Путешествие в Пандору

– А почему в квартире, где так много говорят о Боге я не вижу икон, крестов?

Все трое расхохотались.

– Катя, ну право слово, Бог – это не Иисус, не Будда и не Аллах. Это все его доверенные лица, которые поверили, отдались его воле и сотворили чудеса. А разнообразие религий существует лишь для наведения порядка и соответствия укладам жизни населения, где преобладает та или иная религия. – Алексей, прохохотавшись, утирал слезы.

Гульнара, предложив отужинать всем у нее, отправилась домой, а Лена и Алексей остались, мы еще немного говорили о животных, играли с собакой Лены, а потом, когда Алексей отправился в магазин за материалами для ремонта в квартире, Лена вдруг сказала мне:

– Я знаю, что твоя душа полна боли, злости. Катя, работаем! Вместе, пока ты работаешь и я работаю, мы сможем хоть как-то уменьшить толщину стен твоей башни. Постарайся сохранить хоть каплю, хоть крошку веры в людей и в Бога, которые в тебе остались, хорошо?

Я молча кивнула.

Звезды

Ужин у Гульнары удался на славу. Я познакомилась с ее тремя детьми, а кроме Алексея, Лены и самой хозяйки, была еще Катя и Аня.

Аня все время сидела в телефоне, периодически журила всех за отсутствие контента, успевая с удовольствием уплетать невероятной вкусноты овощи.  Катя говорила мало, но ее постоянно хотелось слушать, внимание постоянно уходило на эту красивую женщину с невиданной красоты шевелюрой кудрявых волос. Под ее взглядом почему-то было сложно формулировать мысль, все казалось каким-то не столь уж важным. Мои новые знакомые спрашивали у меня про моих друзей, про планы, про работу… Позже я пересела на удобный диван, засмотрелась на младшенького Гульнары, который спокойно играл с машинкой и незаметно для себя – уснула.

Проснулась я глубокой ночью от движения и увидела Катю, которая только что укрыла меня пледом.

– Раз ты не спишь, пойдем гулять!

Я поежилась под пледом, потом сладко потянулась и проговорила:

– Пойдем!

Мы вышли на школьный двор. В этой школе я училась, здесь прошло мое детство и я знала каждый сантиметр этих дворов. Мы улеглись на спортивной площадке, прямо на скамейках для болельщиков и стали смотреть на звезды. Я поразилась, что сквозь смог промышленного города звезды можно увидеть так ясно и на мгновение даже показалось, что мы падаем в это звездное осеннее небо.

– Ух ты! – прошептала я.

– Наслаждайся, пока ты в человеческом теле и на этой материальной планете. Там, куда ты отправишься после смерти – такого нет. Как и чувств. Принимай все чувства, которые приходят к тебе, не блокируй и не подавляй, ведь это счастье – чувствовать.

Мы снова замолчали.

– Такое ощущение, что я знаю тебя давно и мне комфортно молчать с тобой. – мне впервые за долгое время захотелось проговорить то, что я чувствовала в тот момент.

– Остальных ты тоже знаешь. – ее голос прозвучал и затих.

– Мне бы хотелось быть с вами со всеми, – я шепотом проговорила и подперла голову рукой.

– Ситуация, Катя, довольно необычная. Ты действительно влипла. Твои друзья захотели помочь тебе избавиться от боли и ушли. Но не надо думать, что их отсутствие в твоей физической реальности оставляют ваши отношения в прошлом. Возможно, именно сейчас они и становятся более настоящими.

– Но как такое может быть? Отношений-то нет! – я развела руки в стороны.

– Прикольно, да? Отношения становятся настоящими, когда вы готовы друг друга отпустить, но выбираете быть вместе. И это не только дружбы касается. – она перевернулась на другой бок.

– Я ничего не понимаю, Кать. Но подумаю.

– Ой, только не надо думать! – она тихонько засмеялась.

К моему удивлению, я тоже обнаружила себя смеющейся, причем, как-то душевно, как давно не смеялась, возможно, даже ни разу в этой жизни.

– Катя! – шепнула я. – Я  чувствую себя потерянной и безнадежной. Я без них никто, хотя раньше так не думала.

– Знаю, но я с тобой. Все мы с тобой. И они – твои друзья – тоже с тобой. Ты под защитой.

– Верю тебе. – я краешком сознания зацепила трепет в теле и усилием воли удержала его еще на несколько секунд, чтобы зафиксировать и не забыть, как в теле выглядит вера.

– Идем домой, – мы стали подниматься, – переночуешь у Гульнары, раз уж оттуда все началось. Она обняла меня за плечи и мы отправились домой по ночным дворам.

Доброе утро

Утром я проснулась в чужой квартире, которая расположена в подъезде дома, где прошло мое детство, где было пережито и перечувствовано столько, что некоторым хватило бы и на всю жизнь. Обрывки вчерашнего дня пытался проанализировать ум.

Что я делаю в чужой квартире? Почему осталась ночевать? Могу ли доверять всем этим людям? Кто они вообще такие? Почему ночью соседи оказываются в квартирах друг друга? Надо ли мне тихонечко отсюда свалить и обходить десятой дорогой это место, которое похоже превращается в аномальную зону?

По привычке мысли несли меня по закоулкам памяти, идей, вероятностей и вдруг я обнаружила себя в некой А-реальности, где нет ничего общего с тем, что происходит прямо сейчас. А сейчас, между прочим, из кухни Гульнары доносился аромат кофе и я слышала детский смех и мужской голос. Я выбралась из объятий дивана в гостиной, на котором так и уснула под пледом, наступила на какую-то резиновую игрушку, которая издала неожиданный звук и вышла на кухню. Кухня оказалась небольшой, было заметно, что хозяйка проводит здесь немало времени и вся утварь используется по назначению и постоянно: чайник, мультиварка, микроволновка, ложки и вилки расположены так, чтобы всегда оказались под рукой, когда потребуется. Обеденный стол, после вчерашнего ужина, сложен и приставлен к стене, а на столе уже стояла тарелка со стопкой свежих блинчиков. В детском кресле сидел довольный малыш, по уши измазанный в твороге, но абсолютно счастливый.

– Кать, у нас перепланировка намечается, потому раздрай. Леша помог составить план и сказал все осуществит сам, чтоб мы не нанимали никого. Ты присаживайся. Кофе? – она подняла свою чашку чуть вверх, будто показывая мне, какой именно кофе.

– Да, с удовольствием! – я потерла глаза, еще раз взглянув на малыша. Интересно, Гульнара видела, что его отмывать придется?

– Гульнара, а ты сердишься на своих детей иногда? – мне было интересно, как она управляется с тремя.

– А кто ж не сердится? Бывает выхожу из себя, когда вижу, что они исполняют, – она обернулась на меня и улыбнулась, наливая кофе. – Но я даже в моменты, когда сержусь, все равно их люблю, ничуть не меньше, чем когда не сержусь. – с этими словами она поставила передо мной чашку с кофе.

В этот момент в квартиру вошли Лена и Алексей, следом семенила Аня, записывая видео о том, что пришла завтракать с друзьями и что завтра у нее марафон по продвижению в соцсетях. Едва они вошли в кухню, Аня запретила всем прикасаться к еде, пока она все не отфоткает и всех не отметит, после чего все послушно убрали руки от блинов.

Алексей показывал Гульнаре какие-то чертежи, планы и списки стройматериалов, Лена складывала блины для Кати, чтобы отнести ей, а Аня принялась с интересом рассматривать меня.

Ее карие глаза посветлели в лучах утреннего солнца, и стали золотистыми, в них были какие-то неуловимые искорки, будто пузырьки лимонада. Длинные темные волосы раскидались по плечам, а она напустила на себя деловой вид и задала мне вопрос:

– Почему ты не пишешь про свой опыт в соцсетях? – она ткнула пальцем в экран своего телефона и продолжила, – я не понимаю, чем ты занимаешься?

– По-твоему обязательно вести соцсети и рассказывать на каждом углу про свою деятельность? – я почувствовала раздражение, решив, что у нее профдеформация и в каждом человеке  она видит героя соцсетей.

– Конечно! Ну хорошо, я пока молчу о твоем опыте-опыте, ну а о том, что ты любишь делать? То, что ты любишь делать может быть полезно другим!

– Я ничего такого не делаю, что было бы полезно другим, – я начала смотреть в окно, потихоньку закипая от того, что она задела что-то важное внутри меня.

– Значит все еще впереди! – она подпрыгнула от восторга на стуле и с аппетитом откусила блин. – Гульнара, это лучшие блины в моей жизни! – простонала она, пережевывая еду и прикрывая глаза от восторга.

– Мне так нравится, как вы общаетесь и дружите! – я решила сменить тему, – И что у вас совсем нет субординации? Иерархии? Вы вот так и живете? – я подождала пока она дожует и приготовилась послушать.

– Звучит мерзко. – она вскользь взглянула на меня и схватила в руки телефон, начала что-то в нем делать. – Как-то несвободно, ты знаешь, – последнюю фразу она проговорила и подняла на меня глаза. – Суу-бооор-ррррди-нация, – она говорила это слово, будто пробуя его на вкус. – Ну и ну! Просто гадость!

На помощь мне пришла Лена:

– У нас союз, Катя. У нас взаимоотношения, а не структура с правилами, властью, иерархией.