Багратион и Доспех Ветра

Багратион и Доспех Ветра
Екатерина Алферов

«Драконы Солернии» рассказывают историю Филинио, гомункула, который служит помощником различных магов в Министерстве религии и магии королевства Солерния. Филинио поручают работать с Багратионом ди Ландау, талантливым, но неприятным молодым магом, которому поручено расследовать серию загадочных событий.Их путешествие приведет их из столицы Латаны в прибрежный город Бергента. Там они раскрывают зловещий заговор, связанный с кражей древних магических доспехов, когда-то принадлежавших легендарной первой княгине Бергенты.Филинио и Багратион пытаются разгадать тайну, им предстоит пройти через коварные политические воды, столкнуться с опасными бандитами и противостоять беспокойному духу самой княгини Бергенты.«Драконы Солернии», посвященные темам человечности и права выбора, представляют собой продуманное, управляемое персонажами фэнтези, которое исследует границы того, что значит быть человеком в мире магии и тайн.

Екатерина Алферов

Багратион и Доспех Ветра

1

Меня всегда пугали и одновременно манили поезда. Впервые о поезде я услышал пять лет назад. Тогда господин Евгений, получив среди ежедневной корреспонденции, свежий номер "Солернийского Жаворонка", возмущённо уставился на страницу и пыхнул трубкой:

– Что за чушь!

Ароматный клуб дыма взвился над его головой, как будто бы его блестящая лысина так разогрелась, что над ней взвился пар. Дома мой хозяин не носил парик, но я знал, что через полчаса после чтения писем он направится в гардеробную. Оттуда выйдет элегантный образчик того, что господин Евгений называл "современным волшебником", затянув под рубашкой корсет из китового уса и прикрыв свои редкие волосы качественной подделкой.

Корсет помогал ему выглядеть подтянутее, а парик – моложе. Для своих семидесяти лет господин Евгений выглядел удивительно молодо. Хозяин считал, что волшебнику на государственной службе не позволено выглядеть растрёпой и растяпой. Но пока он был дома, он позволял себе некоторые вольности.

– Ты только взгляни! – господин Евгений хлопнул газетой по столу прямо перед моим носом. – Они всё-таки решили принять этот чёртов проект со строительством! Вот увидишь, это шарлатанство придумано только для того, чтобы грести соли из бюджета. Я буду писать в Министерство Дорог и Транспорта и жаловаться!

Пока мой хозяин бушевал, выражая свои эмоции раскидыванием писем по столу и резким вскрыванием конвертов с помощью ножа для бумаги, я пододвинул к себе газету и тут же перепачкался чернилами.

Дрянная бумага почти не держала краску, но заметка стоила того. Я впервые увидел гравюру, изображающую, как оно будет в законченном виде. Небольшой рисунок странной металлической коробки вычурной формы на металлических же полосах и рядом – аккуратная карта с путём следования.

Как и ожидалось, король повелел связать столицу и важнейший город-порт на побережье, где проходили крупные торговые пути Внутреннего моря. Столица Солернии стояла на реке, перекинувшись с берега на берег, и контролируя речной путь на юг, Внутреннее море и Рифы контролировала Бергента, что позволяло нашему королевству получать отличную прибыль от караванов, проходящих от Гряды до Агарского Магистрата, а так же поднимающихся по реке на север.

Теперь грузы и пассажиры будут следовать с ещё большей скоростью и комфортом, сообщалось в газете. На первой же полосе журналист 'Жаворонка' разливался соловьём (прошу прощения за каламбур) о том, какое же великое благо принесёт в страну развитие прогресса в целом и железных дорог в частности. Это было не слишком интересно, торговлей я интересовался мало. Зато дополнительная статья о поездах была обещана на последующих страницах.

Я поскорее развернул газету и впился глазами в строчки.

Ранее, почти пятьдесят лет назад, паровые машины стояли только в плавильнях, нагнетая воздух в печи, но потом, лет через двадцать, в патентном бюро Жирри был впервые зарегистрирован "Универсальный движитель Аттау". Он не был столь огромен, как металлургические машины, и мог разместиться на производстве не столь масштабном или на транспорте, чем и воспользовались изобретатели.

Сначала железные пути связали города севера, когда Райнею, Аттау и Штормхольд создали совместный проект. Через десять лет три страны вырвались вперёд в технологической гонке благодаря развитой промышленности.

Наш король, следуя древним заветам, сначала подождал, пока новое изобретение выдержит "обкатку" у соседей и наконец-то решился. Через несколько лет и в Солернии грозил появиться Райнейский локомотив "Метеор", который с грузом в десяток тонн делал двенадцать миль в час при средней скорости и давал в два раза больше при разгоне.

Я прикрыл глаза и вообразил себе это раскалённое чудовище, которое стрелой несётся по стальной дороге, рыкая дымом и огнём, и у меня по всему телу прошла странная дрожь, как будто это видение посещало меня и раньше.

Я не успел дочитать про чудо-машину, когда господин Евгений недовольным покашливанием дал мне понять, что ему нужны мои услуги, как слуги, так и секретаря.

Вечером того же дня после нашего возвращения из Министерства Религии и Магии, я забрал в свою комнату номер "Жаворонка" и аккуратно вырезал из газеты заметки о железной дороге. С тех пор началась моя коллекция заметок о поездах. Мне приходилось делать это в тайне от хозяина, потому что любое упоминание при нём о новом проекте короля вызывало у него безудержный гнев.

Как он и обещал, господин Евгений не оставил своих попыток протестовать. Министры и министерства были завалены гневными письмами. Мой хозяин пытался поднять на борьбу всех своих знакомых магов и священников, а так же аристократов, знакомых по клубу и даже учёных.

Он списался с магами севера и кропотливо собирал и обосновывал факты, что этот транспорт рушит природное равновесие, мешает течению магической энергии земли, а так же служит сущим разорением для бюджета. Это продолжалось ровно до того момента, как Верховный Священник Гардия прислал моему хозяину мягкое увещевание и просьбу не чинить больше препятствий становлению вящей славы нашего отечества.

Солерния никогда не была полностью светским государством вроде Райнеи, где королевская власть полностью контролировала церковь и даже имела право назначать своих ставленников на духовные посты. Верховный Священник не имел права претендовать на трон, но всегда был поддержкой, советом и опорой для солернийской монархии. И, да, он занимал пост, который был важнее поста любого волшебника.

Поэтому господин Евгений был в ярости, но ничего не мог с этим поделать. Через некоторое время я понял его безмерное беспокойство по поводу поездов в столице. В один из промозглых зимних вечеров после получения письма от Его Высокопреосвященства, хозяин хорошо заправился можжевеловкой, стал ещё более вспыльчив и говорлив, чем обычно.

– Пойми, Филинио, – обиженно сказал он. – Я сделал всё, что мог! Но они все… все! Они жаждут меня убить!

Мне было позволено высказывать своё мнение при хозяине, поэтому я постарался его утешить, но меня тут же перебили резким движением руки.

– Проклятые железные кони, проклятые поезда наводнят Солернию! – кулак волшебника треснул по подлокотнику из морёного дуба. – Это всё происки моих врагов! Это они хотят, чтобы я не смел высунуть и носа из дома…

– Но, сеньор, – снова попытался вставить слово. – Какое отношение к вам имеют поезда?..

– Дрюини! – выпалил он, явно желая утешения и думая, что это слово объяснит мне всё.

Мне оно действительно всё объяснило, я позволю себе рассказать вам о величайшем предсказателе Солернии. Он предсказывал очень редко, но уж если что-то говорил, то сбывалось оно непременно. Сеньор Дрюини состоял в том же клубе, что и мой хозяин. Однажды играя в свит, предсказатель швырнул карты на стол, повернулся к господину Евгению, который как раз отдавал должное сигарам с Крайнего Запада, самым грубым образом ткнул в него пальцем и заявил:

– Тебя погубит железный конь!

Это было сказано тем самым утробным и замогильным голосом, которым духи вещали из вечности устами предсказателя. Мой хозяин подавился дымом, и все вокруг замерли. Дрюини без всяких пояснений развернулся к своим соседям по столу, поднял свои карты и осведомился уже нормальным голосом у игроков:

–Поднимем ставки?

Эту историю мне пришлось выслушать тем самым зимним вечером и пообещать хозяину, что буду отныне внимательно следить, чтобы он ни коим образом не приблизился к несущей опасность железной конструкции. Господин Евгений в тот вечер уснул успокоенным, но я ещё долго сидел за своим столом и разглядывал свой альбом с вырезками.

Предсказания, как правило, туманны и неоднозначны. Быть может, сеньор Дрюини имел в виду и настоящего коня из железа. Я знал, что кто-то на юге создавал подобных големов. Так же это мог быть и памятник из чугуна, или даже название заведения, или какого-либо объединения людей. Я ранее слыхал, что орудующие в трущобах больших городов банды выдумывают себе странные имена.

Впрочем, господин Евгений, как и всякий волшебник, обладал развитой интуицией. Если она подсказала ему опасность, идущую от поездов, значит, так оно и было.

Прошло пять лет, и всё решила судьба. Был тотальный бум на паровозы после открытия железной дороги, реклама была повсюду. Сам король снизошёл и прокатился по новому пути. На столичном вокзале в самом последнем киоске с газетами торговали сувенирами с изображением поезда, а некоторые особо предприимчивые барышни даже крепили себе миниатюрные составы на шляпки. Поезда были везде – в газетах и на слуху, заставляя нервничать моего хозяина. Но господин Евгений, навещая свою кузину в отдалённой провинции, наступил на игрушку её сына – латунный паровозик, поскользнулся и рухнул с лестницы. Умер он мгновенно, сломав шею. Даже могучему волшебнику не дано увильнуть, когда судьба властно приказывает ему подчиниться.

Невинный визит повлёк за собой траур в семье и радость у наследников. За свою долгую жизнь господин Евгений успел скопить кругленькую сумму, которая приносила ему пятьдесят тысяч солей ежегодно.

Мне, как слуге-гомункулусу, наследства не полагалось. Будучи движимым имуществом, я достался Министерству Религии и Магии. Всю мою собственность составляла сменная одежда, часы на серебряной цепочке и альбом с вырезками. Это наследники позволили мне забрать с собой как память о бывшем хозяине.

Начальник почившего господина Евгения, патрон Бастиан, хлопнул меня по спине:

– Не горюй приятель, хорошему секретарю всегда у нас найдётся работа. Но если ты не готов служить другим, мы можем развоплотить тебя, ключ от магического браслета был завещанием отписан нашему Министерству.

– Я не желаю умирать, – обдумав его предложение, сказал я.

И со следующего утра началась моя новая служба.

2

Три года я работал в Министерстве, сортируя архивы и выполняя поручения патрона Бастиана. В основном это было сопровождение молодых специалистов и гостей города по столице. Под моей опёкой побывали выпускники семинарий, государственного университета, а также прибывающие по делам служащие. Они или привозили с собой отчёты, или участвовали в коллегиальных обсуждениях, или проходили квалификационные экзамены под эгидой Министерства.

Также в Министерстве рассматривались магические преступления, и после экспертизы вся информация передавалась в Верховный суд. Не раз и не два я служил срочным курьером между двумя инстанциями, доставляя важные пакеты, которые содержали в бумажном нутре чей-то приговор или помилование.

Не могу сказать, что меня это совсем не волновало. Всё-таки я был гомункулусом. Как известно, создание жизни – божественная прерогатива. Как ни бились алхимики прошлого и настоящего, повторить волю бога своими силами им не удавалось. Как правило, у них получались или химеры, зачастую нежизнеспособные и бесполезные, или бездушные человекообразные оболочки, пустые и безжизненные. Со временем был изобретён ещё один вид гомункулусов – бывшие люди. Зачастую, умирающие ранее своего срока, завещали свои тела на благо науки и королевства. На основе погибшего сознания создавалась новая личность, заполняющая опустевшую, но ещё не разложившуюся оболочку. Сознания были похожи, поэтому подселение происходило без проблем в укреплённое магией тело. Далее эти существа использовались по указанию в завещаниях. Кто-то помогал в исследованиях, кто-то служил, как и я, в министерстве, кто-то уходил на производство, кто-то шёл в полицию или военные части, ведь магические тела гомункулусов по своим боевым характеристикам зачастую превосходили человеческие. Их было немного, но к таким существам относились с уважением в память об их первых обитателях.

Я принадлежал к подобному типу, но мой магический браслет на правом запястье явно давал понять, что доставшаяся мне оболочка – тело не героя, но преступника. Такая казнь существовала для тех, кто совершил нечто ужасное, но не по своей воле. Некто, обитавший ранее, по недомыслию или неловкости погубил множество народу, но суд, приняв во внимание все особенности дела, не приговорил его к смерти. Основная личность блокировалась особыми печатями, а сверху подселялась ещё одна. Возможно, это было справедливее тюремного заключения. Преступник был наказан, но его тело продолжало служить во благо другим людям, отрабатывая тот вред, который оно принесло в прошлой жизни.

Однажды будучи моложе господин Евгений спросил меня, считаю ли я подобный порядок справедливым. Я, лишённый возможности солгать обладателю ключа, сказал, что – да.