Я загадала папу

Не узнаю его. Нет, это точно не мой Ромка! Мой Рома никогда бы не стал сомневаться в моей верности и вряд ли бы заикнулся о том, чтобы прервать беременность. Смотрю на этого незнакомого парня с циничной усмешкой и холодными карими глазами, и чувствую, что мой мир пошатнулся и земля под ногами расходится трещинами.

– Да пошел ты! – с трудом выдавливаю из себя слова.

– Ну как знаешь, – он жмет плечами.  – Помни, мне с тобой было классно!

Отталкиваюсь от стены, прохожу мимо него на ватных ногах и не оглядываясь показываю средний палец. По щекам текут слезы, но этот чужой Рома не достоин их видеть. Теперь надо вернуться домой и все честно рассказать маме.

***

Считаю оставшиеся деньги. На билет хватает, а на обратную дорогу придется занимать у родителей. Если примут и простят, конечно.

Всю дорогу в автобусе перед глазами вижу Ромку, вышедшего ко мне в простыне на обнаженное тело и его ледяную усмешку. Забираюсь поглубже в капюшон, прислоняюсь лбом к холодному стеклу. Внутри странное опустошение, будто из меня высосали все эмоции. Хочется лечь, укрыться с головой одеялом, а потом проснуться и выяснить, что все случившееся – просто кошмарный сон. И на днях приедет улыбчивый Рома знакомиться с моей мамой, а потом я окончу университет, устроюсь на работу в туристическое агенство и смогу посмотреть мир.

Автобус дергается с очередной остановки напоминая мне о том, что я вовсе не сплю и вот это все – моя реальность.

Последняя выхожу на конечной. Пока иду до дома, несколько раз падаю в снег.

– Снежка! – охает мама, увидев меня со двора. Роняет дрова, кидается отряхивать куртку.

– Брось, мам. Не надо, – останавливаю ее. Несколько секунд смотрю в родные глаза с застывшими в уголках морщинками и меня прорывает. – Мамочка, прости меня, – всхлипывая, кидаюсь к ней на шею. – Прости меня, пожалуйста. Я такая дура. Я ему верила. А он…

– Тише-тише, – она гладит меня по спине.

– Я беременна от него, мам, – отрезаю сразу себе путь к отступлению. – И совсем не представляю, что мне теперь делать.

– Ох…, – вздыхает мой самый родной человек. – Как же…, – она ищет правильные слова. – Говорила же я тебе, дурехе.

– Говорила, – рыдаю у нее на плече. – Ты простишь меня, мам? – глажу ее лицо. Шершавые щеки тоже влажные.

– Да за что ж мне злиться на тебя? – грустно улыбается она. – За первую влюбленность? Но ты все равно поплачь и запомни этот урок, Снежа. А со слезами боль выйдет и тебе станет легче.

– Я так боялась, что ты меня прогонишь, – признаюсь мамочке.

– Здрасти! Приехали! Что за дурость в твоей голове? Идем в дом. Нечего здесь мерзнуть.

Забыв про дрова, мы вместе вошли в родное тепло. Чтобы пока не сталкиваться с папой, я сразу сбежала в свою комнату. Мама юркнула за мной и прикрыла дверь.

– Что делать дальше? – спрашиваю у нее устраиваясь с ногами на кровати.

– Бабушку из меня, конечно, – смеется мама.

– У меня же учеба. Я с таким трудом прошла конкурс на бюджетное место. И работа. Как это все бросить?

– Не надо бросать. Учись, сколько сможешь. Потом переведешься на заочное…

– Оно платное, мам, – перебиваю ее.

– А то я без тебя не знаю! – взмахивает руками и шлепает себя по коленкам. – Ты главное помни всегда, что опускать руки – это последнее дело. Помнишь, как в старых сказках? – улыбается. – Добро и сила духа всегда побеждают, какой бы сложный путь ее героям не подкинула жизнь.

– Не знаю, мам, – падаю на подушки. – Мы ведь не в сказке живем. А может Ромка прав? Ну куда нам сейчас дети?

– Ромка прав, – передразнивает она. – Снеж, я не имею права давить на тебя. Это решение должно быть только твое. Я приму любое, – она двигается ближе и гладит меня по волосам, как в далеком детстве. – Главное, чтобы потом тебя всю жизнь не съедало чувство вины. Думай, моя хорошая.

Я осталась одна. Не знаю, сказала ли она папе, но он ко мне не заходил и на кухне, когда я выбегала за чаем, ничего не спрашивал.

Стою у окна, рассматриваю черное звездное небо. В городе такого не видно, а здесь все полотно усыпано мерцающими точками. Руки машинально устроились на животе. Пробегаю по нему пальцами пытаясь представить, как сложится моя жизнь, если я оставлю ребенка и, если нет. Мысли постоянно спотыкаются об это слово – «ребенок». Вижу в стекле отражение своей улыбки. Соленые от слез губы щиплет, но они сами растекаются, приподнимая уголки и образуя ямочки на щеках:

«Ну что, Снежана Макаровна? Снимаем розовые очки и вперед в реальную жизнь!»

Глава 5. А вдруг его заколдовали?

– Мам, а мы скоро пойдем домой? – кажется раз в десятый за последний час спрашивается Васька.

– Еще пять минут, – добиваю последний абзац на сегодня.

– Ты так уже говорила, – дуется мелкая. – Смотри, что я нарисовала, – протягивает мне альбомный лист с неровно оборванным краем.

– Красиво. А что за мальчик рядом с тобой? – не могу сдержать улыбки разглядывая немного корявый, но очень милый рисунок.

– Ты что, Сережку Боброва не узнала? – розовеют щечки моей крохи.

Конечно, я узнала. Как можно не узнать мальчишку, про которого я слышу почти каждый вечер по дороге из детского сада? Сережка новенький у них в группе. С первых дней очаровал сразу нескольких девочек. Вот и моя малышка проявляет свой первый интерес к противоположному полу.

– Точно! – хлопаю себя по лбу. – А я думаю, откуда мне знакомо это лицо, – подмигиваю ей. – Дай мне еще пять минут, – целую дочку в щеку. – вот этот кусочек закончу, – показываю ей договор. – и поедем сначала за вещами, потом к бабушке Тане.

Времени понадобилось чуть больше. Я все закончила как раз впритык к концу своего первого рабочего дня. Закрыла кабинет, взяла Василиску за руку и повела к лифту. Приходится немного подождать, пока он освободится и доедет до нас. Створки открываются, являя перед нами очень напряженного мага Антона.

– Успел, – выдыхает он.

Пальто расстегнуто, серый шарф свободной петлей обернут вокруг шеи и рубашка уже другая. Не знаю, почему обратила на это внимание. Сейчас черное поло на молнии обтягивает его грудь и подчеркивает пресс.

Быстро поднимаю взгляд к его карим глазам зацепившись по дороге за обаятельную улыбку.

– И куда же вы так хотели успеть, Антон? – возвращаю нас к более официальному общению.

– Деньги тебе вернуть, – не принимает мой вариант и протягивает несколько купюр, что я оставила на столе в ресторане. – Когда женщина обедает со мной, она не платит за ресторан. Забери, – немного грубо берет меня за руку, вкладывает деньги в ладонь и зажимает своей. – Извини за Ингу, – чувствую, как его пальцы расслабляются. —Нехорошо вышло.

– Неловко, но объяснимо. Она ведь увидела своего мужчину с другой женщиной. Мне только непонятно, почему она подумала, что моя Василиска – твоя дочь, – раз границы все равно нарушены, буду обращаться к нему на «ты».

– Аааа… – он проводит ладонью по темным волосам наводя легкий хаос на своей голове. – Там все спонтанно получилось. Готов рассказать за чашкой хорошего кофе. Я ведь так и не накормил тебя. Угощу хотя бы пирожным.

– Думаю, Инге такой расклад не понравится еще больше, – прячу деньги в карман и жму на кнопку вызова лифта. – До свидания, Антон, – пропускаю в кабинку притихшую Василису, следом захожу сама.

– У меня больше ничего нет с Ингой…

Зачем он мне это говорит? Мне нет никакого дела до его личной жизни.

Двери лифта закрываются. Он стремительно мчит нас вниз. С ужасом представляю, во сколько я сегодня попаду домой. Сейчас придется протащиться по пробкам в одну сторону, а потом ехать на другой конец города к Татьяне Ивановне, матери Романа.