извращенный Стоухендж, с гробами, стоящими вертикально или друг на друге буквами «Т», «П» и так далее. Там, как повезет, – откуда-то торчали наполовину истлевшие кости, свисая, зацепившись за что-то. Наверное, в доразгромные времена это можно было бы назвать суперкреативной инсталляцией, но сегодня мимо Выворотного кладбища лучше не ходить. Взгляд невольно созерцает «городки» из гробов, и ум слагает образовавшиеся фигуры в буквы и слова. Если долго блуждать по кладбищу, можно прочитать длинные пророчества, а потом стать частью этой самой инсталляции, превратившись в один из трупов. Только вот гробом никто не снабдит. Так и придется истлевать на пороге у какой-то буквы «П», возле которой, забыв про воду и еду, блуждаешь неделю, потом ползаешь, и наконец, когда сил совсем не остается, засыпаешь, шевеля губами – повторяя прочитанные в лабиринтах гробов тексты. Жутковатое место, но далеко не единственное из Земельных достопримечательностей.

Поворот направо сулил удлинение пути километров на пять, а Вике очень хотелось сделать работу побыстрее. Поэтому, завидев развилку, она уже знала, что поворачивать надо налево.

– Интересно, а кто протаптывает эти все тропинки, ведь народу не много ходит, – уже не надеясь на ответы, спрашивал Виталий. – И, наверное, было бы неплохо поставить указатели, как-то разметить территорию…

Шли все молча, кроме Виталия, и Вика поймала себя на слабой тревоге: что-то было не так. Она подняла вверх правую руку, что означало всем остановиться, и повернулась к группе. Нужно посмотреть в лицо каждому, чтобы понять, от кого идет угроза. Водитель с Иваном Николаевичем в порядке, Надя с Сержантом на своей волне, все с ними нормально, Брюнет какой-то тихий, испуганный даже. Замыкает Рыжий.

– Витя! – позвала Вика.

Рыжий смотрел в сторону, медленно повернул голову к Вике. В глазах – тоска, сочащаяся унынием.

Вика ругнулась.