Шанталь, или Корона против

Он взял бумагу из трясущихся рук Гьюзеппе, не читая, сунул за пазуху. Отвел глаза от больного взгляда мужчины, вскочил в седло – Андэр догонит – и пустил лошадь в галоп.

За его спиной на крыльцо выскочил помощник с саквояжем в руках, огорченно взмахнул рукой и тут же ринулся на конюшню – седлать коня и догонять хозяина.

Комья грязи вылетали из-под копыт, ветер свистел в ушах, а в голове уже складывался план. Первым делом связаться со станцией, где проживает крестная. Пусть проверят поезд – действительно ли девица направилась туда. Впрочем, Леон был практически уверен, что станционная охрана никого, похоже, на перроне не найдет. Надо сажать на поезд своих людей, опрашивать пассажиров.

Он называл это чутьем. Коллеги – талантом сыскаря. Начальство считало результатом своего воспитания, но за годы службы от него ни один клиент не уходил. Достать из-под земли? Легко. Два года назад в землянке нашли одного… Думал, затихарился в лесу, не найдут?! Зря так думал. А о чем думала девица, убегая, он узнает, когда поймает.

Леон попытался отстраниться от охватившего его азарта погони и проанализировать чувства. Солнце и золотые волосы – серьезные противники, устоять трудно, но можно. Еще ни одна девица не стала дурманом для его великолепного ума. И никогда не станет, но весна…

Он вдруг понял, что не хочет противиться накатывавшей волне безумия. Даже любопытно стало – насколько ситуация зайдет далеко. С другой стороны, дело о заговорщиках закрыто. Аресты проведены, допросы задокументированы, обыски дали свой результат. Все, кто заслужил, рассортированы между камерой и плахой палача. Гьюзеппе был оставлен на сладкое, но и это дело можно закрыть. Так почему бы не отдохнуть?

Солнце выглянуло из-за макушки ели, слепя глаза, словно поддерживая принятое решение – охоте быть.

Он обещал вернуть дочь отцу – вернет, а уж в статусе его невесты или нет, решит на месте.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Время текло мучительно медленно. Поезд исправно поглощал километры пути, а мне казалось, что мы, точно мухи, завязли в киселе и барахтаемся не в силах добраться до края.

Но все же жаловаться было глупо. Мои попутчики – милейшие люди. Максимум такта, минимум любопытства. То, что надо убегающей из дома девице. Чем дальше, тем больше верю – небесный отец на моей стороне.

Версию с застуженным суставом правой руки после перелома они восприняли спокойно, Лоанна с сочувствием: «Бедная девочка!».

Знала бы она насколько! Ладонь немилосердно жгло, точно сотня раскаленных иголок впивалась в кожу. Вдобавок добавилось дикое желание почесать руку – будто вместе с иголками туда пробралось полчище муравьев. Небо! Как же хочется отодрать ладонь от ненавистного дневника! Когда мое желание исполнится, я буду, без сомнения, самым счастливым человеком на земле.

Первые часы побега я почти не замечала боли – так страшно было. Да что там боль, когда речь шла о моей жизни! Теперь я держалась исключительно на упрямстве. Уговаривала себя, точно маленькую: вот еще одна станция, еще один перегон. Мне надо оказаться как можно дальше от дома, выстроить километры пути между мной и преследователями, и когда сработает сигналка печати, у меня будет время избавиться от метки.

Тогда и можно подумать, что делать дальше. Взятых драгоценностей должно хватить на оплату услуг нелегального мага, денег – скромно продержаться первые полгода, а вот что делать с дневником – я не решила. То ли сжечь, то ли утопить, то ли вернуть…

Ох, с каким наслаждением я бы проделала первые два действия с хозяином дневника! Кто в наше время ставит магические печати от воровства? Только параноики! А если у тебя в бумагах секреты государственной важности, так нечего их с собой брать! Для этого есть сейф и кабинет. Предпочитаешь носить при себе? Нечего потом жаловать, что они стали известны кому-то еще.

Я не оправдываю свой поступок. Но и дэршан должен понять – нет ничего более притягательного на свете для девушки, чем чьи-то секреты, особенно если это секреты сватающегося к ней мужчины. Не знаю, простит ли он меня, но понять должен. Мы оба виноваты в случившемся. Я – потому что не удержала своего любопытства, он – потому что оставил дневник без присмотра в чужом доме.

Доводы – умные и не очень – покрывали воровство, точно лед грязную лужу. Я оправдывала себя – покупать невесту за вину отца, точно овцу на базаре – настоящее варварство! Готовила речь, словно за дверью купе стоял он – мой кошмар, моя головная боль и причина моего бедственного положения.